Микрофоны, вмонтированные в гермошлем, улавливали самый слабый звук, так что Марк издалека услышал шаги.

Корвин затаился, ожидая, когда преследователь приблизится. Но тот не торопился: едва Марк замер, как смолкли все остальные звуки. Человек выжидал…

Марк развернулся и понесся назад.

— Не двигаться! Бросить оружие! — взорвался крик в шлемофоне.

Человек, выскочивший из-за поворота, целился ему в грудь из парализатора. Пришлось остановиться и поднять руки. Охранник подошел, он был выше Марка на полголовы, и ступал он теперь так, что металлический пол громыхал под его башмаками.

Охранник протянул руку, чтобы отстегнуть кобуру с бластером, и тут же отлетел в сторону, впечатался в переборку ячейки и с треском ее проломил. Серый прах хлынул сверху на упавшего парня. Марк подскочил и ударил ногой в тяжелом ботинке в живот. Еще добавил. Парень лежал неподвижно. Он был в таком же сером костюме, как и Марк, на лице — защитная маска. Марк обмотал его руки и ноги молекулярной нитью, прежде чем парень пришел в себя. Когда тот дернулся и безуспешно попытался встать, Марк вытащил бластер и прижал ствол ко лбу нападавшего:

— Кто ты? Что тебе нужно?

— Этот сектор под запретом.

— Кто тебя послал?

— Я услышал сирену. Сегодня я слежу за безопасностью в куполе.

— Ты знаешь, кто я?

— Префект Корвин.

— И ты вздумал мне угрожать?!

— Это — запретная зона. Вы убьете всех нас.

— Почему?

Вопрос обескуражил парня:

— Не знаю, что здесь такое. Но люди умирают в этих коридорах через несколько часов. Это — запретная зона, — повторил охранник.

— С каких пор?

— Со времени взрыва Второго поселка.

— С какого времени сюда никто не ходит?

— Точно не знаю. Знаю — запрещено.

Марк выпрямился и шагнул назад в коридор. Здесь его ждали еще двое. Зрачок бластера уставился ему в грудь. За спинами здоровенных охранников в защитных комбинезонах стоял староста Краб:

— Префект Корвин, вы подвергли обитателей купола смертельной опасности лишь из-за своего упрямства. Немедленно покиньте запретную зону.

— Там лежит ваш приятель! — Корвин небрежно кивнул в сторону разгромленной жилой ячейки.

— Не беспокойтесь, мы позаботимся об охраннике, — заверил Краб. — Вы обещали мне не идти против наших порядков, а вместо этого…

— Я собираю информацию, и вы не имеете права мне мешать!

— Не ценой наших жизней, префект! — Голос старосты сорвался на визг.

— Но там нет никакого излу…

— Молчать! — В этом вопле Краба был не только приказ, но и отчаяние. И мольба.

Корвина вывели, почти выволокли из внешнего круга и провели в специально оборудованный бокс, здесь на него сначала обрушились потоки мерзкой серой пены, похожей на ту, что текла из крана, потом охранники приказали снять защитный скафандр, шлем и ботинки и все бросить в титановый ящик. Его спутники проделали то же самое. После чего всем выдали белье и обработанные вонючим составом комбинезоны.

Как бы случайно, в конце концов в боксе остались только Корвин и староста.

— Вы можете объяснить, что там произошло, в этих коридорах внешнего круга? — спросил Марк.

— Нет, — отрезал староста. — Этого никто не знает. И вы не узнаете. Оставьте все как есть.

— Я должен во всем разобраться.

— Вы нас убьете. Всех. Мы выработали правила поведения, которые позволяют нам жить. Вы их пытаетесь разрушить. Но я этого не допущу.

— Если судить по тому, что я увидел, во внешнем кольце минуло как минимум лет пятьдесят, в то время как во внутреннем — только три года. Так?

— Возможно… — уклончиво ответил Краб. — Идите спать. И без сопровождения охраны не ходите по базе.

Когда Марк вышел из бокса, то заметил, что один из парней принялся вставлять новый замок в дверь внешнего круга.

