Когда они добрались до центра деревушки, уже почти стемнело. Копыта Мэй процокали по горбатому каменному мосту на другой берег реки, потом зашлепали по узкой улочке, усеянной грязными лужами. С высоты лошадиного крупа открывался отличный обзор на беленые хижины по обе стороны улицы. Перед некоторыми были разбиты небольшие палисадники, обнесенные белыми деревянными заборчиками. Большинство же домов выходило прямо на дорогу. В двух-трех окнах горели свечи, а в одном бледной луной промелькнуло чье-то лицо, тут же скрывшееся за занавеской. Перед кладбищенскими воротами он остановился и поглядел по сторонам. Вымощенная булыжником дорожка вела через погост к крыльцу церкви, которая, должно быть, стояла на этой земле тысячу лет, если не все полторы. На флагштоке, венчавшем шпиль, понуро висел спущенный до середины вымокший флаг Англии, белое полотнище с крестом святого Георгия.
В дальнем конце двора за стеной виднелось обшарпанное двухэтажное строение с соломенной крышей. Приглядевшись внимательней, Фэйрфакс увидел, что на пороге с фонарем в руке стоит, наблюдая за ним, женщина — худая, высокая, одетая в черное. Некоторое время они молча смотрели друг на друга поверх замшелых надгробных камней. Потом женщина слегка подняла фонарь и качнула им. Он вскинул руку, пришпорил кобылу и двинулся на свет фонаря вдоль кладбищенской стены.
Глава 2
Отец Фэйрфакс знакомится с отцом Томасом Лэйси
Женщина без промедления отвела его на второй этаж к отцу Лэйси. Бросив в передней сумку, сняв мокрый плащ и стащив заляпанные грязью башмаки, Фэйрфакс тут же поспешил вслед за ней наверх, по узкой деревянной лестнице, переступая негнущимися от долгого сидения в седле ногами.
Обернувшись через плечо, женщина на ходу сообщила ему, что она миссис Агнес Бадд, экономка, и что она высматривала его весь день. Несмотря на почтительный тон, Фэйрфакс уловил в ее словах укоризненную нотку.
Перед дверью ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о низкую притолоку. В спальне было холодно и пахло хлорной известью. За распахнутым настежь окном синели сумерки; на полу, под решетчатыми створками, собралась лужа дождевой воды. К комоду была прислонена черная крышка гроба. Сам гроб стоял на постели. По обеим сторонам массивной деревянной кровати, на тумбочках, горели свечи; рядом с одной из них лежали книга и очки, будто покойник только что закончил читать. Огоньки свечей дрожали на сквозняке.
Фэйрфакс осторожно приблизился к гробу и, вытянув голову, заглянул внутрь. Худой и длинный труп был погружен в опилки и туго запеленат в тонкий белый льняной саван — ни дать ни взять куколка, из которой вот-вот должна появиться бабочка. Лицо прикрывал кружевной белоснежный платок. Он покосился на экономку. Та кивнула. Он аккуратно, двумя пальцами, взял платок за оба верхних угла и приподнял его.
На своем коротком веку он успел повидать немало трупов. В Англии того времени не сталкиваться с ними было невозможно. Они болтались на веревках в железных клетках, как те злосчастные висельники в Эксфорде, на страх преступникам. Они обнаруживались по утрам под дверями домов или на пустырях, особенно в зимнее время, и лежали там до тех пор, пока кто-нибудь, потеряв терпение, не платил мусорщику и тот не оттаскивал тело. Во время последней вспышки сыпняка Фэйрфакс порой соборовал младенцев, едва успев закрыть глаза их родителям. Но такого он еще никогда не видел. Нос покойника был переломан, вокруг глазниц багровели синяки. На лбу зияла глубокая рана. Правое ухо было наполовину отодрано, точно его рвали зубами. Кто-то определенно пытался привести в порядок обезображенное лицо с помощью свинцовых белил, но все же раны явственно отливали зеленцой сквозь пудру. Эффект был неописуемым. В отличие от большинства священнослужителей, отец Лэйси не носил бороды, и его подбородок покрывала лишь седая щетина.
Фэйрфакс склонился над гробом, собираясь почтительно коснуться губами лба покойника, но, уловив тошнотворный запах разложения, поспешно выпрямился. Старому священнику уже давным-давно следовало лежать в могиле.
— Когда он умер?
— Неделю тому назад, преподобный отец. Погода стояла слишком теплая.
— И в котором часу похороны?
— В одиннадцать, сэр.
— Что ж, боюсь, дальше откладывать нельзя. — Он вернул платок на место, отошел в сторону и перекрестился. — Пусть покоится с миром. Господи, прими душу раба твоего. Аминь.
— Аминь, — эхом отозвалась экономка.
— Подойдите-ка, миссис Бадд. Давайте закроем гроб.
Вдвоем они перенесли тяжелую крышку к кровати и водрузили ее поверх ящика. Добротная работа, хотя и без затей, подумал Фэйрфакс: честный английский дуб, покрытый черной краской, единственное украшение — латунные ручки по бокам, закрывается достаточно плотно, чтобы сдержать зловоние. Агнес вытащила из-за пояса тряпку и начисто протерла гроб. Оба некоторое время стояли в задумчивости, потом экономка заметила под окном натекшую лужу. Что-то пробормотав себе под нос, она подошла к подоконнику и вытерла воду, после чего высунулась из окна, насухо выжала тряпку и потянулась к створкам окна, чтобы закрыть их, но Фэйрфакс поспешно проговорил:
— Думаю, лучше оставить его открытым.
