— Поезжай, Такер, — повторила Морин. — И не торопись возвращаться.

Такер, не тратя лишних слов, спрыгнул на землю и подошел к фургону.

— Как насчет прогулки верхом? — окликнул он Фиону.

Маленькая рыжеголовая сестричка немедленно вскочила и бросилась в протянутые руки Такера. Тот поднял ее в седло вороного жеребца.

— Поедем поговорим с мистером Фостером, хорошо? — предложил Такер, устраиваясь за Фионой.

Такер лежал на земле, положив руки под голову, и смотрел на мерцающие звезды. Он понимал, что после тяжелого дня следует отдыхать, но сколько ни старался, заснуть не мог. Всего лишь один день — и он уже прекрасно представлял тяжелый, утомительный распорядок путешествия — подъем до рассвета, завтрак съеден и палатки свернуты еще до семи, иногда приходится по очереди гнать скот и табун лошадей и, наконец, помогать устанавливать фургоны в идеальный круг на ночь. Пока переселенцы были захвачены предотъездной суматохой и радовались, что караван наконец-то вышел в путь, Такер ощущал лишь тоску при мысли о монотонных унылых месяцах, ожидавших его впереди.

Но, по крайней мере, снаряжены они неплохо. Хотя Бренигены приехали в Индепенденс всего лишь с несколькими саквояжами, в которых, кроме одежды, были книги Такера по праву и юриспруденции, все-таки у них хватило денег на четыре пары крепких мулов, надежный фургон и достаточное количество провизии. Благодаря Харлену Симмонсу они не были обременены фамильными вещами, как некоторые семьи, но если верить Дэвиду Фостеру, большинство этих вещей, как крайне необходимых, так и совершенно бесполезных, будут безвозвратно утеряны еще до того, как их владельцы доберутся до Орегона. А кому лучше знать, как не Фостеру? Их вожатый каравана, широкоплечий мужчина с густой шапкой белых волос, в десятый раз совершал путешествие на Запад. Такеру он понравился с первой встречи. Фостер не тратил слов зря, но то, что он говорил, всегда имело глубокий смысл.

Его караван насчитывал сто двадцать девять человек, тридцать пять фургонов, везущих стариков и детей, фермеров, банкиров, образованных и неграмотных, людей из разных слоев общества, собравшихся, чтобы отправиться в неизведанный путь и начать новую жизнь.

И Такер неожиданно сообразил, что перестал делить людей на конфедератов и янки. Теперь они стали всего-навсего Эдамсами и Бейкерами, Маккаллоу и Фалкерсонами.

Удивленный этим открытием, Такер неожиданно испытал чувство облегчения. Он, конечно, не забудет, кто стал причиной войны, так обездолившей его и его семью, но как все-таки хорошо перестать винить людей просто потому, что они жили к северу или к югу от линии Мэзон — Диксон. Такер сумеет добиться большего, если в душе не останется ненависти, а ее место займут решимость и воля к победе.

Такер невольно улыбнулся. Еще неделю назад он не переставал гадать, что заставляет такое множество людей отправляться в долгое опасное путешествие на Запад.

Теперь, глядя на усыпанное звездами небо, он осознал, что за это время они успели стать маленькой общиной, соседями и друзьями. Тридцать пять фургонов, сто двадцать девять человек, городок на колесах и в седлах.

Возможно, дорога покажется не такой унылой и утомительной.

...

ДНЕВНИК МОРИН

3 мая

Завершен наш пятый день пути, но мне лишь в первый раз удалось выкроить время, чтобы сделать запись. Еще до начала путешествия миссис Эдамс показала, как упаковать провизию, чтобы она не портилась. Толстые ломти копченого окорока укладывались в бочонок с отрубями, а яйца — в кукурузную муку. Никто в Джорджии не поверил бы, что мы сбиваем масло. Коровье молоко, которое мы не допиваем, сливается в ведра, развешанные в фургоне. К концу дня оно от тряски превращается в масло. Сначала я не верила миссис Эдамс, что такое возможно, но это чистая правда!

Иногда, когда дети уже спят и в лагере все спокойно, я признаюсь себе, что страшусь будущего. Я ведь привыкла жить одним днем. Все здесь такое незнакомое, непривычное. Но я не могу поделиться своими страхами с Такером и детьми. Мы поддерживаем друг друга и черпаем мужество в этом единстве. Кроме Нила, конечно. Он совершенно ничего не боится. Его дед О’Тул был бы доволен своим тезкой.

Сегодня мне так не хватает родителей, благослови их Господь. Как бы я хотела положить голову на колени матери, чтобы она погладила меня, как в детстве, по волосам. Но это было так давно…

ГЛАВА 2

Такер первым заметил измученную лошадь, стоявшую в небольшой рощице, и повернул Блу Боя, намереваясь загнать отбившееся животное в табун.

