Я хватанула ртом воздух, не зная, что бы такого резкого ответить наглецу.

— Я не буду перед вами раздеваться! — выдохнула возмущенно.

— Искупаешься в одежде.

Токаев затолкнул меня в душевую кабину и настроил воду. Я обхватила себя руками, чувствуя неимоверный холод.

— А погорячее можно? — попросила жалобно.

— Ведьмы не боятся кипятка, — прокомментировал он, поливая меня из душа.

В сток стекала мутная вода. Нормально мы так повозились в земле. Даже смешно видеть все время идеально выглядевшего отчима в грязной одежде. Белая футболка облепила его сильные предплечья и плоский живот.

— Ты чего улыбаешься? — ворчливо спросил он. — Чуть шею себе не свернула и улыбается, блин.

Он повесил лейку, снял с себя штаны и футболку, оставшись в одних трусах.

— Не люблю купаться в одежде, — пояснил он.

Через ткань белых боксеров просматривался огромный холм, и я поспешно отвела глаза. Дышать стало трудно, будто я подхватила какую-то заразу. Сейчас стащит с меня одежду и…

Эмин Наильевич направил струю душа на себя, поморщился и прикрутил горячую воду. Он стоял так, чтобы я не сбежала и пялился куда-то ниже моего подбородка.

Я опустила глаза и поняла — куда. На мою грудь. Через насквозь промокший топ торчали соски. Вот же мерзавец!

Накрыла свои холмики ладонями, обломав ему весь кайф. Его красивое тело, покрытое каплями воды, притягивало взгляд. Но я запретила себе пялиться на Токаева, чтобы не давать ему повода для распускания рук. Он и так слишком многое себе позволяет.

Даже повернулась к нему спиной, чтобы случайно не взглянуть на обнажённый торс. Несмотря на то, что я согрелась, меня все еще изрядно трясло и колотило.

Внезапно до моей попы дотронулась мужская ладонь, я хотела громко возмутиться, но он не щупал меня, а делал растирающие движения.

— Тут пятно, — объяснил Эмин Наильевич. — Может снимешь уже свои штаны и отправишь их в стирку?

— Уходите. И я сниму.

— Ладно. Но не пытайся сбежать! — выставил он палец вперед.

— Голая и мокрая я никуда не сбегу.

— Голая и мокрая, — повторил он, обведя контур своих губ кончиком языка. — Отлично.

Усмотрел в моих словах пошлость, гад такой!

Эмин Наильевич обернул бедра полотенцем и спустил свои мокрые трусы вниз. Я поспешно отвернулась, боясь, что из-под полотенца вывалится его хозяйство.

— Сделай то же самое, — посоветовал он мне.

Находиться в мокрой, липнущей к телу одежде было неприятно. И я бы сняла, но голая и мокрая…

Как долго я продержусь девственницей при таком раскладе?

Глава 6

Эмин

Мое внутреннее чутье подсказывало, что Лиза ко мне неравнодушна. Это что-то едва уловимое, ощущаемое только на тонком уровне. Девочка она скромная, сама первая не полезет на мужика. Да и мужик-то несвободен… Пока несвободен!

Наш с Олей брак треснул по швам, и что-то склеивать уже нет смысла. Всегда знал, что она вышла за меня не по большой любви, а чтобы жить в достатке. И меня устраивал такой расклад.

Но потом я понял, что в свои тридцать девять тоже хочу любви. Страсти, огня, романтики, в конце концов.

Моя жена умерла во время родов, и я поклялся самому себе, что никого никогда больше не полюблю. Мое сердце было разбито много лет, но сейчас я окончательно выздоровел.

Мой двоюродный брат женится на прелестной малышке, ровеснице своей дочери. И я завидовал ему, черт возьми! Он даже помолодел рядом со своей Таей.

Я отнес свой халат в душевую и спросил через дверь:

— Лиза ты скоро?

От мысли, что она там голая стоит, меня бросило в дрожь. Я не сволочь какая-то, чтобы набрасываться на девочку и брать ее силой. Этого не будет. Я заставлю ее меня захотеть и громко стонать от страсти в моей постели.

Я мужчина с большим опытом и прекрасно видел, как она на меня смотрела. Не умела прятать интерес в силу своей юности. И, конечно, я для нее табу сейчас. Она не рассматривала меня, как любовника.

Лиза думала о чувствах своей матери, но зря. Ольга умела только изображать ревность, а на самом деле, ей плевать, кого я трахаю. К слову, я ни разу не изменил жене. Просто потому, что считаю это некрасивым.

— Я тебе халат принес.

— Выхожу, — буркнула она сердито.

Девчонка еще и обиделась на меня! Накрутила себя до такой степени, что с окна сиганула. А ведь она боится высоты, это я помнил точно.

Лиза, обернутая полотенцем, вышагнула из душевой кабины. Рыжеватые мокрые волосы прилипли к шее, а на ее щеках остались влажные дорожки.

— Ты что, плакала?

— Не ваше дело.

