Огонь уменьшился, потом прекратился.

— Твои солдаты нервничают, Франклин Хейз! — насмехался голос. — Они знают, что они на волосок от смерти!

— Мы не солдаты, — прошептал Хейз. — Ты, ненормальный, мы не солдаты.

Каким образом его группа выживших (первоначально свыше тысячи человек, пытавшихся восстановить город Скотсблаф) оказалась впутанной в эту безумную «войну», он не знал.

В Скотсблаф приехал фургон, который вел высокий рыжебородый мужчина. Из фургона вышел хилый человек с бинтами, закрывающими все лицо, кроме глаз, спрятанных за солнцезащитными очками. Забинтованный говорил высоким молодым голосом. Он сказал, что давно сильно обгорел, попросил воды и место для ночлега, но не позволил доктору Гарднеру даже дотронуться до своих бинтов. Сам Хейз, как мэр Скотсблафа, показал молодому человеку здания, которые они восстанавливали. Среди ночи двое мужчин уехали, а спустя три дня Скотсблаф был атакован и сожжен до основания. В ушах у него до сих пор звучали крики его жены и сына. Потом Хейз повел выживших на восток, чтобы спастись от маньяков, преследовавших их. Но у «Армии совершенных воинов» было больше грузовиков, машин, лошадей, трейлеров и бензина, больше оружия, патронов и «солдат», — и группа, которую вел Хейз, оставляла за собой сотни трупов.

Это был безумный, бесконечный кошмар, осознал Хейз. Когда-то он был известным профессором экономики в университете штата Вайоминг, а сейчас чувствовал себя затравленной крысой.

Фары бронированного грузовика горели, как два злобных глаза.

— «Армия совершенных воинов» приглашает всех здоровых мужчин, женщин и детей, которые больше не хотят страдать, присоединиться к ней, — сказал голос из усилителя. — Выйдите за проволоку, идите на запад — и о вас прекрасно позаботятся: горячая еда, теплая постель, кров и защита. Несите с собой оружие и боеприпасы, но держите стволы ваших ружей направленными в землю. Если вы не больны и в здравом уме и если вы не запятнаны каиновой печатью, мы примем вас с любовью и распростертыми объятиями. У вас есть пять минут, чтобы решить.

Каинова печать, хмуро подумал Хейз. Он слышал это выражение от чертовых ораторов и раньше и знал, что они имеют в виду или келоиды, или наросты, покрывавшие лица многих людей. Они хотели только «незапятнанных» и «в здравом уме». Но его интересовал тот молодой человек в солнцезащитных очках, с забинтованным лицом. Почему он бинтовал голову, если сам не был «запятнан» каиновой печатью?

Кто бы ни вел это сборище грабителей и насильников, все человеческое было ему чуждо. Каким-то образом этот некто вдолбил в головы четырех с лишним тысяч своих последователей жажду крови, и теперь те убивали, грабили и сжигали ради удовольствия.

Справа раздался крик. Два человека пробивались к колючей проволоке. Они перелезли через нее, зацепившись пальто и брюками, но освободились и побежали на запад, держа винтовки направленными в землю.

— Трусы! — крикнул кто-то. — Грязные трусы!

Но двое мужчин бежали, не оглядываясь. Пробежала женщина, за ней — еще мужчина. Потом мужчина, женщина и юноша выбрались из траншеи и помчались на запад. Все несли с собой оружие и боеприпасы. Злые крики и проклятия летели им в спины, но Хейз их не винил. Ни на ком из них не было келоидов. Почему они должны были оставаться здесь и быть уничтожены?

— Идите домой, — нараспев вещал громкоговоритель вкрадчивым гудением проповедника. — Придите туда, где любовь и распростертые объятия. Избегайте каиновой печати и идите к нам… к нам… к нам.

Многие подходили к проволоке и исчезали в темноте на западе.

— Не страдайте с нечистыми! Идите к нам, избегайте каиновой печати!

Раздался выстрел, и одна из фар грузовика разбилась бы вдребезги, если бы сетка не отклонила пулю. Свет продолжал гореть. Люди перебирались через изгородь и стремительно бежали на запад.

— Я никуда не собираюсь, — сказала Хейзу женщина с келоидом в форме листа лилии. — Я остаюсь.

Последним шел десятилетний мальчик, карманы его пальто были набиты патронами, а в руках он держал дробовик.

— Пора, Франклин Хейз! — позвал усилитель.

Хейз вынул «ингрем» и снял его с предохранителя.

— Пора! — взревел голос, и этот рев подхватили другие голоса, слившиеся вместе в едином боевом крике. Но это был шум двигателей, сжигающих топливо, громко взрывающих жизнь. Десятки, сотни фар огненной дугой стали надвигаться на траншею по обеим сторонам шоссе номер два. Хейз с оглушающим ужасом осознал, что все эти бронированные грузовики, вооруженные тракторы-трейлеры и механические чудовища молча подобрались почти к самому барьеру из колючей проволоки, пока бронированный грузовик удерживал внимание осажденных. Фары били в лица тем, кто сидел в траншеях, двигатели ревели, шины в цепях скрипели, двигаясь по снегу и замерзшим телам.

