—  Он утверждает, что у вас нет постоянного друга, — сказал Кин. — Или он ошибается?

—  Нет, — нехотя признала Лесия.

—  Но этот Питер — он хотел бы стать им?

—  А женщина, которая была с вами в парке, она ваша возлюбленная? — Эти слова слетели с губ Лесин прежде, чем она успела им воспрепятствовать. Ужаснувшись, она поспешно добавила: — Но мне это неинтересно, и вам я тоже не собираюсь рассказывать…

Кин остановил лихорадочный поток ее слов загадочной улыбкой.

—  Нет, — последовал ответ, — она не моя возлюбленная и никогда ею не была.

—  Я не хочу больше обсуждать эту тему, — ледяным тоном заявила Лесия.

Кин снисходительно кивнул. Словно даровал свое высочайшее позволение, сердито подумала Лесия.

—  Ну, ладно. А о чем бы вы хотели поговорить?

—  Расскажите лучше о своих фильтрах, о том, как вы стали их выпускать.

Это было единственное, что пришло ей в тот момент в голову. С губ Кина слетела быстрая насмешливая улыбка, и ответил он очень вежливо:

—  Они очищают воду в бассейнах, а также удаляют из воды возбудителей болезней растений, поэтому их широко применяют в сельском хозяйстве. Они отфильтровывают микробы, соли железа и прочие примеси из питьевой воды.

—  Журналист, который написал ту статью, — сказала Лесия, — хвалил как ваши изделия, так и вашу деловую сметку.

—  Стараюсь, — ответил Кин, и его голос снова сделался вежливо-безразличным. — Но это слишком уж профессиональный разговор для ужина.

Разговаривая, Лесия подалась вперед, но его замечание заставило ее немедленно выпрямиться.

—  Извините.

—  О, я, как правило, люблю обсуждать серьезные темы, — сказал Кин, блеснув глазами, — и нахожу ваши суждения очень интересными, живыми и пикантными. И они всегда уместны.

Комплимент был слишком щедрый. Лесия даже не знала, как к нему отнестись.

—  Спасибо, — сказала она, пытаясь понять, какие чувства отражаются в сине-стальной глубине его глаз. К счастью, тут принесли заказ.

Пока они ели, Кин ненавязчиво расспрашивал девушку о ее семье. Лесия наслаждалась превосходными блюдами и вином, но присутствие Кина она ощущала всей кожей так остро, что не в состоянии была расслабиться и думала только о нем. Все остальное блекло и уходило в тень. Где-то в густых переплетениях ветвей генеалогического древа между ней и Кином, возможно, существовала какая-то родственная связь — может быть, даже не слишком отдаленная, — но Лесия ну просто не могла смотреть на него как на родственника.

Если Кин и заметил, как она замкнулась в себе, то ничем не показал этого. Лесия невольно отметила, что у него прекрасные манеры, что за столом он очень увлекательный собеседник с широким кругозором и юмором. Сама того не желая, она вынуждена была все это признать. А когда был допит кофе, она попыталась внушить себе, что испытывает облегчение. Но увы — она чувствовала то же, что почувствовала Золушка при первом ударе часов.

А ведь она трезвая, уверенная в себе деловая женщина, которая любит свою работу и преуспевает в ней. Ее практика расширяется день ото дня, а банковский счет — если не считать закладной — разумно сбалансирован. Весь мир принадлежит ей!

Но этот мир, думала Лесия, идя с Кином к выходу, не включает в себя одного человека…

—  Шоссе сегодня так забито транспортом, — пробормотала Лесия, когда они влились в поток машин.

—  Кажется, в вас заговорила девушка из Гисборна, — поддразнил ее Кин.

Она сдержанно улыбнулась.

—  Наверное. Помню, я поразилась, впервые приехав в город, как много людей ходят и ездят по улицам глубокой ночью.

—  Но теперь-то вы стали истинной горожанкой — хладнокровной и невозмутимой.

—  Я до сих пор люблю сельскую жизнь. И отпуск провожу дома, — призналась она, почему-то нервничая, — а скоро поеду на три недели в Австралию.

Грубое восклицание заставило ее вскинуть ресницы. За несколько машин впереди вспыхнули белые огни заднего хода, и в тот же миг автомобиль, следовавший за нарушителем, со всей силой врезался в него.

