— А вот возьму и выйду! — процедила она. — Думаешь, такой благородный джентльмен не захочет взять меня в жены, а? А вот я тебе покажу! Возьму и прямо сейчас и выйду за него!

Сгоряча она вывернула кадушку с водой прямо мне на голову, развернулась и припустила во весь дух вверх по тропинке.

— Глория, стой! — крикнул было я, но, пока утирал глаза да вытряхивал щепки из волос, ее уж и след простыл.

И Александр куда-то запропастился. Он хоть и туповат, но сообразил, что дело пахнет жареным, и убежал вниз по склону, как только Глория кричать принялась. Целую милю я за ним гнался, пока не поймал, а потом оседлал его и снова направился к дому Макгроу. Глория, когда в бешенстве, на что угодно способна, лишь бы мне насолить, а уж сильнее, чем выскочить замуж за какого-то дрянного ковбоишку с какой-то там реки, она мне насолить не сумеет. Это ведь она сама себе в голову вбила, будто тот парень на нее не взглянет. Я-то такого не говорил. Как по мне, так только дурак мог бы упустить шанс заполучить Глорию Макгроу в жены, и плевать, какого цвета рубаху он носит.

Сердце мое упало в самые мокасины, едва я увидал то место у ольховника, где мы с Глорией повздорили. Наверняка она приукрасила этого своего мистера Вилкинсона. Ну, сами посудите, где это видано — полосатая разноцветная рубаха да золотые шпоры? Но все-таки, судя по ее словам, парень он явно зажиточный и недурен собой, ну а что я? Вся моя одежда на мне, а уж покупных рубах я и в глаза-то никогда не видывал и уж тем более не нáшивал. Я прямо и не знал, что делать: не то броситься на землю и заорать во всю глотку, не то достать ружье, залечь в засаду и ждать, пока этот мистер Вилкинсон мимо проскачет.

Не успел я доехать до того места, где в последний раз видел Глорию, как она уж снова тут как тут, несется, как перепуганная лань, глаза широко раскрыты, рот разинут.

— Брекенридж! — выпалила она, а сама задыхается. — Ох, Брекенридж! Что я только что натворила!

— О чем это ты? — говорю.

— Ну, — говорит, — этот ковбой, мистер Вилкинсон, с тех пор, как к нам в дом вошел, все на меня поглядывал, да только я в его сторону и не смотрела даже. Но вот как только ты меня разозлил, так я домой вернулась, прямиком к нему иду и говорю: «Мистер Вилкинсон, а вы о женитьбе не думали?» А он меня за руку как схватит и говорит: «Я, — говорит, — подруга, о женитьбе задумался, как только вас во дворе увидал, как вы дрова кололи. Потому у вас и остановиться решил». Ну, я ошалела, что сказать — не знаю, а потом глядь — а они с папашей уже свадьбу обсуждают!

— Черт возьми! — говорю.

А она стоит и руки заламывает.

— Не хочу я за мистера Вилкинсона замуж! — всхлипывает. — Я же его не люблю! Он же мне голову вскружил своими манерами да полосатой рубашкой! Что мне делать? Ведь теперь папаша меня наверняка заставит за него идти.

— Ну, нет уж, дудки. Нет, ну ты только посмотри: какой-то попугай заявляется к нам и пытается увести мою невесту! Где они сейчас, дома?

— Спорят о свадебных подарках, — отвечает Глория. — Папаша говорит, что мистер Вилкинсон должен дать ему сто долларов. А мистер Вилкинсон пытается вместо этого всучить ему свой винчестер. Ты только будь осторожней, Брекенридж! Папаше ты и без того не шибко нравишься, а мистер Вилкинсон уж больно хитер, и кобура у него внушительная.

— Я буду вежлив и аккуратен, — пообещал я, а затем забрался на Александра, подхватил Глорию, усадил ее позади себя, и мы вместе поехали вверх по тропинке, пока до дома не осталась какая-то сотня футов. Я увидел белую кобылу, привязанную возле входа. Такого седла и такой сбруи я раньше и не видывал. Пряжки серебром так и сверкали на солнце. Мы слезли с Александра, я привязал его, а Глория спряталась за белым дубом. Никого на свете она не боялась, кроме своего старика, а уж он-то к ней подход знал.

— Осторожней, Брекенридж, — умоляла она. — Только не рассерди папашу и мистера Вилкинсона. Веди себя скромней и помни о хороших манерах.

Я пообещал, что так и будет, и направился к двери. С кухни из дальнего конца дома доносился грохот кастрюль — миссис Макгроу с другими девушками готовили обед, а из гостиной доносился громкий голос старика Макгроу.

— Мало этого! — говорит. — Мне полагается еще десять долларов поверх винчестера. Говорю тебе, Вилкинсон, за такую девушку, как Глория, этого еще мало! У меня сердце кровью обливается, так не хочется ее отпускать, и только зелененькие помогут мне немного унять тоску!

— Винчестер и пять баксов сверху, — отрезал резкий голос, должно быть, мистера Вилкинсона. — Говорю вам, ружье отменное. В ваших горах другого такого не сыщешь.

— Ну-у, — алчно протянул было старик Макгроу, но тут я не выдержал и вошел, пригнув голову, чтобы не удариться лбом о притолоку.