— Бедняга выглядит так, словно не пройдет и двадцати миль, не говоря уже об Орегоне, — пробормотал Такер, подъезжая поближе к изможденной лошади. Блу Бой, пробираясь через густые кусты, внезапно остановился, насторожив уши и тревожно фыркая.

— Что с тобой, малыш?

И тут Такер увидел под деревом две фигурки, которые, обнявшись, прижались друг к другу, дрожа от холода; и лицо ребенка скрывала густая завеса волос девушки постарше.

Такер медленно спешился и подошел ближе. Девушка была прекрасна, хотя на кончике слегка вздернутого носа чернел грязный мазок. Он сразу же узнал незнакомку, которую впервые увидел около дверей лавки в Индепенденсе неделю назад. Тогда она держалась за руку угрюмого мужчины, решительно и быстро тащившего ее по тротуару. Проходя мимо Такера, она назвала мужчину мистером Джонсоном. Такер еще подумал тогда, что столь хорошеньким девушкам не к лицу выглядеть такими несчастными.

Он продолжал смотреть на нее, внезапно осознав, что незнакомка еще красивее, чем показалось сначала. Ее лицо было одним из тех, от которых невозможно отвести глаз: овальное, с высокими скулами, выгнутыми бровями, алебастровой кожей и нежно-розовыми губками сердечком. Волосы цвета темного меда, густые и вьющиеся, рассыпались по земле роскошным ковром. Только одно портило идеальную картину — лилово-желтый синяк, расплывшийся на левой щеке, потускневший, но достаточно хорошо заметный.

Уж не работа ли это мистера Джонсона? Такер вскипел от бешенства при одной этой мысли. Только услышав, как она резко втянула в себя воздух, Такер сообразил, что смотрит в широко раскрытые серые глаза оттенка крыльев голубки, темнее у внешнего края радужки и почти серебряные у самого зрачка.

Неожиданно вместо прекрасных глаз перед его носом появился длинный кинжал.

— Что вам нужно? — резко спросила она.

Что-то подсказало Такеру, что незнакомка не задумается пустить в ход оружие — слишком безошибочно читалось написанное на ее лице отчаяние. Такер поднял руки и отступил:

— Совершенно ничего, мисс. Увидел вашу лошадь и подумал, что она отбилась от табуна.

Плечи девушки едва заметно расслабились, но взгляд по-прежнему оставался подозрительным.

— Она просто отдыхает.

— Понятно. Могу я спросить, что вы делаете здесь совсем одни?

— Собираемся присоединиться к каравану.

— Собираетесь? — переспросил Такер, оглядываясь.

— Я и моя сестра.

— Вас только двое?

— Да, я и она.

Девушка поднялась, держа нож в правой руке и стиснув ладошку девочки в левой, бессознательно-вызывающим жестом подняв подбородок, почти подталкивая Такера к дальнейшим вопросам.

— Мы хотим поговорить с вожатым каравана. Такеру очень хотелось задать еще несколько вопросов, но он решил предоставить это Дэвиду.

— Приведите вашу лошадь, и я доставлю вас к нему.

Несколько минут девушка молча рассматривала Такера. Все в ней излучало явное недоверие. Наконец, словно подчиняясь неизбежному, она опустила руку, все еще сжимая нож, словно рукоятку меча, и кивнула Такеру.

— Рейчел, — велела она тихо, — собери наши вещи.

Пока младшая сестра поспешно закатывала жалкую утварь в одеяла, девушка оседлала старую кобылу. Когда все было готово, она подсадила Рейчел в седло и снова повернулась к Такеру.

— Можно ехать.

Что это на нее нашло? Она действительно угрожала ножом этому человеку. Неужели и вправду пустила бы его в ход? Еще минуту назад Мэгги была уверена в этом, но сейчас мужество, казалось, покинуло ее.

Внутренне сжавшись от страха, она нерешительно, то и дело поглядывая на Хакера, приблизилась к высокому мужчине с мускулистой грудью и широкими плечами. Правда, лицо его оказалось обветренным и морщинистым, волосы побелели, а светло-голубые глаза были довольно дружелюбными. Мэгги от души надеялась, что сердце мистера Фостера окажется таким же добрым.

— Дэвид, эта юная леди хочет поговорить с тобой, — объяснил ее спутник. — Мисс, это мистер Фостер, вожатый каравана.

Мэгги попыталась подавить страх и спокойно начала:

— Меня зовут Мэгги Харрис. Нам с сестрой необходимо добраться до Орегона, и мы бы хотели присоединиться к вашему каравану.

Дэвид задумчиво оглядел девушку и присмотрелся к Рейчел, по-прежнему сидевшей в седле.