—  О Боже! — ахнула она, увидев, как второй автомобиль ярко вспыхнул, охваченный пламенем.

Кин распорядился:

—  Возьмите фонарь из бокового кармана и сигнальте машинам, чтобы отъезжали назад, — только будьте осторожны. — Кин быстро и в то же время ловко свернул на обочину и, выхватив из-под сиденья маленький огнетушитель, выпрыгнул на дорогу. Уже устремляясь к горящему автомобилю, он крикнул ей на бегу: — Не подходите близко!

Теряя драгоценные секунды, Лесия шарила кругом, отыскивая фонарик, нашла его наконец и, выбравшись наружу, захлопнула за собой дверцу. И тут же услышала пронзительные крики, от которых ее бросило в дрожь. Она начала махать фонариком, делая большие круги. Машины замедляли ход, некоторые останавливались.

—  Что? Что случилось? — крикнула какая-то пассажирка, распахнув дверцу.

—  Впереди авария.

—  Я врач, может быть, понадобится помощь… — Она двинулась вперед по дороге.

Из темноты вынырнул мужчина.

—  Дайте мне, — приказал он, выхватив у Лесии фонарик. — Надо расчистить полосу для спасательных машин. — Он шагнул на дорогу и принялся сигналить автомобилям, заставляя их сворачивать ближе к обочине. Завизжали тормоза, освещенные красноватыми отблесками пламени, в окнах показались лица людей, пытавшихся разглядеть картину аварии.

Душераздирающие крики не прекращались, и Лесия побежала к пылающему автомобилю.

—  Назад! — крикнул ей кто-то и, больно схватив за руку, рывком удержал на месте. —

Соседняя машина тоже может взорваться, — объяснил остановивший ее мужчина, чей темный силуэт отчетливо выступал на фоне огненного шара.

—  Где Кин? — глупо спросила Лесия, пытаясь выдернуть руку.

—  Стойте здесь, девушка. — Мужчина шумно переводил дыхание и отпускать ее не собирался. — Вы только взгляните на них. Вот храбрецы! Но меня туда не заманишь.

Широко раскрыв глаза, Лесия смотрела на двух мужчин, которые находились на рискованно близком расстоянии от огня. Один направлял струю из маленького огнетушителя в адское пламя, другой тащил кого-то из машины.

Лесия сдавленно вскрикнула, поняв, что это Кин борется там сейчас со смертью, такой ужасной, что даже думать об этом было невыносимо.

—  Нет, — проворчал державший ее человек, крепче сжав пальцами ей руку. — Вы им там только помешаете.

Он, конечно, был прав. Лесию бил озноб, глаза и губы пересохли. Она страстно желала, чтобы Кин убрался побыстрее прочь от гибельного пламени, и замерла в ужасе, видя, что он вовсе не собирается делать этого. Озаренный слепящим сиянием, Кин напоминал сейчас дьявола в преисподней. Он ни на секунду не останавливался, не прекращал отчаянной борьбы.

И вдруг со зловещей внезапностью крики прекратились. Второй мужчина отскочил назад. У Лесии замерло сердце, но тут же снова сильно забилось от неимоверного облегчения, Кин отпрянул от автомобиля, таща за собой безжизненное тело. Лесия жадно глотнула горячий, отравленный копотью воздух и застыла — Кин передал свою ношу двум подбежавшим мужчинам и снова бросился назад, в пламя.

—  Нет! — в ужасе закричала она высоким пронзительным голосом. — Нет, Кин!

Он действовал так быстро, что трудно было разобрать, что он там делает, и когда он снова, низко согнувшись, отбежал от машины, Лесия увидела: он держит на руках… ребенка!

Люди стали подходить ближе, но их остановил глухой удар, от которого вздрогнула земля под ногами. Теперь и второй автомобиль превратился в огненный шар. Кин и другие мужчины, которые несли взрослого пассажира, упали на землю. Лесия прижала ладонь к губам, пытаясь заглушить крик, рвавшийся из ее груди, — отчаянный первобытный крик утраты. Она освободилась из рук державшего ее человека и бросилась вперед. Слава Богу, Кин тут же выпрямился в полный рост.