Она выхватила из моих рук халат и торопливо облачилась в него. Рукава слишком длинные для нее, и я помог их закатить.

— Пойдем. Нужно серьёзно поговорить.

Усадил дрожащую падчерицу на свое кресло у камина и сказал доверительным тоном:

— Тебе не стоит меня бояться. У меня и в мыслях не было причинить тебе вред. Разве ты это не поняла еще за год совместного проживания?

— А чего вы тогда от меня хотите?

— У меня безвыходная ситуация. Проблемы со здоровьем. Очень серьёзные проблемы, требующие операции.

— Вы умираете? — округлила она свои красивые глазки.

— К счастью, пока нет, — не мог не улыбнуться я.

Она так сильно испугалась, что мне почудилось, будто Лиза боялась меня потерять. И пусть как мужчина я для нее пока не существовал, она все же привыкла ко мне.

— Что же тогда с вами?

— У меня опухоль, редкий случай. Скоро ее удалят. Но после этого я буду стерилен. У меня остался всего месяц, чтобы зачать ребенка. Дальше ждать нельзя, опухоль угрожает моему мужскому здоровью. Я понятно выражаюсь?

— Понятно, — шмыгнула носом девушка.

Мне дико и неприятно обсуждать свои яйца с падчерицей, но я должен сказать ей правду. Чтобы не считала меня маньяком, захотевшим уложить ее в постель, пока матери нет.

— У меня нет детей. И я хотел бы оставить после себя что-то кроме винно-коньячного завода на этой земле. Ты меня понимаешь?

— Понимаю.

В ее глазах читалось сочувствие. Да-да, пожалей меня Лизонька. Пожалей и согласись на эту авантюру, малышка. Давай возьмемся за руки и вместе окунемся в омут с головой. Оба ведь выиграем от тесного сотрудничества.

— Ты, наверное, считаешь меня сумасшедшим, — сказал я, — но поверь это не так. Просто я сейчас в отчаянии. Время закончилось, а у меня ничего не вышло с твоей матерью.

— Но ведь сейчас можно в любой клинике зачать ребенка.

— Нет, Лиза, мне не подходит такой вариант. Ты знакома с моей семьей, и должна понимать, как мы относимся ко всем этим неправильным методам зачатия. Только естественный путь.

— Но я…

— Не торопись с ответом. Просто подумай хорошо. Можешь просить у меня всё, что угодно: стажировку заграницей, путешествие в любую страну, да хоть кругосветное плавание. Всё организую.

Судя по загоревшимся глазам Елизаветы я попал в точку. Она мечтала побывать в других странах. Выучить языки и свободно перемещаться по всему миру. А вместо этого по настоянию матери ей приходится изучать нелюбимое дело. Между нами говоря, из Лизы получится плохой бухгалтер.

Я искушал ее как дьявол и ненавидел себя за это. Если бы у меня было чуть больше времени, я бы ее покорил, очаровал. Она бы сама с радостью дала мне желаемое. Но у меня есть только эти две недели. И если ничего не выйдет до приезда Ольги, то всё — умру бездетным.

Буду смотреть как Елизавета выйдет замуж за какого-нибудь мудака и будет рожать ему детишек. А я буду жить с нелюбимой женщиной, которая хранит у себя фотографию другого мужчины…

Эта мысли причинили мне жгучую боль в груди. Я, блять, не хочу, чтобы Лиза выходила за кого-то замуж и приезжала к нам с внуком или внучкой! Она стала для меня родной, не дочерью — боже упаси, никогда даже в голове ее так не называл.

Хотя Оля как-то потребовала у нее, чтобы она называла меня папой. К счастью, Лиза не стала этого делать.

— Эмин Наильевич, — после недолгих раздумий сказала Лиза. — Мне вас жаль, но я не смогу вам помочь, простите.

Она встала с кресла, я поймал ее за руку и прижал к своим губам. Хотел усадить к себе на колени, но передумал. Слишком давить на нее не стоит.

— Подумай хорошо, я ведь могу…

— Вы можете разрушить мою жизнь, — вырвала она руку. — Кому я буду потом нужна?

— Мне.

— Это неправда! Вы просите родить вам и уйти из вашей жизни. Заставить мою мать воспитывать своего внука и вашего сына. Вы эгоист, да, Эмин Наильевич! Вам плевать, что мы обе будем чувствовать при этом. Мама обо всем непременно догадается. Потому что знает меня, как никто другой. Она знает, что я не из тех, кто трахается на вечеринках, а наутро не помнит, сколько парней прошло через мою постель, — Лиза горько сглотнула. — Поэтому, извините, но ваш план — говно.

Как она меня умыла, а!

Я просто поражен ее словами в самое сердце. И удивлен, что она осмелилась высказать мне всё это в лицо.

Лиза ушла к себе, а я остался сидеть у камина и переварить то, что она сказала. Девочка она умная, но недолюбленная.

Зато мне четко стало ясно, что она не купится на те плюшки, что я ей предложил. Остается только один единственно верный вариант: влюбить ее в себя.