Глава 11
Пиратская база
Эскулап не ошибся: староста Краб каждый день принимал регенерационную ванну. В соседней комнате было оборудовано три емкости: для самого Краба, для жены и детей — ребята купались в эликсире жизни вдвоем.
Серая пена в ваннах старосты и его семейства на первый взгляд напоминала ту жижу, что обычно лилась из кранов поселка, но только на первый взгляд. Главное же отличие было в том, что в эту пену добавлялся состав из генератора «Калипсо». Так что у старосты и его семьи был шанс прожить еще лет сорок, тогда как остальные колонисты могли рассчитывать лет на десять, не больше. Что после смерти своих «подданных» собирался делать Краб, было загадкой.
Староста Краб погрузился в серую пену с головой — наружу торчала лишь дыхательная трубка. Заметив, что в комнату вошли, он всплыл.
— Я же велел… — начал он гневно и осекся, узнав Павла. — Как вы сюда попали?
— Вошел.
— Я запретил… — Староста начал подниматься из ванны, но рука соскользнула, и Краб плюхнулся обратно в жижу.
Павел посмотрел на установленные рядом с лоханью приборы. До окончания очередного курса регенерации осталось пятнадцать минут. Ему очень хотелось выдернуть все семейство из их тазиков и нагишом выгнать в общий зал, отдать на растерзание медленно умирающим колонистам. Одна загвоздка: никто этих избранных терзать не собирался.
— Как вы смеете! — донесся из соседней лохани женский голос.
— Спокойствие, мадам! — повернулся к ней Павел. — Заканчивайте процедуру и помалкивайте.
Женщина покорно замолчала и даже цыкнула на всплывших на поверхность деток. Турм медленно обошел все три лохани, держа бластер на изготовку.
— Легионер Турм! — окликнул его Павел.
— А они неплохо здесь устроились, — скривил губы Турм.
— Уберите его… пожалуйста… — прошептала женщина. — Здесь дети…
— У Лии было два выкидыша, — сказал Турм.
И вдруг повернувшись, наискось прорезал боевым бластером переборку внешнего круга. В щель серым облачком поплыл затхлый воздух из запертого коридора.
С визгом из ванны выпрыгнула женщина. Нагая, роняя на ходу густые хлопья налипшей пены, она кинулась к соседней лохани, вытащила за руку сначала девчонку, потом мальчугана и, причитая, шлепая босыми пятками, побежала в соседнюю комнату.
— Ваша доля отравы, господа! — хмыкнул Турм.
Краб тяжело перевалился через бортик, сплевывая попавший в рот раствор. Павел хотел отобрать у Турма бластер, но тот уже опустил оружие:
— Все нормально. Я должен был выпустить пар. Лучше в стену. Чем в живых.
— Охраняйте их! — приказал Павел. — Не дайте ни с кем связаться.
— Вот так всегда, только позволь всякому сброду вооружиться, — пробормотал староста, когда они уже очутились в соседней комнате. — Вся процедура насмарку.
Он закутался в махровую простыню и уселся на откидной стул. Босые ноги, все еще покрытые пеной регенерационного раствора, мелко дрожали. Жена и дети забрались в кровать под одеяло с головой.
Павел прошел к входной двери, отодвинул щеколду и раскрыл массивные створки. Похоже, это был бронированный шлюз с военного крейсера. Резаком такой точно было не взять — только гранатой.
Сулла и Корвин, дожидавшиеся в коридоре, тут же вошли.
— Как староста?
— Ругается.
— А его гость?
— Он там! — Павел указал на дверь, ведущую в странную кладовку.
Корвин почти бегом кинулся туда. Глянул на приборы.
— Это камера анабиоза! — Он хотел поменять настройки сам, потом передумал. — Сулла, вы говорили, на станции есть медик?
— Ну да, Тит!
— Срочно приведи его. Этот человек мне нужен живым!