—  Держитесь подальше от пламени, — произнес он хриплым, но четким голосом. Его тон был настолько авторитетным, что люди пришли в себя, очнулись от сковавшего их столбняка, вызванного вторым взрывом, и зашевелились: одни начали суетливо помогать все еще распростертым на земле, оглушенным взрывом людям, другие принялись поднимать тело пострадавшей и оттаскивать ее на посыпанную гравием обочину.

—  Несите подальше от огня, — командовал Кин.

Вдыхая едкий, зловонный запах плавящегося гудрона, Лесия пробилась к нему сквозь толпу и громко воскликнула:

—  У вас все в порядке?

—  Немного обжегся, — выговорил он осипшим голосом. — Но ничего серьезного.

Она жадно вглядывалась в его угловатое лицо, ища на нем страшные следы ожогов, и смутно улавливала обрывки разговоров теснившихся вокруг людей:

—  Никогда еще не приходилось встречать такого смельчака…

—  Запросто могли сами погибнуть… настоящие герои…

—  В жизни не видела ничего подобного…

—  Кто бы мог подумать, что удастся вытащить оттуда хоть кого-то, а тем более двоих…

Подбежала женщина-врач и принялась разглядывать руки Кина.

—  Их необходимо обработать, — сказала она, — хотя вам здорово повезло. — И уже через плечо посоветовала Кину: — Не садитесь за руль, пока другой врач не осмотрит вас хорошенько. Вы пережили серьезный шок.

Лесия спросила, не узнавая собственного голоса:

—  А в той машине… были еще люди?

Кин ответил отрывисто и бесстрастно:

—  Шофер на переднем сиденье — тот, из-за которого случилась вся эта проклятая заваруха, — успел выскочить невредимым. Я видел, как он убегал вниз по автостраде. Двое его пассажиров погибли.

В эту минуту раздался вой сирен, утешительно возвещавший о прибытии профессиональной помощи, и на месте аварии появились новые лица — пожарные, бригада врачей и полицейские.

Кин быстро и четко разъяснил полиции суть случившегося.

—  Вы очень пострадали, сэр? — спросила его женщина-констебль.

—  Обжег немного ладони. Ничего серьезного.

—  Хорошо было бы не откладывая заняться ими. И, конечно, вам не следует садиться за руль.

—  Я поведу машину, — сказала Лесия. — И прослежу, чтобы о нем позаботились.

Констебль улыбнулась.

—  Спасибо вам, сэр, за все, что вы сделали. — Она взглянула на Лесию. — Проследите, чтобы ваш брат побыстрее обратился в медпункт.

—  Ключи! — Лесия решительно протянула руку.

Кин не возражал. Они сели в машину, и Лесия, повинуясь указаниям полицейского, объехала пожарные машины и осторожно тронулась вперед.

—  Я живу на Северном берегу, — сказал Кин. — Если вы меня туда доставите, я отправлю вас обратно на такси.

—  Сначала я отвезу вас в клинику. — Лесия уже заранее предвидела, что без этого разговора не обойтись. — Вы проявили уже достаточно героизма…

—  К черту героизм! — воскликнул он. — По пути мы заедем к одному приятелю.

Он с трудом выудил из вещевого ящика сотовый телефон.

—  Джофф! Да, мне известно, который теперь час. Я тут столкнулся с непредвиденными обстоятельствами на автостраде… Да нет, идиот ты этакий, разве я смог бы позвонить, если бы сильно пострадал? Несколько ожогов на руках — и все. — Последовала пауза. — Нет, машину веду не я. Скоро увидимся.

Они миновали мост через залив, проехали по сонным улицам утопающего в садах предместья и остановились перед домом с освещенными окнами. Не успела Лесия выключить мотор, как в дверях показался Джофф, рослый, крепко сбитый мужчина. Он взглянул на Лесию с удивленным выражением, которое тут же поспешил прогнать с лица. Решил, наверное, что у отца Кина была близкая подруга, думала она мрачно, пока Кин представлял их друг другу.

—  Очень приятно. — Джоффри Браун пожал ее протянутую руку. — Ну пошли, старик, показывай свои раны.

Лесия предложила подождать в приемной, но врач и слышать об этом не захотел.

—  Нет-нет, заходите тоже, — пригласил он, указывая дорогу в кабинет. — Должен же кто-то рассказать, как все там было на самом деле.

Джофф Браун загородил собой от нее Кина, и Лесия отступила назад.