* * *

Нельзя сказать, чтобы вылазка удалась. Шум Марк устроил и отвлек внимание, а вот образец ткани из внешнего круга добыть не сумел. У него в багаже среди прочей клади имелся отличный прибор, способный дать ответ на многие вопросы, например: сколько лет обломку или лоскутку.

Корвин предполагал, что по каким-то причинам время во внешнем круге купола течет быстрее, чем во внутреннем. Гораздо быстрее. Ни о чем подобном прежде не слышали ни в техноцентре Норика, ни в их ведомстве. Префект техноцентра утверждал, что термин «хронобомба» условный, но Марк, похоже, только что видел собственными глазами результаты действия настоящей хронобомбы, адской машины, которая может сжигать время, как сжигают дрова или нефть.

Однако все же ночной рейд стоило считать успешным: когда Корвин вернулся в свою каюту, у кровати стоял небольшой контейнер. Марк открыл его с помощью условного кода, записанного в комбраслете. Внутри лежал гермошлем старосты с красным кружком на макушке. Их пропуск на вход и выход из купола.

«Орк! Я забыл еще про одну странность! — Марк захлопнул контейнер. — Староста Краб выглядит неважно, как и все в этом поселке. Но на вид ему пятьдесят, не больше, а на самом деле — шестьдесят пять. Остальные кажутся стариками уже в тридцать. Вот это действительно странно! Неужели тета-излучение молодит его, в то время как всех других старит?»

* * *

Ночью Марку снились уроки по ядерной физике. Он пытался нарисовать схему урановой бомбы. Он знал, как должна выглядеть конструкция, но не мог почему-то начертить отдельные узлы. Рука дрожала, линии выходили кривыми.

— Плохо, Марк, плохо, — повторяла учительница, склоняясь к его плечу. — Все зависит от технологии, от точности изготовления каждой части. Иначе ты не получишь нужной мощности взрыва…

— Может быть, мне не нужна цепная реакция? — пожал плечами Марк.

Корвин проснулся тяжело дыша и глядя широко распахнутыми глазами в темноту.

Друз был прав, а префект Норика ошибался. Хронобомбу можно взорвать на планете.

Глава 9

Утро

Обитатели купола питались все вместе в небольшой и тесной столовой на втором уровне. Когда Марк явился в столовую утром, все население маленькой колонии было в сборе. Староста Краб, его жена и дети сидели за отдельным столиком, остальные — за большим, стоящим буквой «П». С краю заняли места восемь здоровенных парней. Одного, с перевязанной головой, Марк узнал по повязке. Эти парни были все будто на одно лицо. Такими схожими бывают клоны. Но эти не были клонами, их уравнял купол. И опять никто не пытался заговорить с новичками, ни одного вопроса или просто приветствия не прозвучало.

Сулла и Эмилий Павел пришли в столовую на минуту раньше, чем Корвин. Реджер явился одновременно с Марком. Корвин обменялся рукопожатиями со всеми, всякий раз касаясь своим комбраслетом браслета подчиненных и скачивая информацию.

— Чем они тут кормят? — Марк с сомнением посмотрел на бурду в желтом, неизвестно из чего сделанном стаканчике.

— Ничего не ешьте… — шепнул Реджер так, что со стороны могло показаться, что он улыбнулся всем и сказал: «Привет!»

— В чем дело?

— Не пейте! — снова мило улыбнулся Реджер.

— «Мы должны мыться утром и вечером, утром и вечером с ног до головы, с головы до ног», — бубнили сидящие рядом с ними колонисты, как молитву перед обедом. — «Мыться нужно каждый раз после посещения нежилых помещений…» — молитва, судя по всему, была не такой уж краткой.

— А вы приняли душ? — спросил Корвин. — Тем, кто пренебрег инструкциями, придется срочно помыться. — Он размешал кашу в миске. И ложка, и миска были титановыми. А каша… На нее лучше было не смотреть.

— Думаю, они готовят пищу с добавкой той серой пены, что у них течет из кранов, — предположил Сулла. — Моются не только снаружи, но и изнутри. Надо полагать, на вкус все отвратно. Одно радует: староста ест ту же самую бурду, что и мы. Просто ему подносят первому. Так что, если он отравится, у нас будет шанс спастись и успеть выблевать завтрак ради спасения жизни.