Сулла в недоумении бросил взгляд на камеру и вышел.
— Старосту хорошо охраняют? — спросил Корвин.
— Там Турм.
— Пусть не спускает с этого Краба глаз!
Тит появился на удивление быстро. Видимо, был начеку. Уж неведомо, к чему он только готовился, — возможно, репетировал спектакль «Как я удивлен, что наши дорогие гости отравились „Пылью веков“!»
— Вы можете вывести этого человека из анабиоза?
Тит склонился над приборами, потом отрицательно покачал головой:
— Тело его живо, а мозг мертв. Это попросту большой холодильник.
— Не бойтесь старосты…
— Я не боюсь… то есть, может быть, и боюсь… но я говорю правду. Ничего нельзя сделать.
Марк стиснул кулаки. Они опоздали.
— Павел, вы можете вызвать медика с нашего корабля? — спросил Корвин.
— Могу.
— Ну так вызовите!
— Кто это? — спросил Сулла, склоняясь над крышкой и разглядывая недвижного человека внутри. — Похож на Эмилия Павла.
— Артур ЭП, — сказал Корвин.
Корвин развернулся и направился в спальню к старосте.
«Вы мерзавец, Краб!» — хотел он объявить с порога.
Но получил кулаком в лицо и отключился.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на кровати в своей комнатушке в поселке. Рядом никого не было. Он кинулся к двери. Та была закрыта… Неужели Турм их предал и перешел на сторону старосты? И этот чертов Краб! Он в самом деле оказался сильнее любого легионера!
Выходило, что староста их перехитрил! Почему бы и нет? Сумел же Краб три года держать поселок в кулаке! Он запихал пленника в камеру анабиоза, агрегат спрятал в технополисе и привозил немного реагента, чтобы выжить самому и спасти жену и деток. Он отказался от помощи метрополии. Он…
Дверь отворилась. На пороге стоял Сулла:
— Наш медик прибыл с корабля и хочет тебя осмотреть. Боится, что ты вот-вот отдашь концы.
В ячейку тут же протиснулся судовой врач.
— Что случилось? — спросил Марк, пока эскулап прилаживал ему на руку манжету медицинского тестера.
— Староста выстрелил в тебя из парализатора, — сообщил Сулла, — предварительно разоружив Турма. Силен оказался мужик. Этот состав из его ванночки творит чудеса. Правда, после процедуры сила быстро идет на убыль.
— Где теперь Краб?
— Заперт у себя. Население требует его немедленного освобождения. Угрожают взяться за оружие, а нас, злобных агрессоров, перебить.
— У них есть оружие? — усомнился Марк.
— Молчите! — приказал медик.
С минуту он следил за показаниями прибора.
— Все жизненные функции в норме. Но мне не нравится одна вещь…
— Что именно?
— Биологически вам около сорока. Хотя внешне вы не постарели. Разве что волосы…
— Что?
— Много седины.
«Там, в куполе технополиса, когда шлепнулась эта дура сверху… я мог порвать скафандр», — подумал Марк.
— А что Турм? — спросил он у Суллы.
— Погиб.
— Думаю, префект, вам надо срочно воспользоваться агрегатом, привезенным с «Калипсо», — вмешался в разговор медик. — Иначе старение ускорится.
Покои старосты охраняли легионеры с эсминца.
«Успеем мы покинуть это проклятое место или все умрем здесь? — подумал Марк. — К счастью, я успел отправить на Лаций мои соображения насчет бомбы и генокод Артура ЭПа. Все, что мог, я сделал. Успел… Теперь должны успеть они».
Староста держался молодцом. Как будто он был героем и благодетелем, а не преступником и подлецом. Забавно, но обреченные им на смерть люди тоже считали его героем.
