Карла вернулась с несколькими мисками и начала разливать в них варево.

— Скверные времена, — тихо сказал Слай Моуди, глядя на дерево. Потом его взгляд прояснился, и он слабо улыбнулся. — Это моя яблоня! Да, сэр! У меня был яблоневый сад прямо за этим полем. Собирал урожай бушелями, но, после того как это случилось и деревья засохли, я начал рубить их на поленья. Ведь не хочется ходить за дровами далеко в лес, ага! Рей Фитерстоун замерз до смерти в сотне ярдов от собственной двери. — Он на мгновение примолк и тяжело вздохнул. — Я посадил эти яблони своими руками. Смотрел, как они росли, как плодоносили. Вы знаете, какой сегодня день?

— Нет, — сказал Джош.

— Я веду календарь. Делаю метку каждый день. Извел множество карандашей. Сегодня — двадцать шестое апреля. Весна. — Старик горько улыбнулся. — Я вырубил их все, кроме одного, и бросал в огонь полено за поленом. Но будь я проклят, если смогу ударить топором последнее. Черт меня побери, если смогу.

— Еда почти готова, — объявила Карла. У нее был северный акцент, совершенно отличный от тягучего миссурийского говора Слая. — Идите есть.

— Постойте. — Слай посмотрел на Расти. — Помнится, ты сказал, что ты с двумя друзьями?

— Да. С нами еще девушка. Она… — Он быстро взглянул на Джоша, потом опять на Слая. — Она в сарае.

— Девушка? Ладно, парень! Веди ее сюда, пусть поест горяченького!

— Гм… Я не думаю…

— Иди и приведи ее! — настаивал Слай. — Сарай не место для девушки.

— Расти, — позвал Джош, вглядываясь в окно. Быстро опускалась ночь, но он еще различал последнюю яблоню и фигуру, стоявшую под ней. — Пойди сюда на минутку.

Снаружи Сван, придерживая одеяло вокруг головы и плеч, как капюшон, смотрела на ветки тоненькой яблони. Киллер, сделав пару кругов вокруг дерева, вполголоса залаял, просясь вернуться в сарай. Ветки над головой Сван двигались как тощие, ищущие руки.

Она прошла вперед (ее сапоги погрузились в снег на пять дюймов) и положила голую ладонь на ствол дерева. Под ее пальцами был холод. Холод и то, что давно умерло.

«Совсем как все остальное, — подумала она. — Все деревья, трава, цветы — все без листьев, выжжены радиацией много лет назад. Но это симпатичное дерево. Оно полно достоинства, как памятник, и не заслужило того, чтобы стоять в окружении уродливых пней».

Она знала, что ранящий звук в этом месте был долгим, как вопль агонии. Ее рука легко поглаживала ствол. Даже в смерти в этом дереве было что-то горделивое, что-то вызывающее и бунтарское — дикий дух, как у огня, который нельзя уничтожить окончательно.

Киллер тявкал, убеждая Сван поспешить, что бы она ни делала.

— Хорошо, я… — сказала Сван и замолчала.

Ветер завывал вокруг нее, дергая за одежду.

«Могло ли это быть? — удивилась она. — Я и не мечтала об этом».

Ее пальцы чувствовали покалывание, хотя и едва достаточное, чтобы сопротивляться холоду. Она положила ладонь на ствол. Пощипывание, похожее на булавочные уколы, пронизывало ее руку — пока еще слабое, но нараставшее.

У Сван заколотилось сердце. Жизнь, осознала она. Здесь, глубоко в дереве, еще теплилась жизнь. Она так давно — слишком давно — в последний раз ощущала биение жизни под своими пальцами. Чувствовать его снова было для нее точно внове, и она поняла, сколько потеряла. То, что она ощущала, походило на слабый электрический разряд, казалось поднимавшийся из земли через подошвы ее сапог, двигавшийся вверх по позвоночнику, по рукам и из руки — в дерево. Когда она отняла ладонь, пощипывание прекратилось. Она снова прижала пальцы к стволу, и сердце ее застучало. Потрясенная, она чувствовала, будто огонь поднимается по ее спинному мозгу.

Ее бросило в дрожь. Ощущения становились более сильными, почти болезненными, кости ныли от биения энергии, проходившей через нее в дерево. Когда Сван больше уже не могла выносить это, она оторвала руку от ствола. Ее пальцы продолжало покалывать.

Но она еще не закончила. Повинуясь порыву, она вытянула указательный палец и стала выводить на стволе дерева: С… В… А… Н.

— Сван! — окликнули ее из дома. Она повернулась на звук. Ветер дернул за ее самодельный капюшон и сорвал его с головы и плеч.

Слай Моуди стоял между Джошем и Расти, держа фонарь. В его желтом свете он увидел, что у фигуры под яблоней нет лица.

