Кеннет слегка прищурился.

— Как поднимешься еще на пару званий, Андан, сможешь так вот отзываться об офицерах, понял?

— Так точно.

— И не морщись так, а то кажется, будто у тебя запор. Понятно, что все это дело воняет, а командир восьмой должен хоть как-то объяснить, почему не искал своего человека. Вот только если у третьей был целый день, чтобы спрятать тело… Или если у Фансоха имелся в запасе целый день и ночь, чтобы исчезнуть… Его бы и полк не нашел. Крысы их допрашивали?

— Через месяц. Но говорят, что тогда-то уж их показания были схожими, господин лейтенант.

— Чудненько, десять человек, повторяющие одно и то же: или у них идеальная память, или они врут, словно кот над сметаной. Вархенн, а ты? Что-то слышал о третьей?

Десятник кивнул.

— Чуток. Эргехенн Аленсамн — десятник в восьмой. Он из того же клана, что и моя мать, а потому не может, вернее, не должен бы мне брехать. — Он подмигнул. — Тот Фансох был молодым, умелым и задиристым. Эргехенн его любил, говорил — хороший материал для офицера. Якобы сам вызвался отправиться в Олекады. А мог остаться, потому что там у него были жена и дети, а из их полка на восток отправляли только добровольцев или холостых. И третья десятка его любила. Вся восьмая удивилась, когда парни без протестов согласились прервать поиски и отправляться дальше. Это и говорят. Зато я немало узнал об остальных.

— Остальных?.. А, Конюхах. И что?

— Почти все попали туда из-за действия одного офицера, молодого полковника Ленвана Омнела из Квартирмейстерского полка. Восьмая тоже потеряла так двоих стражников. Не на каждом рапорте стоит его подпись, потому что порой он велит писать их своим лейтенантам, но это Омнел отослал большинство людей в конюшни.

Велергорф уселся поудобней, оперся о стену, прикрыл глаза. Ждал.

— Ладно. — Кеннет кивнул и обменялся взглядами с оставшимися двумя десятниками. Те понимающе улыбнулись. — Чудесная работа, Вархенн. А ты, Берф? Нашел место, где разведчики Черного к нам подходили?

Берф кивнул.

— Так точно, господин лейтенант. Вернее, Волк и Азгер его нашли. — Берф глянул искоса на Велергорфа, ухмыльнулся криво и продолжил: — На краю леса, в каких-то ста шагах от нас и чуть вверх по ручью. Эти Ублюдки хороши, оставили не много следов, но, наверное, им было лениво.

— Потому что?

Кеннет не спускал глаз со старого десятника, Андан — так тот просто откровенно щерился.

— Потому что уже несколько дней они пользуются одними и теми же схронами. Впрочем, это лучшие и безопаснейшие места в окрестностях, но все же они… как бы это сказать… отнеслись к нам несерьезно.

Лейтенант кивнул.

— Парни что-то с этим сделали?

— Азгер уверил меня, что — да. Вы хотите знать, что именно, господин лейтенант?

— А мне нужно?

— Э…

— Мне тоже так кажется. Офицер не должен заниматься каждым из дел, потому что не будет тогда времени на сон. Ну ладно, пошли в конюшни.

Велергорф шевельнулся, явно обеспокоенный, открыл глаза.

— Я кое-что вспомнил, господин лейтенант…

— Вархенн, если ты вспомнил это только сейчас, то, скорее всего, это совершенно неважно. Разве что память твоя начинает давать сбои. Но в твоем возрасте…

Татуированный десятник повел взглядом по лицам, в глазах его блеснуло веселье.

— Хорошо, господин лейтенант. Не знаю, важно ли это, но несколько офицеров из вновь прибывших рот уже жаловались на того Омнела. У него есть доступ к бумагам, которые каждая рота принесла с собой, и, кажется, новички ему не по вкусу. Сперва он попросту цеплялся, устраивал скандалы и отсылал солдат к командирам — с наказанием. А потом вошел во вкус, ему уже не хватало направить дело непосредственному начальнику — сам принялся назначать наказания, а когда те накапливались, отсылал людей на конюшни как непригодных к использованию и норовистых. Особенно донимает он тех, кто, как говорится, имеет тяжелое прошлое. Я знаю по крайней мере четырех солдат, которые попали на конюшню из-за того, что не отдали честь старшему по званию.

— Это ведь не такое уж и нарушение, Вархенн.

— Особенно если офицер проходит в тридцати шагах от тебя, а ты стоишь к нему спиною и его не видишь. Или если офицер внезапно устраивает досмотр и отправляет тебя на конюшню за нечищеные сапоги, хотя они не в худшем состоянии, чем сапоги остальных. Он, кажется, и правда выбирает тех, у кого бывали проблемы. До того дошло, что прибывшие с запада роты бегут от людей Квартирмейстерства как от огня, потому что молодой полковник и его лейтенанты нашли, похоже, неплохое развлечение. Они не любят новичков и показывают им, кто здесь главный.