— Мне стоило большого труда сохранить в секрете, что здесь произошло! — начал он тут же заготовленную речь, едва Корвин вошел в его комнату. — Думаете, я просто так не принимал корабли? Я боялся, что эту гадость разнесут по другим планетам, эти треклятые семена смерти. Но и своим людям я не мог сказать, с чем они имеют дело. Иначе началась бы паника. Я сообщил о хронобомбе, изолировал внешний круг и никого не пускал во Второй поселок.
— Вы должны были сообщить на Лаций, что произошло. «Пыль веков» можно нейтрализовать, но не такими доморощенными способами, которыми пользуетесь вы.
— Вы видели его? — спросил Краб.
— Имеете в виду вашего гостя? Вы же его убили. Мы видели только труп, который вы поместили в камеру анабиоза.
— Мерзавец это заслужил. Я не мог давать ему полную регенерацию, иначе мы не смогли бы с ним справиться. Я поддерживал в нем жизнь, но немного не рассчитал… он умер… Уже давно.
— Как раз тогда, когда мы прибыли в поселок! — насмешливо подсказал Корвин.
— Вы не представляете, что сделал этот человек!
— Не волнуйтесь, очень хорошо представляю.
— И что теперь?
— Мы улетаем. Предположительно завтра. Лия, вдова Турма, летит с нами. Тело Артура мы заберем с собой.
Краб не ответил. Он уселся в кресло и принял величественную позу. Почему-то такие люди, как Краб, считают, что величественная поза искупает все грехи.
— Вас будут судить! — предрек Корвин.
— Разберитесь лучше со своими делами на Лации! — Краб постарался стать еще более величественным. — Вашей планете осталось не так много… Не так ли? — И в голосе его послышалось плохо скрытое торжество.
Оказывается, он был не так уж плохо осведомлен. Быть может даже, он знал о том, что уготовано Лацию, уже давно, три года назад, еще в тот день, когда Артур ЭП совершил посадку на Крайней Фуле. Знал, но не воспрепятствовал.
— Вас будут судить! — повторил Марк.
— Очень хорошо! — усмехнулся Краб. — Любой суд меня признает невиновным.
— Я забыл вам сказать, Краб, вас мы забираем с собой тоже.
Марк отступил, пропуская в комнату легионеров.
— В чем меня обвиняют? — завопил Краб.
— В покушении на префекта по особо важным делам и в убийстве легионера Турма. Может быть, вы были не в курсе, но Турм находился на службе Лация.
Краб только скрипнул зубами, когда легионеры его скрутили: сверхсила, полученная в камере регенерации, уже исчезла.
К отлету готовились срочно, но без суеты. Корвин собрал обитателей поселка и объявил, что все желающие будут вскоре вывезены с Крайней Фулы присланным с Лация кораблем. Кто хочет остаться — останется. Но прежде придется провести полную дезактивацию куполов. Но все это произойдет не раньше чем через полгода. Найдутся ли у Лация средства на это сверхдорогое мероприятие, Корвин не уточнил. Сможет ли Лаций вообще помочь кому-нибудь спустя полгода…
Колонисты Первого поселка выслушали Корвина безучастно. Возмущения по поводу ареста Краба больше никто не высказывал. Желание улететь изъявила только подруга Турма Лия. Но ее и так было решено взять с собой — в награду за оказанную Турмом помощь. Неблагодарность считалась на Лации преступлением, ничуть не меньшим, чем трусость. Поначалу, правда, хотел покинуть колонию местный эскулап, но его упросили остаться, пока не пришлют смену: без единственного медика поселенцам грозила гибель. К тому же Корвин назначил Тита новым старостой колонии. В условиях чрезвычайного положения выборы отменялись. Благодаря агрегату с «Калипсо» у Тита и остальных был шанс дождаться спасательной экспедиции.
Старосту отправили на эсминец специальным рейсом челнока и заперли в отдельной каюте, ключ от которой имелся только у капитана да еще у Корвина. Староста то надменно молчал, то принимался проклинать «наглых агрессоров».
