Он подошел к дивану и сел. С недовольным видом.
Турман едва заметно покачал головой, словно никак не мог взять в толк, что ж за зверь такой этот Флойд Риггенс, и наконец пришел к выводу, что не стоит и пытаться.
— Меня зовут Марк Турман, — повернувшись ко мне, представился он. — Это мой напарник Флойд Риггенс. Мы знаем, что она здесь была, потому что Флойд ее выследил.
Я снова посмотрел на Флойда, который уставился на часы с Пиноккио.
— Может быть, Флойд что-то перепутал. На другом конце коридора находится страховое агентство. Может, она туда ходила.
— Отлично, ее здесь не было. И нас тоже здесь нет, если тебе так больше нравится, — проворчал Флойд. — Ты уснул, и тебе все это снится. — Он встал и подошел к часам поближе, чтобы их рассмотреть. — Давай быстрее, Марк! Не хочу проторчать тут целый день.
Ну прямо детский сад какой-то!
Турман явно нервничал, но, с другой стороны, может, ему просто было неловко. Его напарник производил плохое впечатление, и это бросало тень и на него тоже.
— Мы навели справки насчет вас, и нам сказали, что вы не любите ходить вокруг да около. И я решил с вами поговорить.
— Ладно.
— У нас с Дженнифер возникли проблемы.
— Вы хотите сказать, что это не официальное полицейское расследование?
Риггенс подошел к дивану и плюхнулся на него.
— Если хочешь, устроим, чтобы стало официальным. У нас может появиться информация, будто ты что-то затеваешь. Можем даже найти улики, подтверждающие эту информацию. Твоя лицензия будет в восторге.
Турман помрачнел и сказал:
— Заткнись, Флойд.
Риггенс развел руками:
— Что такого?
Турман подошел к столу и уселся в кресло, стоящее справа, затем наклонился вперед и посмотрел на меня так, как мы обычно смотрим на человека, когда пытаемся решить: говорить ему или нет.
— Я здесь по личному делу, касающемуся меня и Дженнифер. Хотите сделать вид, что ее здесь не было — хорошо. Предположим, я вам верю. Но нам все равно нужно поговорить. Понимаете?
— Понимаю.
— Господи Иисусе, ты когда-нибудь ему скажешь?! — вмешался Риггенс.
Турман снова помрачнел, бросил на Риггенса свирепый взгляд и рявкнул:
— Флойд, если ты не заткнешься, я тебе врежу!
Он явно начал терять терпение.
Риггенс нахмурился, скрестил на груди руки и весь подобрался. Он был достаточно пьян, чтобы возбухнуть, но и достаточно трезв, чтобы понять, что переступил черту. Да, милые ребята.
Турман снова повернулся ко мне и несколько минут сидел, пытаясь взять себя в руки. Но у него не получалось, а он вовсе не производил впечатления парня, не способного решить свои проблемы. Он сделал глубокий вдох, переплел пальцы и наклонился ко мне:
— Мы проследили за Дженнифер, потому что она на меня давит и я знал, что она может выкинуть нечто подобное. У нее сильный характер, и она привыкла не сидеть сложа руки в трудных ситуациях. Вы понимаете, что я имею в виду.
Риггенс фыркнул, снова поменял положение рук на груди и взгромоздил ноги на маленький кофейный столик, стоящий перед диваном. Мне это не понравилось, но я промолчал.
— Мы с Дженнифер начали встречаться еще детьми, — продолжил Турман. — В последние несколько месяцев я слегка от нее отдалился, но не мог сказать почему, и Дженнифер решила: я во что-то впутался. Я знаю, она именно это вам сказала, потому что со мной она ни о чем другом не говорит. Но дело совсем не в этом.
— Правда?
— Правда. — Марк Турман посмотрел на свои ноги, еще сильнее сжал зубы, потом поднял на меня глаза: — У меня другая девушка.
Я удивленно уставился на него.
— Я знал, что, если она кого-нибудь наймет, этот человек все узнает и расскажет ей, а я так не хочу. Понимаете?
— Другая женщина, — проронил я.
Марк Турман кивнул.
— Вы встречаетесь с другой женщиной. Дженнифер почувствовала: что-то происходит, только не знает что. А вы рассказали мне, чтобы я знал правду.
Он снова кивнул.
Риггенс опустил руки и встал с дивана.