— Сделаем вид, что мы едим и пьем! — продолжал фальшиво улыбаться Реджер. — У нас есть пищевые таблетки и вода в бутылях.

— Вы не доверяете старосте? — спросил Корвин.

— А вы доверяете? Мы — угроза его власти, помните об этом.

— Может быть, он считает эту бурду деликатесом, — предположил Марк. — Все относительно.

— Я видел, как металлический бачок набили едой и унесли из столовой, — шепнул Эмилий Павел.

— Для кого? — Марк постарался незаметно сосчитать присутствующих. — По-моему, здесь все, кто нас встречал вчера вечером.

— Судя по надписи, для госпиталя. Насколько я помню, больные на костылях нас не приветствовали.

— У них есть госпиталь? — спросил Реджер.

— Скорее всего, у них даже есть врач, — хмыкнул Сулла. — Правда, неведомо какой квалификации. Может быть — самоучка.

— В госпитале немало больных, если учесть размеры бачка, — сказал Эмилий Павел.

Марк, зажмурившись, сделал вид, что залпом выпил напиток под названием «чай». На самом деле он поднес к губам пустой стаканчик, оставленный одним из колонистов.

— У нас есть друзья среди колонистов? — спросил Марк, вертя в руках пустой стаканчик из-под пойла.

— Я тут со многими познакомился, — похвастался Сулла. — Развил с утра бурную деятельность… кидался к каждому встречному и напоминал, что я — их бывший патрон и готов немедленно возобновить свою деятельность, то есть выслушать жалобы и просьбы бывших клиентов и принять меры и всех их спасти и осчастливить. Или, в крайнем случае, обеспечить богатые похороны.

— Они потекли к тебе толпой? — не поверил Корвин.

— Нет, конечно. Но с парочкой удалось поговорить. Помните Хантора? Льстец иногда закладывает хозяина из подобострастия — старая истина. Вот Хантор и сообщил мне, что моих милостей ему не нужно — он и так счастлив, староста Краб достает все необходимое — инструменты и лекарства, деликатесы и витамины, запчасти — в общем, все, в чем нуждается поселок. Оказывается, они тут благоденствуют.

— Откуда Краб все это берет? У него есть волшебная палочка? — поинтересовался Корвин.

— Откуда — Хантор не сообщил. Но берет. Вообще, они тут странно живут — ни камер слежения, ни управляющих голограмм, только механические замки и металлические ключи от дверей. Сигнализация самая примитивная.

— Я в этом убедился, — поддакнул Корвин. — Хронобомба отбросила их в прошлое в самом прямом смысле слова.

— Тут недалеко имеется база пиратов, — сказал Павел. — Наверняка Краб обменивает титан на часть добычи пиратов. Эта планета богата титаном.

— Значит, у колонистов сохранилась парочка заводов-автоматов, — подал голос Сулла. — Вряд ли пираты просто берут готовую руду.

— Тогда возникает вопрос, почему пираты попросту не захватили планету? — спросил Корвин.

— На планете люди мрут как мухи. Пираты не идиоты.

— Я имею в виду — до взрыва.

— Наверняка у них есть более удобное место для своей Тортуги, — продолжал разглагольствовать Сулла. — Здесь у них производственная база.

— Вы что-нибудь обнаружили? — спросил нер, пристально глядя на Корвина.

— Пока ничего, — сказал почти правду префект по особо важным делам. Потом повернулся к своему помощнику: — Сулла, сделай вид, что тебе сплохело после этой еды, и отправляйся в госпиталь.

— Лечиться?!

— Нет! Знакомиться с эскулапом и его подопечными.

* * *

Где находится госпиталь, Сулле указал все тот же Хантор. Он лично привел бывшего патрона в непригодный для занятий спортивный зал, где оборудовали что-то среднее между госпиталем и домом престарелых. Здесь, на паркете бывшей баскетбольной площадки, стояли кровати вплотную одна к другой. Под одинаковыми серыми одеялами лежали неподвижно тела. Старики? Или просто больные?