— Его стоило отвезти нагишом во Второй поселок и там бросить, — сказала Лия Корвину. — Вы бы видели, сколько детей умерло в нашем куполе, пока этот тип плескался в своей ванне.
— Правители редко думают об умирающих детях, — ответил Марк. — Если население не заставляет власть имущих о них подумать. Вы все отдали на милость Крабу, даже жизни своих детей.
— Бунт был бы лучше?
— Бунт? Разве речь идет о бунте?
Когда лацийцы вернулись на корабль и прошли полную дезактивацию, Белка вызвала Суллу по комбраслету и попросила зайти к ней в каюту.
Неужели простила?
Она, не колеблясь, открыла ему дверь, но попытку обнять ее тут же пресекла.
— Мы — чужие, — заявила поспешно.
— Я или ты? — попытался отделаться шуткой Сулла.
— Оба. Просто у меня есть интересная инфа, — сказала Белка. — И я хочу, чтобы ты первый все узнал.
— Какая же? — Сулла вновь попробовал ее обнять.
— Прекрати!
— Неужели тебе удалось откопать нечто важное? — снисходительно хмыкнул патриций, и в его глазах зажглись опасные огоньки: он был уверен, что секретная инфа — просто предлог для примирения.
— Как ты угадал! Здесь есть незарегистрированный канал подпространства. Разумеется, не Звездный экспресс, но вполне приличная каверна. По нему можно быстро домчаться, угадай, куда?
— Куда, дорогая моя любительница твердых орешков?
— На Олимп, мой дерзкий. На планету Олимп. Для того чтобы вернуться как можно быстрее домой, мы можем воспользоваться этой каверной.
— Отлично… Чем быстрее мы вернемся, тем лучше. Ведь мы возвращаемся с победой.
— Знаешь, с этой планетой все не так просто, — задумчиво проговорила Белка. — Тебе что-то известно об этом окраинном мире?
— Окраинный мир? Вот уж никогда не думал, что планета, входящая в систему Звездного экспресса, считается окраинным миром.
— На ней нельзя пребывать дольше четырех дней. Это ты знаешь?
— Слышал. А почему ты вообще заинтересовалась Олимпом? — В глазах Суллы на миг вспыхнуло подозрение.
— Как только обнаружилась каверна, я стала просматривать все, что есть в Галанете про этот Олимп. Так вот, там небольшое население избранных, и эти избранные бессмертны, как истинные олимпийцы.
— Да знаю я это все. Какое это отношение имеет к нам? К нашей миссии и к нашим проблемам? На мой взгляд — никакого.
«Совсем никакого, — усмехнулся про себя Сулла. — Если не учитывать, что у нас на борту тело человека с Олимпа. Человека ли? И знает ли Белка, кто такой Артур ЭП?»
— Ну, не знаю… Есть еще одна особенность. Весьма пикантная. — Белка сделала паузу. — Эти бессмертные люди, и женщины, и мужчины, стерильны.
— То есть не могут иметь детей.
— Именно. У тебя не возникает никаких вопросов?
— Какие вопросы, дорогая? Они бессмертны, зачем им дети? Я, к примеру, тоже не хочу детей.
— Убыль населения все равно есть. Они живут вечно… да, они не старятся и не болеют. Но они погибают — в авариях и в военных конфликтах. А население растет. Если на планете не может быть эмигрантов, то как получилось, что за сто лет население Олимпа увеличилось вдвое?
— Откуда ты знаешь?
— Я — специалист по окраинным мирам. На Олимпе есть представительства иных планет, которые иногда передают официальную информацию. Так вот, это вполне официальная инфа — население Олимпа возросло за сто лет вдвое. Итак, откуда они берут новичков? Многие предполагают, что они занимаются клонированием.
— Мне без разницы! — Сулла все же обнял и поцеловал Белку.
Та отпрянула, прикрыла губы рукой:
— Луций, я же сказала: между нами все кончено.