— Больше тебе ничего знать не нужно. Нам сказали, что ты не любишь пустой болтовни, а это нам нравится. Лично я врезал бы сучке как следует и забыл бы о ней, но он так не хочет. Почему бы тебе не помочь парню?
— Боже праведный, Риггенс, а ты-то зачем сюда явился? — поинтересовался я. — Для моральной поддержки?
— Тебя никто не прессует, умник. Мы играем честно. — Риггенс кивнул в сторону Турмана. — Скажи ему, что мы не врем.
Марк Турман снова взглянул на меня, и в его глазах я увидел какое-то потерянное выражение.
— Не хочу, чтобы вы все рассказали Дженнифер. Она должна узнать правду от меня. — Он резко наклонился вперед, и я даже испугался, что он свалится со стула. — Вы меня понимаете?
— Ясное дело, понимаю.
— Это личное дело. И никакое другое.
— Естественно.
— Никто не просит тебя отказываться от платы за свою работу, — заявил Риггенс. — Просто веди себя по-умному. Окажи нам услугу, и она когда-нибудь окупится.
— Но я могу оставить себе гонорар?
— Нет проблем.
Я посмотрел на Турмана:
— Классный у тебя напарник, Турман. Он даже не против того, чтобы я кинул твою подружку.
— Да пошел ты! — рявкнул Риггенс и выскочил из офиса.
Турман остался молча сидеть в кресле, потом медленно встал. В свои двадцать четыре года он был похож на ребенка. Когда мне было двадцать четыре, я выглядел так, словно мне миллион лет. Вьетнам.
— Поступайте, как считаете нужным, Коул, — сказал он. — Никто не указывает вам, что вы должны делать. Но прошу вас не говорить ей то, что я вам рассказал. Как только буду готов, то сам открою ей правду. Ведь я должен?
— Конечно.
— Просто мне нужно хорошенько во всем разобраться. Понимаете?
Он вел себя так, точно стоял в кабинете директора школы, где его отчитывали за то, что он швырялся яйцами в одноклассника, и ему ужасно стыдно. Риггенс уже был в конце коридора.
— Турман, — позвал я.
Он остановился и посмотрел на меня.
— Почему бы тебе не сказать ей правду?
Он не ответил. Просто стоял и смотрел, будто не знал, что сказать. Возможно, действительно не знал.
— Дженнифер ничего не говорила о противозаконной деятельности. Она сказала, что ей кажется, будто ты встречаешься с другой женщиной. И добавила, что ты всегда был таким.
Марк Турман покраснел, совсем как Дженнифер Шеридан, когда я заверил ее, что не собираюсь к ней приставать. На лице у него появилось странное выражение, точно ты куда-то спешишь и, не глядя, выезжаешь задом из своего гаража — и неожиданно наезжаешь на ребенка. Выражение, словно кто-то воткнул нож для колки льда прямо ему в сердце. Он еще несколько мгновений на меня смотрел, а потом покинул офис. Дверь за собой он не закрыл.
Я вышел на маленький балкон и стал наблюдать за улицей. Вскоре там появились Марк Турман и Флойд Риггенс. Они сели в коричневый седан и уехали. Мне показалось, что никто из них не произнес ни слова и вид у них был не слишком радостный. Часы показывали шесть минут второго, и, похоже, мое новое дело закончилось, так толком и не начавшись.
Я закрыл стеклянные двери, сел на диван и начал обдумывать свою речь на церемонии в Зале славы детективов. Может быть, мне присвоят звание Самого Быстрого в Мире Детектива. Дженнифер Шеридан наверняка будет довольна. Она сможет говорить своим знакомым: «Я знала его, когда…»
В шесть минут второго Дженнифер Шеридан сидит в приемной офиса Марти Биля и не ждет звонка от детектива, которого она наняла меньше часа назад и который разобьет ей сердце одним жестоким ударом и, улыбаясь — мы стараемся быть вежливыми со своими клиентами, — добавит: «Спасибо, мисс, я пришлю вам счет по почте».
Разумеется, поскольку я так старательно убеждал Дженнифер Шеридан, что та должна предоставить мне какие-нибудь улики, она может потребовать доказательств, а их нет. У меня имеется лишь слово Марка Турмана, а он, вполне возможно, соврал. Люди частенько врут.
