Джулиан выпрямился.

— А на чипе, который сидит в моем мозгу, хранятся новые алгоритмы обработки информации. На их разработку ушло десять лет. Ну, и в завершение всего Дэвид Уикс имплантировал этот чип мне.

Каро уставилась на него во все глаза. Он так запросто, так непринужденно говорил о том, чего просто не могло быть. Исследования мозга так не проводятся. Мозги так не работают. Несомненно, были ложные предпосылки, неудачные методы, бесконечные пробы и ошибки и столь же бесконечные разочарования.

— Представьте это себе так, — продолжил Джулиан. — Один-единственный наблюдатель, обладающий сознанием, может полностью предопределить квантовое размытие, что приведет к коллапсу волн вероятности в новую ветвь вселенной. И я лично был в той вселенной этим самым наблюдателем. Конечно, не в телесной форме — тело оставалось здесь, а своим сознанием. И я управлял тем, что создал. Я мог изменять эту ветвь мультивселенной по своему желанию, потому что физическая реальность зависит от того, сколько наблюдений сделано и насколько плотно они, так сказать, упакованы. Джордж много чего расскажет вам по этому поводу. Но самое главное в том, что вселенная, в которую я собираюсь войти, реальна, и создало ее мое собственное сознание.

В его голосе прорвалась встревожившая Каро нотка ликования. Он словно бы смотрел на что-то, видимое только ему одному.

— Когда я вернулся — это случилось, когда выключили компьютер, — созданная мною вселенная продолжила существование без меня. Подвергнув ее наблюдению, я породил ее бытие, но после меня в этой вселенной было множество других наблюдателей, которых вызвал к жизни тоже я. Люди, животные, птицы.

— Другими словами, вы считаете, что сделались богом.

— Я не считаю. Я знаю.

Это было уже чересчур.

— Откуда вы знаете, что это не было просто галлюцинацией? По-настоящему мощная галлюцинация, которую вы сочли реальностью? Один прием ЛСД — и вы сэкономили бы миллиарды долларов.

Эти слова не обидели Джулиана. Он рассмеялся.

— Каро, мне почему-то кажется, что вы не из тех людей, которые на собственном опыте знают действие кислоты.

Она действительно не знала. Даже в студенческие годы она очень много занималась и крайне редко принимала участие в вечеринках. Но ведь дело не в этом!

— Джулиан…

— Вы считаете, что это всего лишь мания величия, верно? Или что я, попросту говоря, выдаю желаемое за действительное. Создаю, дескать, вселенные по индивидуальному проекту. Это не так. Мы ведем серьезное исследование того, как на самом деле функционирует реальность. Теория когерентности навсегда перевернет всю науку. Конечно, там еще полным-полно белых пятен. Но мы, по ходу работы, их понемногу устраняем. На сегодня у нас имеются мои записи — первые в истории человечества записи сознания, создающего реальность. Я хотел бы, чтоб вы их посмотрели.

Не дожидаясь ответа, он включил компьютер. Засветился просторный экран.

— Первая часть, как вы сразу поймете, всего лишь обычная видеофиксация.

На экране Джулиан лежал на кровати. Около одного блока мониторов стоял Эйден Эберхарт, а около другого — рослая чернокожая женщина. Чуть поодаль от кровати стояло еще несколько человек. От головы Джулиана тянулись к приборам толстые провода. Каро сразу же пришло в голову сравнение с жертвенным алтарем; впрочем, Вейгерт, переминавшийся с ноги на ногу чуть поодаль от прочих, ничуть не напоминал кровожадного жреца, и уж конечно, ацтекские жертвы не носили джинсов и рубашек-поло от Армани.

Она подумала, что у нее, кажется, начинается легкая истерика.

Вейгерт кивнул, Джулиан поднял большой палец, и с экрана на пару секунд пропало изображение. Вновь появившись, изображение стало далеко не таким четким, хотя вполне распознаваемым, — словно смотришь через марлевую занавеску, колышущуюся под легким ветерком.

Та же самая комната. Джулиан стоит, с его головы не свисают никакие провода. Вейгерт и все остальные исчезли. Джулиан подходит к двери и открывает ее. За дверью оказывается не конференц-зал, уже знакомый Каро, а сразу двор Третьего крыла с навесом вдоль стен окружающих его строений. Все двери закрыты. Клумба посреди двора такая же неприглядная, какой ее успела запомнить Каро, но рядом с нею возвышается большой роскошный фонтан; вода, громко журча, вздымалась над грудой камней, увенчанной мраморными фигурами полуголых людей и вздыбленных коней. Сооружение казалось смутно знакомым, но Каро не могла вспомнить, где же она могла видеть это пышное великолепие.

Джулиан решительно подошел к фонтану и вытянул руку. Вода заструилась по пальцам. Другой рукой он достал из кармана монетку и бросил ее в бассейн.

Римский фонтан Треви. Каро видела его только на фотографиях, побывать в Риме ей не довелось. А Джулиан, возможно, был. Многочисленные детали фонтана виделись очень четко и пребывали в явном соответствии между собой.