— Черный не вмешивался?

— А на каком основании, господин лейтенант? На бумаге все в наилучшем виде. Отсутствие уважения, отсутствие заботы об обмундировании, недолжное обращение к старшему по званию и всякое такое же. Если бы мы не проводили бо́льшую часть времени вне крепости, к нам бы он тоже наверняка прицепился.

— Что-то еще?

Велергорф глянул на него, прищурившись.

— Да. Оружие. Он приказал всем им сдать оружие, даже ножи и стилеты. И доспехи, щиты и шлемы. Стражники без оружия… некоторые предпочли бы отрезать себе что-нибудь важное. Если бы я вырос на пару званий, то сказал бы, что думаю, однако сейчас не могу позволить себе замечание, что тот молодой полковник — кусок дерьма, который свил себе теплое гнездышко в Квартирмейстерстве и развлекается властью и тем, что ломает людей.

Кеннет вздохнул и прикрыл глаза.

— Значит, стоит радоваться, что ты, скажем, не полковник, Вархенн. А еще раз позволишь себе не говорить такие вот замечания, так побежишь три раза вокруг долины в полной выкладке. С грузом припасов на десять дней. Мы друг друга поняли?

— Так точно.

— Конечно же, думать можешь что пожелаешь. А теперь — пойдем за остальной… ротой. Берф, ты тут займешься тем, о чем я не должен знать, и присмотришь за порядком. А… и приготовь место для палаток, курени новички поставят себе утром.

— Слушаюсь.

Глава 3

Главный из складов замка находился в западном крыле. Несколько длинных строений с узкими окнами и дверями образовывали истинную крепость в крепости, теоретически — последнюю точку обороны, захвати враг стену. Учитывая, что там находилась масса оружия, еды, воды и запасов лекарств, в складах и вправду можно было продержаться много дней.

Кеннет вместе с десятниками вошел в главное помещение, где за большим столом сидел молодой лейтенант. Тот не носил плаща — лишь кожаную куртку с узкой полосой на манжетах и с головой вессирской овчарки, вытисненной на груди. Морду пса пересекали два черных шрама. Символ Ублюдков Черного.

При виде входящих офицер лишь кивнул, ожидая, пока ему отдадут честь. У Кеннета с лейтенантом было одно звание, но именно тот находился у себя. Кеннет выпрямился и приложил правый кулак к левой стороне груди. Ублюдок легко улыбнулся и, не отрывая задницы от кресла, выполнил некую пародию на приветствие.

— Слушаю, лейтенант?

— Кеннет-лив-Даравит, шестая рота Шестого полка. Пришел за оружием и вещами этих солдат.

Он положил на стол список с фамилиями. Квартирмейстер даже не взглянул на листок, а лишь вынул из ящичка несколько перьев и принялся ревностно их очинять.

— Конюхи, верно? — обронил он, не поднимая взгляда. — Старик, должно быть, пребывал в мерзком настроении, если уж их вам отдал. Увы, ничего не могу вам выдать.

— Почему?

— Согласно правилам Восточного Соединения, оружие и личные вещи может получить лишь солдат, которому те принадлежат. Им нужно прийти сюда лично. Иначе никак.

Маленький ножичек поблескивал, кусочки пера падали на стол. Минуту стояла тишина, но наконец офицер прервал свое развлечение и поднял голову. Улыбнулся вежливо, вопросительно приподнимая брови:

— Что-то еще, лейтенант?

Кеннет медленно набрал воздух, настолько же медленно его выпустил.

— Где сложено их оружие? — спросил он тихо. — Чтобы после не оказалось, что это не тот склад, а я беспокою вас без причины.

— О, оно у нас. — Очиненное перо указало на дверь слева от стола. — Хотите взглянуть? Нет, нет такой необходимости. Последняя полка, на самом верху, чтобы крысы не добрались до кожаных частей. Не то чтобы те здесь были, но осторожность не повредит. Как только Конюхи тут появятся, я выдам все мгновенно.

Они вышли на подворье, сперва лейтенант, потом оба десятника. Велергорф и Андан благоразумно молчали.

— Вархен! — Кеннет удивился, что может так рычать.

— Так точно!

— Когда закрывается этот склад?

— Где-то через час, господин лейтенант!

Над крепостью разнесся гудящей медью звук колокола.

— Ровно через час, — поправил себя десятник.

— Этот уродец не представился, вы заметили?

— Да.

— А значит, через час мы застанем закрытые двери и придется искать неизвестно кого в казармах Ублюдков?

— Так оно выглядит, господин лейтенант.

— И это — несмотря на то что они знали, что Конюхи должны сегодня к нам присоединиться…

Минуту они маршировали быстрым шагом.

— Отчего молчишь?