Я отставил мысли о Зале славы и позвонил одному своему знакомому по имени Расти Светагген. Двадцать четыре года он колесил по Лос-Анджелесу в черно-белом полицейском автомобиле, а потом умер отец его жены, и Расти унаследовал симпатичный ресторанчик в Венисе, примерно в четырех кварталах от пляжа. Новое занятие нравится ему больше, чем служба в полиции.
— «У Расти», — сказал он.
Я принялся щелкать и шипеть в телефон.
— Я звоню по новому телефону, из машины. Классная вещь, правда?
— Черта с два у тебя появился телефон в машине, — отозвался Расти и крикнул кому-то: — Этот крутой коп изображает телефон в машине. — Кто-то что-то ответил, и он снова включился в разговор: — Привет от Эммы.
— Ей тоже. Меня интересует один коп, но не хочу, чтобы он узнал, что я про него расспрашивал.
— Действующий коп?
— Угу. Марк Турман. Служит в КБР. Семьдесят седьмой участок.
Расти ничего не сказал. Наверное, записывал мои слова.
— Продажный? — поинтересовался он.
Я почувствовал, что ему не хотелось это спрашивать. Если ты двадцать четыре года ездил в черно-белой машине, такие вопросы не слишком нравятся.
— Именно это я и хочу выяснить. Можешь мне помочь?
— Конечно, Элвис. Ты же знаешь, для тебя все, что угодно.
— Знаю. Заеду через пару часов. Нормально?
— Конечно.
Расти Светагген повесил трубку, и я последовал его примеру.
Я достал подплечную кобуру из нижнего левого ящика стола и надел ее. Она из отличной мягкой кожи «Бьянчи», жутко дорогая, но удобная и сделанная специально для моего «дэн-вессона» 38-го калибра. Стильные детективы пользуются автоматическим оружием, но я никогда не был рабом моды.
Я вынул «дэн-вессон» из ящика стола, положил в кобуру, а поверх надел легкую спортивную куртку серого цвета. Она отлично смотрится с моей черной с бордовым гавайской рубашкой и идеально скрывает оружие, когда в Лос-Анджелесе лето. Затем я достал листок с логотипом «Уоткинс, Оукам и Биль», убрал во внутренний карман спортивной куртки, позвонил в магазинчик деликатесов и спросил, не выбросили ли они еще мою индейку и французский багет. Не выбросили.
Я спустился с четвертого этажа вниз, съел свой сэндвич за столиком у двери и отправился выяснять, сказал ли мне правду коп по имени Марк Турман из Полицейского управления Лос-Анджелеса.
Впрочем, я знал, что в любом случае это не понравится Дженнифер Шеридан.
Глава 3
Ехать по бульвару Санта-Моника через Западный Голливуд и Беверли-Хиллз в последних числах марта, когда заканчивается сезон дождей, невероятно приятно. День выдался очень теплым, по небу неслись перистые облака, украшая его причудливыми картинами, и мне постоянно попадались на глаза мужчины в шортах для бега и женщины в велосипедках и ярких головных повязках. Мужчины никуда не бежали, а женщины не крутили педали велосипедов, но все выглядели так, словно делают это. Таков Лос-Анджелес.
На светофоре в Вествуде я остановился около женщины в белоснежных велосипедных штанишках и белой маечке, которая сидела на белом японском гоночном велосипеде. Мне показалось, что она ровесница Дженнифер Шеридан, может, чуть постарше. У нее была великолепная ровная спина, и она слегка наклонилась вправо, касаясь пальцами правой ноги асфальта, а левую держа на педали. Гладкая, загорелая кожа, отличные ноги и фигура, волосы, собранные в хвостик, и солнечные очки. Я радостно ей улыбнулся. Немного Денниса Квейда. Немного Кевина Костнера. Она посмотрела на меня сквозь темные очки, сказала «нет» и умчалась прочь. Хм. Может быть, мои тридцать девять — это все же сложный возраст.
Западнее Калифорнийского университета Лос-Анджелеса я поднялся по эстакаде на 405-е шоссе и направился на север, в сторону долины Сан-Фернандо. Примерно через неделю смог и дымка затянут небо и лишат его ярких красок, но пока стояла отличная погода. Молодые люди устраивали слежку за своими подружками, подружки нанимали частных сыщиков, чтобы те разобрались с тем, что происходит с их молодыми людьми, а частные сыщики тащились в долину, чтобы проникнуть в квартиру копа, рискуя при этом здоровьем и даже жизнью. Будь здесь Рэнди Ньюмен, он бы непременно спел «Я люблю Лос-Анджелес».