—  Кин — настоящий герой — сказала она. — А я только махала фонариком и заставляла машины сбавлять скорость.

—  Очень существенная помощь, — отозвался доктор. — Ну что же, дружище, ты и в самом деле не так уж плох.

Сжав зубы, Лесия сделала три шага вперед и, обойдя доктора, взглянула. Ожоги были страшные, но Джофф произнес как ни в чем не бывало:

—  Тебе всегда просто дьявольски везет. Вот эти пару дней поболят, а потом заживут и даже шрамов не останется. Я сделаю тебе противовирусный укол. Ожоги на ладонях немного серьезнее, но и из-за них не стоит особо беспокоиться.

—  Я же говорил тебе, — сказал Кин.

—  И, как всегда, оказался прав. Это твоя самая отвратительная черта.

Мило болтая о всяких пустяках, доктор обработал обожженные места и забинтовал руки.

—  Очень удачно, что у тебя в машине оказался огнетушитель, — заметил он, кончив накладывать повязку. — В противном случае черта с два тебе удалось бы хоть кого-нибудь вытащить.

—  Удача здесь ни при чем, — твердо возразил Кин. — Я всегда вожу его с собой.

Доктор нахмурился и заглянул ему в глаза.

—  Да, разумеется. Ладно, не стану донимать Лесию расспросами о твоих подвигах, поэтому можешь не сверкать на меня глазами. Лучше дам тебе успокоительное, а ты прими без разговоров.

Но Кин коротко отрезал:

—  Нет.

—  Это вовсе не значит признаться в собственной слабости, — добродушно сказал доктор и, отойдя к раковине, налил в стакан воды. — Выпей, судя по голосу, у тебя воспалено горло.

Кин осушил стакан и, поставив его на место, сказал:

—  Но в успокоительном я все же не нуждаюсь. — Он поднялся на ноги. — Я вызову такси. Пусть забросит меня домой, а потом отвезет Лесию. Ей тоже не стоит больше садиться за руль.

Джофф Браун снова кинул на него любопытный взгляд.

—  Мне совсем не трудно довезти вас до дома, — вмешалась Лесия. — Тогда вам не придется завтра забирать отсюда машину.

—  На мой взгляд, она в полном порядке, — произнес Джофф, оглядывая девушку с еще большим любопытством. — Головокружения не чувствуете?

—  Ни в малейшей степени, — ответила она твердо.

—  Вот и отлично, — сказал доктор, подталкивая их к двери. — Сам я — увы! — никого никуда отвезти не смогу. Сью в отъезде, а я сижу с ребенком. Когда доберетесь до дома Кина, выпейте чашечку крепкого сладкого чая. Хорошо, Лесия?

Когда Кин сел в автомобиль, его приятель на минуту задержал девушку и сказал ей доверительно:

—  Побудьте с ним. Ему нельзя оставаться одному. Постарайтесь, чтобы он тоже выпил этого самого чая, и пусть в нем будет побольше сахара или меда.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Кин жил в самом конце длинной аллеи. Дом его стоял совсем рядом с морем, и, следовательно, из окон наверняка были видны пологие склоны острова Рангитото.

Когда они подъехали к гаражу, Кин нажал кнопку на пульте. Тут же зажегся свет, тяжелая двойная дверь со скрипом взмыла вверх. Лесия заехала внутрь, и дверь за ними опустилась. Она выключила двигатель.

Выбираясь из машины, Лесия бросила на него озадаченный взгляд. Кин вроде бы был таким же, как всегда, но в нем чувствовалось какое-то внутреннее напряжение, говорившее о том, что свое безупречное самообладание он сохраняет лишь благодаря отчаянному усилию воли.

Наверняка это результат пережитого потрясения, подумала Лесия машинально и проследовала вместе с ним в маленькую прихожую. Он кивнул на дверь — это оказалась кухня. Мягко вспыхнули лампы, и их огни отразились в гладкой поверхности стойки, заиграли на фурнитуре.

—  Очень мило, — заметила она спокойно. — Кто оформлял ваш дом? Нанси Эверард?

—  Точно. — Кин прошел к телефону, а Лесия, не спрашивая разрешения, налила в чайник воды и поставила его на плиту.