— Где ваш фургон?

— У нас нет фургона, сэр.

— А родственники?

— Наши родители в Орегоне, — солгала Мэгги, не моргнув глазом.

Но взгляд вожатого оставался таким же пристальным.

— Мэгги… — дрожащим голоском прошептала Рейчел.

— Все в порядке, киска, — заверила ее сестра.

— Как же случилось, что вы пытаетесь добраться до них совсем одни?

— Наши родители отправились в Орегон два года назад. Они хотели сначала устроиться на новом месте, а потом прислать за нами. Мы должны были ехать с другой семьей, Смитами, но в последнюю минуту они передумали.

Мэгги сама не знала, откуда берет слова, даже не могла сказать, связно ли объясняется, она понимала только, что должна убедить вожатого взять их с собой в Орегон.

— Что еще нам было делать? Идти некуда, других родственников здесь нет, а наш дом в Пенсильвании продан.

— Подождите минутку.

Мэгги, с бешено колотящимся сердцем, повернулась к молодому человеку, нашедшему их сегодня утром. Сквозь аккуратно подстриженную бороду она успела разглядеть четкую линию челюсти и решительный рот. Глаза темно-шоколадного цвета наблюдали за ней с неприятной проницательностью.

— Кажется, на прошлой неделе я видел вас в городе около лавки. С каким-то человеком. Мистером Джонсоном, если не ошибаюсь.

Он видел ее с Сайрусом, мрачным ворчливым хозяином гостиницы, гордым обладателем носа картошкой, у которого вечно несло изо рта какой-то омерзительной вонью, и которого дядя выбрал ей в мужья.

Мэгги проглотила горькую слюну, вызванную одним лишь воспоминанием об этом человеке, и попыталась не показать своего отвращения.

После пяти лет попыток и стараний избежать постоянных издевательств и побоев со стороны Сета Харриса Мэгги приучилась думать и соображать так же быстро, как бегать. Поэтому она тут же ответила без видимого колебания, но с приличествующей случаю нерешительностью:

— Это, должно быть, друг нашего дяди. Дядя внезапно умер, пять дней назад. Кроме него и родителей, конечно, у нас нет ни одной родной души в мире. Дядя привез нас в Миссури, чтобы оставить у Смитов, но они передумали ехать в Орегон, и он пытался найти нам других спутников, но тут… скончался и оставил нас одних.

— Не похожи вы на девушку, у которой только что умер любимый дядя.

Пронизывающий взгляд молодого человека еще раз послужил предостережением и напомнил Мэгги об осторожности. Нужно хорошенько подумать, прежде чем говорить. И, возможно, правда сослужила бы ей лучшую службу, чем ложь.

Мэгги снова вызывающе подняла подбородок:

— Ошибаетесь, не очень-то мы любили друг друга. Но мы похоронили его, как полагается, на последние деньги.

Помедлив, Мэгги добавила для большего правдоподобия:

— Мистер Джонсон не собирался оставлять нас у себя. Пришлось уехать. Куда еще нам было деваться?

Дэвид Фостер громко откашлялся:

— Нам лучше собрать всех, Такер. Попроси людей прийти. Девушки, вы пойдете со мной.

Мэгги, обернувшись, потянулась к Рейчел и, осторожно сняв малышку с седла, закинула белокурые косички ей на плечи.

— Помни, Рейчел, — прошептала она, — наши родители живы. Они должны этому поверить, иначе не помогут нам. Понимаешь?

Рейчел кивнула.

— Хорошо.

Следуя за Дэвидом, Мэгги осторожно оглянулась. Мужчина, которого мистер Фостер назвал Такером, смотрел ей вслед. Девушка почувствовала себя так, словно он проник в ее мысли и понял, что она лжет. Мэгги быстро отвернулась.

Такер оперся о фургон, глядя поверх голов собравшихся. Мэгги Харрис стояла неподалеку от Дэвида: спина прямая, голова высоко поднята. Изящная, узкокостная, невысокая, она излучала силу, до сих пор не виденную им в женщинах, но это не могло скрыть ее красоты, которую не портило даже мешковатое выцветшее платье. Внимание Такера привлекли ее глаза. Хотя она просила помощи у незнакомых людей, в сиреневато-серых глубинах не было заметно мольбы. Он не сомневался, что девушка боится отказа, однако она ничем не показывала этого собравшейся толпе.

Когда Дэвид Фостер обратился к переселенцам, взгляд Такера упал на маленькую девочку. Ребенок побледнел от ужаса, но все-таки храбро пытался подражать сестре. Разница в возрасте была не меньше десяти — двенадцати лет, и по цвету волос и кожи сестры очень различались, но фамильное сходство оставалось неизменным. Рейчел, вполне вероятно, превзойдет красотой сестру.