Я съехал с 405-го шоссе около Нордхоффа, повернул на запад, миновал южную границу территории Калифорнийского государственного университета, Нортридж с его бескрайними просторами, унылыми пейзажами и остатками когда-то огромных апельсиновых рощ. До войны, еще до появления великолепных шоссе, в долине в основном росли апельсиновые деревья, но после войны рощи стали постепенно исчезать, а их место заняли дешевые спальные районы. Когда я приехал в Лос-Анджелес в начале семидесятых, вокруг Энсино, Тарзаны и Нортриджа еще оставались фруктовые сады с высаженными в геометрическом порядке деревьями с черными от старости стволами, но со сладкими и яркими фруктами. Однако постепенно они растворились среди малоэтажной застройки, маленьких супермаркетов с постоянной нехваткой персонала и жилых комплексов, где полно пустующих квартир. Я скучаю по тем деревьям. Супермаркеты все же не так привлекательны, но, возможно, это мое личное мнение.
Марк Турман жил в северо-западной части долины Сан-Фернандо, примерно в миле к западу от Калифорнийского государственного университета, в более старом районе с оштукатуренными бунгало, отделанными сайдингом дуплексами и ухоженными участками. Хотя дома здесь старые, живут в них, как правило, студенты колледжей или младших курсов университета, а также молодые люди, впервые покинувшие родной дом. Множество велосипедов. И маленьких иностранных машин. И музыки.
Я остановился на противоположной стороне улицы, напротив дуплекса с плоской крышей, и посмотрел на подъездную дорогу. На листочке с логотипом «Уоткинса, Оукама и Биля» говорилось, что у Турмана голубой «форд мустанг» 1983 года, но такой машины нигде не было видно, как, впрочем, и коричневого копмобиля. Судя по всему, его хозяин все еще ловит преступников. Или следит за Дженнифер Шеридан. Вдоль живой изгороди высотой в восемь футов шла металлическая сетка, чуть дальше я разглядел небольшие кованые ворота, разделившие дорогу к дому пополам. Турман устроил гараж в задней части двора, за воротами, около живой изгороди. В гараж можно было попасть через стеклянную раздвижную дверь, от нее вдоль изгороди к дому шла выложенная булыжником дорожка. Стеклянную дверь закрывали вертикальные жалюзи. Симпатичное, ухоженное и уютное местечко, совсем не похожее на нору продажного копа. Разумеется, возможно, Марк Турман умен и его дом специально так выглядит, чтобы сбить с толку доверчивого частного детектива. Внутри же его жилище похоже на денежный склад дядюшки Скруджа и вдоль стен высятся ящики с наличными и золотыми слитками. У меня был только один способ это выяснить.
Я вылез из «корвета», медленно прошел по дороге и открыл ворота. Молодая немецкая овчарка лежала у живой изгороди рядом с соседней дверью. Когда я остановился у ворот, пес посмотрел на меня и поднял голову.
— Вуф, — сказал я.
Он встал и пошел за мной. Сторожевой пес. Если Турман вернется домой, мне придется перелезать через ограду. Будем надеяться, что собака не кусается.
В маленьком дворике, отделявшем дуплекс от домика для гостей, три женщины загорали на полотенцах. Одна лежала на животе, две другие — на спине. Та, что была ко мне поближе, опиралась на локоть и крутила ручку настройки радиоприемника. Я сразу обратил внимание на то, что одежды на них не слишком много, а в воздухе пахнет маслом для загара. Та, что занималась приемником, заметила меня и тихонько вскрикнула.
— Привет, дамы, — сказал я. — Марк дома?
«Элвис Коул, Обходительный Детектив».
Девушка расслабилась. Две другие внимательно на меня посмотрели. Одна из них была в маленьких круглых очках от солнца. Девушки, загоравшие на спине, были брюнетками, а та, что на животе, — блондинкой.
Девушка с приемником в руках сказала:
— Он на работе.
Я посмотрел на часы и старательно изобразил разочарование:
— Марк велел мне приехать сюда. Наверное, на службе задержался.
Та, что лежала на животе, спросила:
— Вы тоже коп?
— А я что, похож на копа? — поинтересовался я.