На лестничной площадке он вытащил носовой платок и сделал вид, что сморкается. Кошмарный запах продолжал его преследовать даже здесь.
— Бедный отец Лэйси! Эти отметины на его лице… Как он заработал такие раны?
— Он получил их, когда упал, сэр.
— Впечатляющее, наверное, было падение.
— С высоты в сотню футов, так они сказали.
— «Они»?
— Ну, те, кто его нашел, сэр, капитан Хэнкок, мистер Кифер, здешний причетник, мистер Ганн, кузнец, и все остальные.
— В какое время суток это случилось?
— Он вышел из дому в прошлый вторник после обеда, в крепких башмаках, с садовой лопаткой в руке, и не вернулся. Его стали искать и в среду вечером принесли тело.
— Он много ходил пешком?
— Да, сэр. По большей части пешком и ходил. Верхом ездил редко-редко. От лошади отказался уже несколько лет тому как.
Агнес отвела Фэйрфакса вниз, в гостиную. В камине еле горел слабый огонь, не способный обогреть промозглую комнату. Посередине комнаты стоял стол с одним прибором.
— Подать вам ужин, преподобный отец?
Еще час назад Фэйрфакс умирал с голоду. Теперь же его мутило при одной мысли о еде.
— Спасибо, но мне нужно сперва позаботиться о лошади.
Он пошел обратно по каменной галерее, мысленно прикидывая, как половчее сбежать. Как же назывался тот постоялый двор на подъезде к Эксфорду, в котором он останавливался по пути сюда? А, точно, «Лебедь». Если похороны начнутся в одиннадцать, он сможет выехать в час и к ужину непременно будет в «Лебеде».
На входной двери висел новенький блестящий замок, тяжелый с виду. Он открыл его и вышел в небольшой садик. В свежем, хрустальном после дождя воздухе терпко пахло влажной травой и древесным дымом. Мэй нигде не было. Он оставил ее на привязи у ворот. Неужели в спешке он плохо привязал ее? Фэйрфакс огляделся по сторонам. Во всей деревушке не виднелось ни огонька. От тишины, какая бывает только в деревне, точно ватой заложило уши.
— Не утруждайтесь, преподобный отец, — послышался за спиной у него голос Агнес, и от неожиданности он даже вздрогнул. — Роуз поставит ее в стойло.
— Вы очень добры. Поблагодарите ее от моего имени.
Его охватило смутное раздражение, хотя он и сам не смог бы точно сказать, почему именно. Он подхватил свою сумку и следом за экономкой двинулся обратно в гостиную.
— А теперь, миссис Бадд, — начал он, стараясь говорить деловым тоном, — с вашего позволения, давайте уладим кое-какие вопросы. — Он водрузил сумку на стол, порылся в ней, вытащил ручку в чехле и несколько стопок бумаги. — Начнем с главного… — Он улыбнулся ей, пытаясь слегка разрядить обстановку. — Найдутся ли в этом доме чернила?
— И что же это за вопросы?
Женщина глядела настороженно. Интересно, сколько ей лет, подумал Фэйрфакс. Около пятидесяти, наверное. Землистая кожа, невыразительные черты лица, уже поседевшие волосы, красные — по всей видимости, от слез — глаза. Горе, конечно, очень старит, подумал он, внезапно испытав жалость. До чего же мы, бедные смертные существа, уязвимы под личиной напускного самообладания.
— Мне поручено, в числе прочего, произнести на похоронах отца Лэйси надгробную речь — задача нелегкая даже в том случае, когда ты знал покойного, и еще более трудная, если ты не был с ним знаком. — Он произнес эти слова с таким видом, будто знал, о чем рассуждал, хотя, по правде говоря, ему никогда в жизни не доводилось служить панихиду и сочинять надгробную речь. — Посему мне необходимо узнать кое-какие простые факты. Итак… что там с чернилами? Полагаю, у священника были чернила?
— Да, сэр, чернила у него были, и даже в избытке.
Агнес, явно оскорбленная в лучших чувствах, удалилась — по всей видимости, пошла за чернилами.
Фэйрфакс сел за стол, взялся за край столешницы и обвел комнату взглядом. Над камином висел простой деревянный крест. В свете свечей казалось, что стены окрашены в тусклый буро-рыжий цвет. Они заметно наклонялись внутрь, а потолок в центре провисал. И тем не менее комната производила впечатление глубокой основательности и старины, как будто все здесь законсервировалось столетия назад и с тех пор не менялось. Ему представились поколения священнослужителей: должно быть, те сидели на этом самом месте, — вероятно, не один десяток, — тихо служа Господу в этой глухомани, безвестные, всеми забытые. При мысли о таком самоотверженном служении его охватило ощущение собственного ничтожества, поэтому, когда вернулась Агнес, он попытался продемонстрировать смирение, собственноручно принеся второй стул и усадив экономку за стол напротив себя; голос его, когда он обратился к ней, звучал необычайно мягко.