— Староста о нас заботится, — блеял над ухом Хантор. — У нас отличная больница. А что с вами приключилось, можно узнать?

— Да так, ерунда… Я снял перчатку, когда был снаружи… и вот теперь на руке… — Сулла вынул из кармана руку, на коже рдела безобразная язва, которую он довольно ловко изобразил с помощью герметика и мерзкой каши из местной столовки.

Хантор ничего не сказал в ответ. Он попросту исчез. Испарился.

Сулла прошелся вдоль коек и остановился, раздумывая, говорит ли ему этот больничный спортивный зал о чем-нибудь, кроме того, что колония находится в упадке и доживает последние дни.

Человек на крайней койке зашевелился и попытался сесть.

Это был мужчина, еще нестарый, но его череп напрочь лишился волос (отсутствовали даже брови и ресницы), желтоватую кожу густо обсыпало старческой гречкой, на левом виске багровела язва, расползаясь безобразной кляксой от темени к уху и скуле. Серая туника висела на его плечах мешком — мужчина был страшно худ.

— Я вас прежде не видел, — сказал мужчина и закашлялся.

— Луций Сулла, — представился патриций, — прилетел с Лация, чтобы вам помочь.

— Значит, все-таки корабль пришел, — мужчина изобразил что-то вроде улыбки.

Остальные больные лежали не шевелясь, как будто уже неживые, никого из медперсонала не было видно. Сулла уселся на край кровати, но не слишком близко к больному.

— Как тебя зовут, приятель? — спросил он фамильярно.

— Тит… Просто Тит… — Больной подался вперед, опираясь одной рукой о плоскую серую, всю в пятнах, подушку. — Послушайте, заберите нас отсюда!

— Хотите эвакуироваться?

Тит кивнул:

— Я еще могу спастись. Они — нет, — кивок в сторону соседних коек. — Но у меня есть шанс.

— У вас эпидемия? — Сулла нахмурился.

Сам Сулла тщательно проверил атмосферу купола и тоже ничего опасного внутри не нашел.

— Это незаразно, — Тит попытался улыбнуться, и Сулла увидел розовые десны младенца — во рту больного не осталось ни одного зуба. — Последствия взрыва.

— Что за взрыв? Никто ничего сказать не может…

— Я могу, — перебил Тит. — Но обещайте, что заберете меня отсюда.

Сулла огляделся.

Тит заметил его жест, усмехнулся:

— Не бойтесь, нас не могут подслушать. Староста сюда редко заглядывает.

— Я непременно помогу, приятель. Слово патриция. — Сулла не стал уточнять, что редко держит слово. — Но я должен быть уверен, что ваша болезнь незаразна. Я не могу везти больных на Лаций.

«Если он к тому времени будет еще существовать», — мысленно добавил помощник Корвина, выдавая своей лжи индульгенцию. К счастью, до сих пор не изобрели жучков, которые слышат мысли.

— Говорю вам: это последствия взрыва. И это незаразно. Просто нужно пройти санобработку.

— Только слова. А мне нужны факты. Проверенные.

— Я — медик… — пробормотал больной. — Но сам исцелиться не могу. Был взрыв… нет, не взрыв. А просто скачок на сто или двести лет. Все, что могло портиться от времени, мгновенно разрушилось. Живое умерло и сгнило, металл пошел трещинами, как будто проработал много-много лет, пластик скукожился… уцелел лишь титан. Наша планета богата титаном.

«Да, так могла бы выглядеть хроноаномалия, — подумал Сулла, — мгновенный скачок на сто или двести лет. Но ученые давно доказали, что ничего подобного существовать не может. Или может?»

— А прочнейшие стекла корпусов? Уж им-то время без разницы.

— Состарились сталь и пластик оконных рам.

— А люди?

— Многие заболели. Я вам сказал, что все люди во Втором поселке погибли?

— Нет. — Сулла не стал уточнять, что и так это знает.