Хейз поднялся, чтобы крикнуть «огонь!», но стрельба уже началась. Вспышки выстрелов пульсировали вверху и внизу траншеи. Пули отскакивали от металлической защиты шин, от щитов радиатора и стальных башен. Военные фургоны не спеша неумолимо продвигались вперед. «Армия совершенных воинов» вела непрерывный ответный огонь.

Хейз закричал: «Бомбы!» — но его не слышали из-за шума. Бойцам не было необходимости напоминать, что надо припасть к земле, взять одну из трех имевшихся у каждого бутылок с бензином, зажечь фитиль из ветоши, пропитанной керосином, и бросить эту самодельную бомбу.

Бутылки взрывались, разметывая горящий бензин по снегу, но чудовища, озаряемые вспышками красного света, продолжали идти, и некоторые уже переезжали колючую проволоку меньше чем в двадцати ярдах от траншеи. Одна бомба попала прямо в смотровое отверстие бронированного ветрового стекла «пинто» и взорвалась, выбросив бензин. Водитель с криком отшатнулся, его лицо объяло пламя. Он качнулся к проволоке, и Франклин Хейз убил его выстрелом из «ингрема». «Пинто», продолжая двигаться, разнес баррикаду и раздавил четверых человек, прежде чем они смогли выкарабкаться из траншеи.

Машины разорвали препятствие из колючей проволоки в клочья, и тут их башни и бойницы стали извергать винтовочный, пистолетный и пулеметный огонь, который прошелся по траншее, когда приверженцы Хейза попытались бежать. Десятки бойцов сползали обратно и оставались неподвижно лежать на грязном, запятнанном кровью снегу. Одна из жестянок с горящим бензином перевернулась, коснувшись неиспользованных бомб, и те начали взрываться в траншее. Везде были огонь и пули, корчащиеся тела, вопли и страдания.

— Назад! — кричал Франклин Хейз.

Защитники кинулись ко второму барьеру, расположенному в пятидесяти ярдах позади, — пятифутовой стене кирпичей, деревяшек и окоченевших трупов их друзей и знакомых, сложенных один на другой, как поленница.

Франклин Хейз видел солдат, стремительно приближавшихся за первой волной техники. Траншея была достаточно широка, чтобы «поймать» любую машину или грузовик, но пехота «Армии совершенных воинов» быстро переберется через нее — сквозь дым и снег казалось, что пехотинцев тысячи. Он слышал их боевой клич — низкий животный вопль, казалось, сотрясал землю.

Потом ему в лицо уставился бронированный радиатор грузовика. Машина остановилась в двух футах от Хейза и выстрелила. Он прыгнул из траншеи. Пуля пронеслась мимо его головы, и он споткнулся о тело женщины с келоидом в виде листка лилии, поднялся и побежал, а вокруг него пули взрывали снег. Он вскарабкался на стену из кирпичей и тел и снова оказался лицом к атакующим.

Взрывы начали разносить стену на куски, летела металлическая шрапнель. Хейз понял, что «совершенные» используют ручные гранаты — их они сберегли до сегодняшнего дня, — и продолжал стрелять в бежавшие фигуры до тех пор, пока его руки от дерганья «ингрема» не покрылись волдырями.

— Они прорвались справа! — кричал кто-то. — Они наступают!

Масса людей бежала по всем направлениям. Хейз полез в карман, нашел еще обойму и перезарядил автомат. Один из вражеских солдат влез на стену, и Хейз успел разглядеть, что его лицо было разрисовано чем-то вроде индейской боевой раскраски, а потом этот человек, вынув нож, понесся к сражавшимся женщинам в нескольких футах от него. Хейз пустил очередь ему в голову и перестал стрелять, когда солдат подпрыгнул и упал.

— Бегите! Отходите назад! — визжал кто-то.

— Мы не можем их сдерживать! Они прорвались! — Голоса и вопли перекрывали шум.

Мужчина, по лицу которого струилась кровь, схватил Хейза за руку.

— Мистер Хейз! — закричал он. — Они прорвались! Мы больше не в силах…

Его крик оборвал топор, опустившийся ему на голову. Хейз отшатнулся. «Ингрем» выпал у него из рук, и он рухнул на колени. Топор свободно выскользнул, и труп повалился на снег.

— Франклин Хейз? — спросил мягкий, почти нежный голос.

Хейз увидел длинноволосого человека, стоявшего над ним, но не смог различить лица. Он устал, полностью выдохся.

— Да, — ответил он.

— Пора спать, — сказал мужчина и поднял топор.

Когда тот опустился, карлик, который взобрался на разрушенную стену, запрыгал и захлопал в ладоши.