Дверь открылась, и появился Вейгерт. Они пожали друг другу руки. Джулиан широко улыбался, а Вейгерт вообще сиял, как маяк над морем. Запись кончилась.

— Ну, что? — произнес Вейгерт, повернувшись к Каро.

— И что? Я все так же не понимаю, почему это не может быть компьютерной визуализацией вашей галлюцинации.

— Нет, — сказал Джулиан, — это не иллюзия. Видите ли, Каро, я не могу неопровержимо доказать вам, что это действительно было. По крайней мере до тех пор, пока импланты не получит некоторое количество людей и можно будет проанализировать ряд результатов. А сейчас я скажу вам нечто такое, что не одобрили бы серьезные ученые вроде Вейгерта или Уоткинса. Я тоже ученый, но вполне могу смириться с тем, что возможны и такие виды восприятия, которые не соответствуют лабораторным критериям эксперимента, но тем не менее являются «реальными». Разве вам самой не случалось испытывать что-нибудь такое, под что никак не удается подвести научную основу, но вы тем не менее точно знаете, что это было?

Она лежит — сколько ей было лет? шесть? семь? — на одеяле в садике за домом и смотрит на проплывающие в небе облака. А потом, в один миг, нет ни облаков, ни самой Каро. Она находится нигде и везде, вплетенная в то, что позднее стала называть тканью мироздания. Она — это облака, трава, ветерок и муравей, перебирающийся через ее руку. Она является всем, и всё является ею.

Джулиан, не сводивший взгляда с ее лица, продолжал:

— Один из общепринятых критериев экспериментальной науки — воспроизводимость. Один и тот же опыт дает один и тот же результат. Это не единственная моя запись ВЗО. Я еще дважды посещал эту ветвь вселенной, и все три записи идентичны. Бывает ли, чтобы наркотические галлюцинации, сны или любые другие «измененные состояния», известные психологии, в точности повторялись через несколько дней?

Спина и лицо Каро снова зачесались. Ее собственное измененное состояние — то, детское, — не повторилось ни разу в жизни. Но ведь оно было.

Что ничего не доказывает.

Кожа чесалась все сильнее.

— Все первые творения ветви мультивселенной, — сказал Джулиан, — будут похожи на это, потому что для этого требуется меньше программировать чип. Но в конечном счете, обладая достаточным объемом информации, доступной сознанию при выходе из этой ветви, носитель импланта может воссоздать прошлое. Войти в предыдущую эпоху своей жизни или даже жизни планеты. Можно было бы воссоздать предыдущее событие и сделать так, чтобы в ветке, которая продолжится после того, как вы ее покинете, оно завершилось иначе, чем здесь. Вы могли бы попасть во вселенную, в которой вам не встретится на пути девичья слива. Подумайте об этом, Каро! Вы можете заново пережить и изменить прошлое. Не только в воображении, но и в осознанной реальности, столь же вещественной, как эта.

Тесная до клаустрофобии комната, полная цветов. Этих цветов слишком много, они одуряюще пахнут. Комната заполняется черной океанской водой, которая бурлит, треплет черные одеяния женщин. Грозит утащить их на дно. Только это вовсе не океан, не вода, это ядовитый туман, который ест глаза и обжигает кожу, и этот туман создала сама Каро. Это из-за нее…

— Бывает и такое прошлое, которое не следовало бы воскрешать, — с излишним напором сказала она.

Он некоторое время смотрел на нее, а потом сказал мягким тоном:

— Это верно. Но вы можете создать прошлое, в котором ваш брат не умер. Это…

— Стоп, — перебила его Каро.

Она не собиралась обсуждать с Джулианом смерть Итана. Даже с Эллен они старательно избегали этой темы, причем так решила Каро, а не Эллен. Но кошмарные похороны и еще более кошмарные последствия вновь и вновь приходили в ее сны, как это случилось, когда она задремала под девичьей сливой.

— Извините, — сказал Джулиан. — Но очень важно, чтобы вы поняли эти основополагающие идеи. Ваш мозг не видит ничего, что было бы «за пределами здесь», потому что «за пределами здесь» нет ничего, кроме облака квантовой информации. Ваш мозг использует жестко прошитый алгоритм, чтобы коллапсировать волновую функцию — не одну, а много, много, много волн, непрерывно, — и таким образом генерирует реальность в вашей собственной голове. Возможных цепочек мозговой активности тоже очень много, но их восприятие ограничивают все те же алгоритмы вашего мозга. Тем не менее они все же существуют как возможности, что сознавали даже средневековые философы: «материя никогда не находится в отрыве от лишенности, поскольку, когда она находится под одной формой, наличествует лишенность другой, и наоборот» (Фома Аквинский, «О началах природы»). Мой мозговой чип изменил алгоритмы, которые обычно лишают меня доступа в бодрствующем состоянии ко всему, за исключением того, что мы считаем «этой реальностью».