— Так вот, все погибли. Мгновенно. А потом и у нас в поселке люди стали стареть. Все по-разному. Кого взрыв застал на дороге подле Второго поселка, умерли в тот же день. Те кто был дальше — протянули от несколько дней до месяца. За месяц их тела состарились на пятьдесят лет. В ячейках, что были обращены окнами ко Второму поселку, люди сначала ничего не заметили. Но потом они стали быстро уставать, их лица избороздили морщины. Я сделал анализ на биологический возраст клеток. Молодые превратились в стариков. Старики стали умирать. Понятие «взрыв» в данном случае, конечно, условное. Взбесилось время.

— Итак, хроноаномалия во Втором поселке! — ловко изобразил недоумение Сулла. — Неужели же Крайняя Фула владела неизвестной технологией…

— Нет-нет, — перебил Тит. — Откуда у нас подобная вещь? Правду вам никто не откроет. Кто знал — тот умер. Но у меня есть гипотеза… Только дайте слово, что ничего не скажете старосте. Он не должен знать, иначе…

— Он так опасен, этот ваш староста Краб?

— Дайте слово! — почти закричал Тит.

— Хорошо, ваш Краб ничего не узнает. Итак, гипотеза…

— За неделю до взрыва на наш космодром опустился военный катер.

— Чей?

— Лацийский. Пилот был мертв. У него имелся жетон, по которому мы определили его имя. Опцион Луций Эмилий Павел, XX легион.

Сулла понимающе кивнул — в этом сообщении для него не было ничего нового.

— И еще… на корабле находился законсервированный образец его генетического материала. Так называемая кодовая таблетка.

— Ключ в виде генетического кода?

— Именно. Наши технари решили, что с его помощью мы получим доступ к начинке катера, забрали ключ и увезли катер во Второй поселок.

— Видимо, ключ не подошел, — хмыкнул Сулла.

— Тут нет ничего смешного.

— Я не смеюсь, клянусь Лацием! И это… все?

— Нет. Не все. Через два месяца, незадолго до появления транспортника «Красного Креста» к нам прибыл еще один катер. Точно такой же.

— И вы позволили ему сесть? После уничтожения Второго поселка? — искренне изумился Сулла.

— Он не спрашивал разрешения. Мы даже не видели, как он садился. Катер вдруг очутился на космодроме, и пилот потребовал связи с командованием.

— Пилот был жив? — Сулла затаил дыхание.

— Ну да. Я его видел. И даже узнал. Это был опять же Луций Эмилий Павел. Точно такой же, как тот, мертвый.

— Что же с ним стало, с тем, который оказался живым? — спросил патриций, понизив голос, чтобы не выдать своего волнения.

— Его привезли в поселок. В наш.

— Этот парень здесь? В вашем куполе?

— Да.

— Где?

— В секторе старосты. Краб его прячет.

— Зачем?

— Не знаю.

— Сколько раз ты его видел?

— Всего два раза. Сразу после прилета. Потом через месяц. И все. Очень молодой человек. Лет двадцать, не больше. Но ведет он себя как опытный человек. И повадки у него были странные, — торопливо, понизив голос, заговорил Тит, будто только теперь осознал, насколько сильно рискует. — Он говорил очень тихо. И чем тише — тем более угрожающе. Двигался почти бесшумно. Был вкрадчив. Во всем. Он был… как царь… или бог…

«Похож на патриция», — отметил про себя помощник префекта по особо важным делам.

— Староста потом что-нибудь говорил о своем пленнике… или квартиранте, уж не знаю, как его и назвать?

— Сам — ни разу. Я однажды спросил его, как поживает этот человек, может быть, его надо осмотреть — все-таки он провел в анабиозе немало времени, а камера была не самой лучшей. На это Краб ответил — парень в порядке. И велел мне молчать. Больше я на эту тему не заговаривал. Хотя уверен, что осмотреть пилота просто необходимо. Но Краб его не выпускает. А в колонии никто против Краба не пойдет — тем более ради незнакомца. И я не пойду.

— У тебя есть его генетический образец?

— Этот второй Павел не позволял мне взять образец ткани. Но я все же умудрился это сделать. Учтите, все это я говорю вам — первому.