— Моя дорогая, с женщинами никогда нельзя соглашаться, — хмыкнул Сулла и снова привлек ее к себе.
— Скоро старт, — напомнила Белка.
— Еще не начали отсчет времени. Мы успеем.
До старта с орбиты оставалось всего два часа, когда прозвучал экстренный вызов из медицинского блока.
«Что еще?! Заражение „Пылью веков“?!» — Марк кинулся в лабораторию со всех ног.
— Префект! — обратился к Корвину второй помощник, выполнявший по совместительству обязанности врача. — Я протестировал образец ткани Артура ЭПа и сравнил его с подлинным кодом Эмилия Павла и тканями найденного на катере возле Лация мертвого пилота.
— И что? — Марк перевел дыхание. Грудная клетка ходила ходуном, сердце билось, как сумасшедшее.
«Неужели я все еще продолжаю стареть?» — с отчаянием подумал Марк.
— Присланный вами образец — это ткань клона, но клона куда более близкого, чем тот, которого мы нашли мертвым на катере возле Лация. К тому же у нас есть подозрение… — Врач запнулся. — Безумное, на первый взгляд.
— Говорите, — повторил Марк.
— Мертвый пилот на нашем корабле — клон клона. Он копирует его в точности плюс есть небольшая добавка.
— Клон второго порядка?
— Видимо. Кажется, вы не удивлены?
— Нет. Ну что ж… Мы уже отправили генетический код Артура ЭПа на Лаций. Теперь перешлите им еще и это сообщение.
— Зачем?
— Это ключ к системе управления катером. И поторопитесь. Скоро старт.
Он повернулся, чтобы выйти из каюты медика. И тут впервые увидел себя в зеркале. Врач солгал: даже внешне было заметно, что Марку уже далеко не двадцать. В темных волосах отчетливо пробивалась седина.
— Вы уже задали курс, капитан? — спросил Корвин, усаживаясь в кресло главы экспедиции.
На обзорном экране звездолета уже не было видно Крайней Фулы — только звезды. Иллюминаторы вновь сделались прозрачными. Проклятая планета осталась далеко-далеко. Марк надеялся, что навсегда. Проклятие! Как можно жить в этом отравленном мире и не пытаться из него вырваться!
«А может быть, они его любят? — спросил голос предков. — Не исключено, что Лаций станет таким же. Быть может, то, что ты видел на Фуле, — это будущее Лация? Ты его бросишь?!»
— Курс проложен, — ответил капитан, и Марк очнулся:
— На Лаций?
— Куда же еще?
— Курс придется изменить, мы летим на Олимп.
Сульпиций Сир на миг оторвался от управляющей голограммы, бросил на префекта косой взгляд. Не шутит ли? Право слово, разгон — нелучшее время для шуток.
— Нас ждут на Лации, — возразил капитан. — Вы же сами сказали: будет вторжение, каждый военный корабль, даже такой как наш, — на счету!
— Вторжение, которое мы не можем предотвратить, — уточнил Корвин. — Но для Лация мы сможем сделать кое-что еще…
— Но…
— Курс на Олимп. Это приказ. Хотя до самого Олимпа наш эсминец, разумеется, не доберется. Мне придется сделать пересадку.
Как ни странно, но капитан больше спорить не стал, слова «это приказ» подействовали на него словно заклинание.
Когда курс на Олимп через найденный канал гипера был проложен, Корвин ушел к себе в каюту и лег ничком на кровать. Он ни минуты не сомневался в принятом решении. Но как тяжело было на душе — не вздохнуть. Его обвинят в измене — в случае неудачи, и в случае удачи — тоже. В первом варианте обвинителей просто физически будет меньше. Но Корвин может сделать куда больше, чем бессмысленно погибнуть. И неважно, что о нем будут болтать, — это ведь не имеет значения. Неважно даже, если его приговорят к изгнанию. Все неважно. Но почему тогда так тяжело? Быть может, это груз фальшивых лет давит на плечи?