Старик Макгроу сидел, пощипывая бороду, рядом с ним, как всегда, вытаращив глаза, сидели его долговязые нескладные сыновья — Джо, Билл и Джон, — а на лавке у холодного камина восседал сам мистер Вилкинсон во всей своей красе. Я аж заморгал от удивления. Никогда такой роскоши в глаза не видывал. Все, что рассказала Глория, оказалось сущей правдой: и белая ковбойская шляпа с причудливой кожаной лентой, и сапоги с позолоченными шпорами, и рубаха. Как я его рубаху увидал, так у меня челюсть и отвисла. Такая красота мне никогда и не снилась. Вся в широкую полоску: красную, желтую, зеленую! И пушку его я тоже сразу заприметил: усыпанная жемчугом рукоятка кольта сорок пятого калибра торчала из черной кожаной кобуры, которую он привязал к ноге шнуром из сыромятной кожи. Правая рука его так загорела на солнце, что я поклясться был готов: перчаток этот парень не носит. А глаза у него были черные, суровые, никогда раньше таких не встречал. И смотрел он прямо на меня.

Я тогда был еще очень молод, весь смутился, но взял себя в руки и вежливо так говорю:

— Доброе утро, мистер Макгроу.

— Это еще что за юный гризли? — насторожился мистер Вилкинсон.

— Вон отсюда, Элкинс, — раздраженно потребовал старик Макгроу. — Мы обсуждаем личные дела. Вон!

— Знаю я, что за дела вы тут обсуждаете, — гаркнул я, начиная злиться. Но, помня, что Глория попросила вести себя скромней, продолжил: — Я пришел сказать, что никакой свадьбы не будет! Глория не выйдет за мистера Вилкинсона. Она выйдет за меня. А любому, кто посмеет встать между нами, придется иметь дело со мной, и уж поверьте, лучше с голыми руками оказаться один на один со львом или гризли, чем столкнуться со мной!

— Что-о? — зловеще протянул мистер Вилкинсон, вставая с лавки. Всем своим видом он напоминал кугуара, готовящегося к прыжку.

— Выметайся отсюда! — взревел старик Макгроу, вскакивая и хватая железную кочергу. — Это моя дочь, и решать мне, а не тебе! Мистер Вилкинсон дает взамен отличный винчестер и пять долларов в придачу. А ты что можешь предложить, бестолковый дуболом?

— Кулаком в нос я могу предложить, скупердяй ты старый! — вспылил было я, но тут же вспомнил о хороших манерах. Оскорблять старика было ни к чему, и я твердо решил вести разговор тихо и спокойно, несмотря на все его нападки. Поэтому я продолжил: — Человека, готового обменять собственную дочь на пять долларов и ружье, следует отдать живьем на съедение стервятникам! Только попробуй выдать Глорию за мистера Вилкинсона, и увидишь, что тогда будет! Зуб даю, тебе это не понравится!

— Да как ты… — Старик Макгроу замахнулся на меня кочергой. — Да я сейчас проломлю твой безмозглый череп, как орех!

— Дайте-ка я сам с ним разберусь, — процедил мистер Вилкинсон. — Отойдите-ка, не мешайтесь. Слушай сюда, ты, лопоухий горный мул. Даю тебе выбор: сам уйдешь, или тебе помочь и вышвырнуть тебя за дверь?

— Ну, так чего ты ждешь, скунс полосатый? — вежливо ответил я. Он с ухмылкой потянулся за револьвером, но я оказался быстрее. Не успел он спустить курок, как я первой же пулей вышиб у него из руки пушку, отстрелив попутно один из пальцев.

Вилкинсон взвыл и отшатнулся к стене, глядя на меня дикими глазами, пока из раны на руке текла кровь. Я сунул свой старый добрый револьвер сорок четвертого калибра обратно в кобуру и сказал:

— Может быть, у себя в низине ты и считался лучшим стрелком, но здесь, на Медвежьей речке, тебя опередят в два счета. Иди-ка ты домой и…

В этот самый миг старик Макгроу огрел-таки меня кочергой по голове. Сжимая кочергу обеими руками, он изо всех сил размахнулся, и, сдается мне, не окажись у меня на голове енотовой шапки, мне бы не поздоровилось. Но удар застал меня врасплох, я рухнул на колени, и тут трое сыновей старика Макгроу подскочили ко мне и принялись колошматить: кто лавочкой, кто стулом, а кто-то ножкой от стола. Ну, вы же знаете, что семейству Глории я никогда навредить не хотел, да вот только когда старик кочергой меня огрел, я прикусил язык, а этого я не люблю. Как бы то ни было, драться с мальчишками я смысла не видел. А они жаждали крови — моей крови, если уж на то пошло.

Так что я встал, схватил Джо одной рукой за шею, другой промеж ног и аккуратненько швырнул его в окно. Вот только позабыл совсем, что окно-то деревянными балками было заколочено, чтоб медведи не поналезли. Джо вышиб эти балки, вылетел на улицу, ну и оцарапался слегка в полете. Глория закричала, и я уж хотел крикнуть ей, что все со мной в порядке, чтоб она обо мне не беспокоилась, но только я успел рот разинуть, как Джон сунул мне прямо в рот ножку от стола.