—  Вы всегда так ревностно выполняете инструкции? — жестковато поинтересовался Кин, поднимая брови и убирая руку с телефонной трубки.

—  Всегда, когда их дает врач. Но я и правда не отказалась бы от чая… если только вы не возражаете.

И подумала нервно, что, пока она заваривает и пьет этот чай, у нее есть основания оставаться с Кином, выполняя предписание доктора Брауна.

—  Ничуть, — ответил Кин коротко.

Неловкими от смущения пальцами она достала заварочный чайник и чашки, сахарницу, молоко, чайные ложки, разложила и расставила все это на подносе.

Гостиная была просторной и элегантно обставленной, с большими незашторенными окнами, которые выходили в сад, где темнели листья кустарников и в серебристом сиянии луны виднелась неподвижная глянцевая гладь бассейна, почти сливавшаяся с мерцающей бескрайней поверхностью моря.

Когда Кин захотел зажечь свет, Лесия воскликнула:

—  О, пожалуйста, не надо. Вид такой восхитительный.

—  А вы сумеете без света разлить чай по чашкам?

—  Я хорошо вижу в темноте.

Девушка разлила чай, добавила ему две чайные ложки сахара и поставила перед ним на широкий кофейный столик чашку с блюдцем.

—  Обычно я не пью чай с сахаром, — безразличным тоном заметил он.

—  Но сегодня выпьете, — строго сказала Лесия, стараясь, однако, чтобы ее голос не звучал слишком матерински или начальственно. — Сахар поглощает избыток адреналина.

Она уже ждала, что Кин категорически откажется, но он только сказал:

—  Тогда вы и себе сделайте такой же. — И добавил мягко, хотя с явным предостережением: — Как правило, мной не так легко командовать.

О, в этом Лесия ничуть не сомневалась.

—  Некоторые мужчины, — заметила она холодно, — так упиваются собственным мужеством, что забывают, что они такие же люди, как и все.

—  И вы считаете меня одним из них?

—  Нет, — ответила она безмятежно. — Вы не настолько глупы.

Воцарилось напряженное молчание, потом Кин сказал вкрадчиво:

—  Я не нуждаюсь в том, чтобы со мной нянчились, Лесия.

—  Если приготовить чашку чая означает, по-вашему, нянчиться, — возразила она, — значит, вы просто не знаете, что это такое. Нянчиться — это когда вам приносят завтрак в постель или трут спину под душем.

И тут же она пожалела, что привела именно эти примеры.

В темноте его улыбка, мгновенная и пугающая, была похожа на ослепительную белую вспышку. Ничего не ответив, он поднял чашку с блюдцем, которые поставила перед ним Лесия. В полной тишине послышалось слабое звяканье фарфора о фарфор, и Кин негромко чертыхнулся. Она быстро спросила:

—  Вам очень больно?

—  Не слишком.

—  Это просто шок, — сказала она самым будничным тоном. — Не удивительно, если принять во внимание, чтб вам пришлось сегодня испытать. Но сладкое непременно поможет. Хотите, я подержу вам чашку?

И без того высокое мнение Лесии о его характере поднялось еще на несколько градусов, когда он сквозь зубы пробормотал:

—  Разумеется, не хочу. Но если обязательно надо, чтобы этот проклятый сахар попал в мой организм, вам придется мне помочь, поскольку сам я вряд ли справлюсь.

Лесия обошла стол кругом и села рядом с ним на диван. Хотя Кин не смотрел на нее, она кожей чувствовала его напряженность. Сосредоточенно сдвинув брови, она поднесла чашку к его четко очерченным губам.

Все равно что кормить тигра, подумала она.

Эта непрошеная и опасная близость постепенно разжигала в ней глубоко тлеющее пламя чувственности. Сцепив зубы, она подносила ему чашку до тех пор, пока весь чай не был выпит.

Потом Кин сказал:

—  Моя мать умерла от ожогов.

О Боже!

—  Как жаль. Сегодняшнее несчастье, должно быть, вызвало у вас ужасные воспоминания, — тихо сказала Лесия.

—  Да. — Кин долго молчал, прежде чем заговорить снова. — Она нечаянно уронила свечу, и на ней загорелась одежда. Она бросилась вверх по лестнице. Ее не успели догнать, она добежала до моей двери и распахнула ее настежь. Я тогда подумал, что вижу кошмарный сон.