Тем не менее мы упорно отказываемся признавать наш долг перед животным миром, считая, что культура стоит особняком от природы и отличает человека от животного. Однако на самом деле благодаря культуре человек вовсе не отдалился от животного мира, а, напротив, сблизился с ним, добавив к своему наследию «нечеловеческие» черты (повадки, стратегии, поведение). Благодаря культуре человек меньше замыкается в рамках собственных поведенческих моделей и легче сближается с другими видами — это крайне важно при оценке магического в качестве способа познания, интерпретации и осмысления реальности.
Учимся у животных
В течение многих столетий животные служили человечеству примером в повседневной жизни; с ними можно было сравнить себя и научиться:
• охотиться;
• обходить конкурентов за пищевые ресурсы;
• не становиться добычей.
Шарль Лебрен. Из Трактата о соотношении физиогномики человека и животных. 1806. Франция, Париж, Лувр
Взаимодействуя с животным миром, человек неизбежно сталкивался с испытаниями и проблемами, но вместе с тем находил возможности их решений и партнеров для совместной работы.
Таким образом, становится очевидно, что представление о взаимодействии человека и животного мира исключительно как о «заимствовании» человеком заложенного в нем разнообразия крайне однобоко. Согласно этой точке зрения, мир дикой природы — не более чем расходный материал, с помощью которого мы придали форму своей культуре, а животные — всего лишь пассивные наблюдатели, свидетели становления человеческой культуры и источник моделей и знаков, которые человек использовал для создания различных выразительных средств. Тем не менее в современной науке существует и другой взгляд на эту проблему.
Зооантропология: новый подход к изучению взаимоотношений человека и животных
В середине 1980-х годов в гуманитарной науке появилась новая исследовательская школа, обратившаяся к теме взаимоотношений между человеком и другими видами, населяющими нашу планету.
Зооантропология (или антрозоология) отличается от смежных наук (этнозоологии, зооистории и проч.) [Этнозоология изучает взаимоотношения человека и животных в различных культурных традициях и у разных народов. Зооистория изучает взаимоотношения человека и животных в различные исторические периоды.] прежде всего особым вниманием к партнерству природы и человека. По сути, она рассматривает человека и животное не по отдельности, а во взаимодействии, то есть фокусируется на анализе характеристик, возникающих при непосредственном контакте. Таким образом, зооантропология изучает отношения человека и животного во всей полноте — их психологическую, педагогическую, поведенческую и антропологическую составляющие. Однако не слишком ли эгоцентрично утверждать, что пара человек — животное представляет собой нечто особенное? Разве в природе взаимодействие между представителями разных видов — не обычное дело?
Ванда Вульц. Автопортрет «Кошка + я». 1932. США, Нью-Йорк, Метрополитен-музей
Усыновление человеческих детенышей животными занимает центральное место в историях о диких детях, таких как Маугли (на изображении слева) или Ромул и Рем
Конечно, человеку нелегко отказаться от привычки смотреть на мир исключительно с человеческой точки зрения. И все же этологические исследования демонстрируют нашу склонность к наблюдению за животными и восприятию их как партнеров в процессе познания. Человек также склонен формировать своего рода «укрупненные семьи», включающие другие виды, — это создает для зооантропологов определенные трудности.
Как известно, члены семьи не просто живут на одной территории, но также, взаимодействуя, неизбежно влияют друг на друга — в числе прочего, в формировании манеры поведения, предпочтений и привычек. Схожие процессы происходят в отношениях между людьми и их домашними любимцами. Таким образом, речь идет не о привычной ученым форме биологического союза вроде симбиоза [В биологии симбиоз — это союз двух организмов разных видов с выгодой для обоих или только для одного из них. Мутуализм представляет собой одну из трех форм симбиоза, при которой взаимодействие создает преимущества для обоих видов, однако при этом они полностью зависят друг от друга. Две другие формы симбиоза называются комменсализмом (одна сторона получает выгоду, а вторая — ни пользы, ни вреда) и паразитизмом (одна сторона получает выгоду за счет причинения вреда второй). Подробнее см. D. Mainardi, Dizionario di etologia, Torino 1992.] и не об эксплуатации, как в случае с орудиями труда или растениями. Сложная система отношений, возникающая между человеком и животным, настолько глубоко меняет обоих, что больше всего этот процесс напоминает гибридизацию.
В 1990-е годы в научном сообществе разгорелись жаркие дебаты о сути и особенностях взаимоотношений человека и животного. Одной из главных тем этих дебатов стало одомашнивание. Почему человек привязал к себе определенные виды животных (и привязался к ним сам)? Что движет этим процессом? Какова связь между наличием в доме питомцев и интересом человека к миру животных в целом?