Все трое принялись дружно кивать.
Я развел руками:
— Может, из меня получится отличный агент под прикрытием?
Девушка, что лежала на животе, лениво бросила:
— Ну не знаю, возможно.
Ее подруги рассмеялись. Девушка в круглых очках прикрыла рот рукой и сказала:
— Господибожемой, знаете, на кого он похож? На Мела Гибсона в «Смертельном оружии». Точно?
Она мне начала нравиться. Может, тридцать девять — все-таки не такой уж солидный возраст.
Девушка, занимавшаяся приемником, заявила:
— Если Марк сказал, что будет дома, значит, он уже едет. У него с этим все в порядке.
— Мне надо ему кое-что оставить, — сказал я. — Как думаете, он не будет против?
— Можете оставить нам, — предложила Радиодевушка.
— Не могу. Это по службе. И еще в некотором роде сюрприз.
Девушка на животе явно заинтересовалась:
— Улики, что ли?
— Элли обожает копов. Она хочет взглянуть на ваш пистолет, — заявили Круглые Очочки.
Элли стукнула Очочки по ноге, и все трое принялись хохотать.
Радиодевушка сказала:
— Валяйте. Марк крутой. У него есть запасной ключ, он в маленькой коробочке слева от площадки, за цветочным горшком.
— Спасибо.
Когда я обошел домик для гостей, овчарка уже ждала меня и проводила до самой двери. Коробочка и ключ оказались ровно там, где и сказала Радиодевушка. Отличные соседи у Марка! Я взял ключ и вошел в квартиру. Пес сел, посмотрел мне вслед и заскулил. И сторожевой пес у них отличный.
У Марка Турмана оказалась весьма симпатичная квартирка. Боковая дверь вела в гостиную, из которой была видна кухня, и еще одна дверь — вероятно, в спальню с ванной. У западной стены стоял диван, обтянутый коричневой тканью, а у северной — стеллаж. Восточная стена была сплошь стеклянной. На полках выстроились DVD-плеер, телевизор «Сони», видеомагнитофон и примерно миллиард музыкальных дисков. Однако DVD-плеер и видеомагнитофон были довольно старыми и дешевыми. По обе стороны дивана пристроились два мягких стула, а перед ним кофейный столик из белой сосны под цвет стеллажа. Судя по всему, Марк Турман купил все это на распродаже. Наверняка ему сказали, что мебель импортная. Например, из Дании. Я что-то не заметил моря золотых монет, в которое мог бы нырнуть, или разбросанных повсюду мешков с деньгами, но я еще не успел побывать в спальне. Жизнь научила меня никогда не принимать поспешных решений.
Я заглянул на кухню, затем отправился в спальню. Она оказалась маленькой, с одним окошком и дверью в ванную и совсем не роскошной, под стать гостиной. Сначала я решил обследовать спальню, где стояли громадная кровать без спинки, тумбочка и туалетный столик с большим изогнутым зеркалом, не гармонировавшим с остальной мебелью. Гаражная распродажа. Кровать была аккуратно застелена, на покрывале мне не удалось обнаружить ни одной складки. Я проверил ящики туалетного столика, затем заглянул под кровать и нашел там красный бюстгальтер «Лили Франс». Третий номер. Я достал его и повертел в руках, но так и не сумел понять, кому бы он мог принадлежать.
Вполне возможно, что у Дженнифер Шеридан третий номер, но я как-то забыл у нее спросить. Я вернул бюстгальтер на место, туда, где нашел, и занялся тумбочкой. В нижнем ящике в коробке из-под обуви «Нью баланс» я обнаружил диплом об окончании Полицейской академии на имя Марка Турмана, пару писем от какого-то Тодда, кредитную карту и банковские чеки. У Турмана был открыт текущий и сберегательный счета в Федеральном банке Калифорнии, имелись карты «Мастеркард» и «Виза» плюс дисконтные карты на заправку от «Шеврон» и «Мобил». Чеки «Визы» и «Мастеркард» Турман хранил в конверте, помеченном «ВИЗА». Ни один из них не указывал на недавние покупки на крупные суммы, но самый последний счет был трехнедельной давности. На сберегательном счету значилось шестнадцать долларов и двадцать восемь центов. Я переписал номера счетов «Визы» и «Мастеркард», убрал коробку на место и занялся шкафом.