Голову Сван покрывали серые наросты, которые когда-то были маленькими черными бородавками, а теперь стали толще и распространились по всей голове, связанные серыми ушками, как ищущими, переплетенными венами. Опухоли покрывали ее череп, словно узловатый шлем, скрадывали человеческие черты, стирали их, кроме маленького участка на левом глазу и рваной дыры на месте рта, через которую она дышала и ела.

Позади мужчин пронзительно закричала Карла.

— О боже мой… — прошептал Слай.

Фигура без лица схватила одеяло и замотала голову, и Джош услышал ее царапающий душу плач, когда она кинулась в сарай.

Глава 2

ИЗБЕГАЙТЕ КАИНОВОЙ ПЕЧАТИ

Тьма опустилась на покрытые снегом здания и дома того, что раньше было городом Брокен-Боу в штате Небраска. Его окружала колючая проволока, кое-где в пустых жестянках из-под масла горели куски бревен и ветошь, ветер уносил оранжевые спиральные отблески в небо. На северо-западной дуге шоссе номер два лежали десятки заледеневших трупов, и обломки обугленных машин все еще трещали в огне.

В крепости, в которую превратился Брокен-Боу за последние два дня, отчаянно пытались сохранить тепло вокруг огромного костра триста семнадцать больных и раненых мужчин, женщин и детей. Дома в Брокен-Боу были разобраны на части и пошли в огонь. Еще двести шестьдесят четыре человека, вооруженные винтовками, пистолетами, топорами, молотками и ножами, притаились в траншеях, наскоро вырытых в земле вдоль колючей проволоки на окраине города. Их лица были обращены на запад, к пронзительному ветру, убившему уже много людей. Они дрожали, но сегодня вечером их страшила иная смерть.

— Вон они! — крикнул мужчина с затвердевшей от льда повязкой на голове. — Вон! Идут!

Канонада выстрелов и взрывов эхом отозвалась вдоль траншей. Быстро были проверены винтовки и пистолеты. Траншеи вибрировали от нервного напряжения, и людское дыхание кружилось в воздухе, как алмазная пыль.

Они увидели головные огни, которые медленно покачивались на заваленном трупами шоссе. Потом ветер донес звуки музыки. Это была карнавальная мелодия. Она звучала все громче, и худой, с ввалившимися глазами мужчина в поношенной дубленке поднялся из траншеи и навел бинокль на приближавшийся транспорт. Его лицо было испещрено темно-коричневыми келоидами. Он опустил бинокль, прежде чем окуляры помутнели от холода.

— Прекратить огонь! — крикнул он влево. — Сообщите дальше!

Приказ начали передавать по цепочке. Он посмотрел направо и прокричал то же. Потом застыл в ожидании, рукой в перчатке сжимая под пальто автоматический пистолет-пулемет «ингрем».

Машина миновала горевший автомобиль. В красноватых отблесках можно было заметить, что остатки краски на бортах этого грузовика рекламировали различные сорта мороженого. На кабине возвышались два громкоговорителя, а ветровое стекло заменяла металлическая пластина с прорезанными в ней двумя узкими щелями — через них смотрели водитель и пассажиры. Переднее крыло и решетка радиатора были заслонены металлом, из брони торчали зазубренные металлические шипы около двух футов длиной. Стекла фар были укреплены лентой и покрыты проволочной сеткой. С обеих сторон грузовика располагались бойницы, а наверху находилась грубая, сделанная из листов металла орудийная башня и высовывалось рыло тяжелого пулемета.

Бронированный грузовик, хрипя перестроенным двигателем, переехал колесами, которые были обтянуты цепями, труп лошади и остановился в пятидесяти ярдах от колючей проволоки. Веселая, записанная на магнитофон музыка играла еще минуты две, потом установилась тишина.

Молчание затянулось. Наконец из громкоговорителя послышался мужской голос:

— Франклин Хейз! Ты слушаешь, Франклин Хейз?

Тощий мужчина в дубленке прищурился, но ничего не сказал.

— Франклин Хейз! — продолжил голос насмешливо и оживленно. — Ты оказал нам честь, сражаясь с нами! «Армия совершенных воинов» приветствует тебя, Франклин Хейз!

— Пошел ты! — тихо проговорила женщина средних лет в траншее рядом с Хейзом. На поясе у нее висел нож, в руке был пистолет. Большую часть ее лица покрывал зеленый келоид в форме листа лилии.

— Ты прекрасный командующий, Франклин Хейз! Мы не думали, что у тебя хватит силы уйти от нас в Даннинге. Мы думали, ты умрешь на шоссе. Сколько вас осталось? Четыреста? Пятьсот? И сколько человек в состоянии продолжать борьбу? Может быть, половина? «Армия совершенных воинов» насчитывает более четырех тысяч здоровых солдат, Франклин Хейз! Среди них и те, кто был под твоим руководством, но решил спасти свою жизнь и перешел на нашу сторону!

Кто-то в траншее слева выстрелил из винтовки. За этим последовало еще несколько выстрелов.

— Не тратьте патроны, черт побери! — закричал Хейз.