Этим вопросом заинтересовались антропологи Жан-Пьер Дигар и Джеймс Серпелл; их специализация — изучение отношений, которые связывают человека с другими видами, населяющими нашу планету. Взгляды ученых разнятся, однако оба они сошлись на существовании у человека особого «призвания», лежащего в основе феномена любви к животным: Дигар называет его «специфической особенностью», а стремление приручать — «страстью»; Серпелл же говорит об «уязвимости» человека и сравнивает одомашненных животных с настоящими паразитами [Ср. J.A. Serpell, In the Company of Animals, New York, 1988.].
«Призвание», о котором идет речь (независимо от того, рассматриваем ли мы его как страсть или как уязвимость), — это наша склонность заботиться о представителях других видов (особенно о детенышах), как о детях. И хотя «межвидовое усыновление» встречается и у других видов (вы наверняка знаете миф о Ромуле и Реме или слышали, например, о детях-маугли), именно у человека оно проявляется наиболее ярко.
Классическая этология утверждает, что поведение любого живого организма направлено на удовлетворение его потребностей (пищевой, двигательной, репродуктивной и т. д.) — каждый раз, когда это происходит, химические системы нашего организма выделяют вещества, известные как «гормоны счастья», чтобы закрепить то или иное поведение. Таким образом, возможность удовлетворить потребность в родительстве, выйдя за рамки вида, помогает человеку прожить крайне важные для его ментального благополучия эмоции.
Учитывая это, разумно предположить, что желание относиться к детенышу (в отношениях с которым можно удовлетворить потребность в проявлении заботы) как к ребенку высвобождает гормоны счастья и способствует хорошему самочувствию и усилению любви к животному. Такое поведение укрепляется благодаря успокаивающему эффекту, который оказывает на людей взаимодействие с животным миром (в наше время он широко используется в зоотерапии).
...ЧЕЛОВЕК И ДОСТОИНСТВА ЖИВОТНЫХ
Невозможно постичь магию животных, не принимая во внимание восхищение, которое человек испытывает перед ними, — восхищение, которое может переродиться в зависть или страх, в благоговение или соперничество, в любовь или ненависть.
Некоторые достоинства, которыми обладают те или иные животные (например, выносливость вола или чуткий собачий нюх), изменяют наши представления о достижимом и желаемом (хотя полет в манере, типичной для птиц, например, видимо, еще долго будет несбыточной мечтой). Достоинства животных сочетаются с человеческими — усиливают, заменяют, изменяют их, — и мы иначе начинаем воспринимать совершенство: то, что раньше казалось эффективным, вдруг оказывается недостаточным и неполноценным. Животное-партнер делится с нами своими умениями — например, в течение многих столетий при перемещении на дальние расстояния мы полагались не на собственную силу, а на силу лошадей, — а человек, в свою очередь, отбирает для себя новых партнеров в зависимости от потребностей. Таким образом, в нашей жизни появляются новые стратегии взаимодействия, визуальные или цветовые решения и технические эксперименты — например, многовековая жизнь бок о бок с лошадьми подтолкнула человечество к созданию «железных коней».
Еще интереснее рассмотреть в свете этой гипотезы процесс одомашнивания самых популярных в наше время домашних любимцев — кошек и собак. Именно на них особенно сильно повлияло стремление человека удовлетворить свои «родительские» потребности — настолько, что со временем изменилась сама анатомия животных. В процессе одомашнивания в их внешнем виде закрепились те характеристики, которые подчеркивали «детскость», — изменилась форма морды, ног и черепа; по сравнению со своими дикими предками одомашненные породы выглядят значительно более «мягко».
Самурай верхом на лошади, в доспехах и рогатом шлеме, с луком и стрелами. Ок. 1878. США, Вашингтон, Отдел гравюр и фотографий Библиотеки Конгресса
Одомашнивание — лучший пример биологической и культурной трансформации: под влиянием человека животное изменилось так же, как сам человек изменился под влиянием животного. Тысячелетия жизни бок о бок привели к тому, что животные стали демонстрировать качества, которые ассоциируются с человеческими. Отсюда — притягательность и загадка животного-двойника, способного отражать нас и в то же время раскрывать неизвестные нам аспекты. Игра аналогий предлагает нам путь смешений: женщина-кошка (с острыми скулами и миндалевидными глазами) загадочна, как пантера, мужчина с крупным носом горд и силен, как орел. Такие ассоциации изучает зоофизиогномика; также они повлияли на исследования итальянского психиатра Чезаре Ломброзо [Чезаре Ломброзо (1835–1909) — психиатр и антрополог, основатель антропологического направления в криминалистике; считал, что можно выявить характерные соматические черты преступников, заложенные от рождения. Несмотря на критику, его исследования способствовали обновлению криминалистики.].