Красивее Мэгги? Такер снова посмотрел в сторону девушки постарше. Нет, вряд ли кто-то может быть прелестнее Мэгги.

Что в ней так сильно привлекало его? Да, Мэгги красавица, но почти всю сознательную жизнь Такера окружали красивые женщины. Нет, дело не только в цвете глаз, мягкости губ или густоте волос. Причины гораздо глубже. Может быть, его привлекает мужество девушки? Невольное уважение в Такере вызвала стальная решимость, противоречащая здравому смыслу, твердившему, что нельзя пересечь страну в одиночку, имея в распоряжении лишь старую измученную клячу, нож и пару выношенных одеял, да еще и маленького ребенка на попечении. Такер не раз видел, как отступали сильные здоровые мужчины, причем при более легких обстоятельствах.

— Ну, друзья, мы должны решить, что делать. Мисс Харрис утверждает, что ее родители, несомненно, смогут оплатить проезд по прибытии каравана в Орегон, но до этого еще долго. Кто-то должен взять их на свое попечение. Каждый из вас знает, сколько припасов взял с собой и как далеко нам добираться. Если мы им откажем, придется послать кого-нибудь в Индепенденс проводить их. Это будет стоить нам одного-двух дней пути. Нельзя отправлять девушек одних. И знайте, девушкам некуда идти. Так что, подумайте хорошенько. Все зависит от вас.

Такер оглядел собравшихся. Многие женщины явно колебались, и, без сомнения, причиной такой нерешительности была яркая красота старшей сестры. Мэгги была слишком молода, возможно, не старше восемнадцати, и все-таки выглядела настоящей женщиной. Вряд ли многие жены готовы оказать ей сердечный прием, не говоря уже о матерях взрослых сыновей с горячей кровью. Кроме того, сомнительно, чтобы кто-то захотел кормить лишний рот, не говоря уже о двух.

И, по чести говоря, Такер не мог никого осуждать, поскольку сильно подозревал, что Мэгги вовсе не отличается покорностью и послушанием и вряд ли будет с радостью выполнять приказания. Лично ему не хотелось бы брать на себя ответственность за девушку, как бы ни восхищался он ее храбростью и красотой.

Взгляды его и Джейка Эдамса встретились поверх голов остальных.

— Что ты думаешь, Такер?

Все головы повернулись к нему. Но Такер вовсе не был уверен, что хочет помочь им принять решение. Ему почему-то было не по себе, словно молодой человек чувствовал, что эта минута повлияет на всю его жизнь.

Такер задумчиво покачал головой и выступил вперед.

— Что ж, как уже сказал Дэвид, кто-то должен приглядывать за ними, если позволим им остаться.

Он снова оглядел толпу.

— А им придется подчиняться правилам и выполнять свою долю обязанностей, как и остальным.

Подбородок Мэгги был по-прежнему упрямо поднят. Такер заметил, как крепко она сжимает пальчики Рейчел. Вызывающая. Решительная. Отчаянная.

— Не могу сказать также, что готов хладнокровно отвернуться от них, — продолжал Такер. — Но решать вам и только вам, и тем, кто согласится взять их в свой фургон.

Толпа сомкнулась за Такером, занявшим свое место рядом с фургоном. Люди тихо переговаривались. К Такеру подошла мать.

— Сын, что будет с девочками, — тихо спросила она, — если никто не захочет им помочь?

Нетрудно было представить, что может случиться с беспомощными одинокими бездомными сестрами.

Такер взглянул на мать, неожиданно сообразив, что та имеет в виду:

— Не собираешься же ты взять их к себе?

— У нас есть место и, кроме того, больше припасов, чем у остальных. Их только двое, и одна совсем маленькая.

Такер посмотрел на сестер, стоически выдерживающих взгляды незнакомых людей. Неужели у него мало своих бед? Нужно присматривать за собственной семьей, оставшейся без отца. Впереди многомесячный путь, и неведомо, какие трудности их ожидают. Наверняка найдется еще кто-то, кто вызовется помочь сестрам.

Но, глядя на Мэгги, Такер наконец сообразил, что светится в этих серых глазах. Такое выражение он видел сотни, а может, тысячи раз на лицах молодых солдат, идущих в безнадежный бой. Но они встречали смерть и ад мужественно, хотя смертельно боялись. Не вернись он домой, возможно, на месте этих девочек стояли бы Шеннон и Фиона, умоляя о помощи. Мать была права. В их фургоне больше места, чем в других, а еды хватит на всех. Он не мог отослать их, даже если бы хотел. Необходимо помочь Мэгги Харрис. Довольно проигранных сражений в его жизни. Такер кивнул:

— Хорошо, мама. Если ты согласна, мы им поможем.