— Они требуют прекратить разгон, разгерметизировать внутренние помещения и заблокировать пушки. Потом всем погрузиться на аварийный бот, — монотонным голосом капитан перечислял условия сдачи.
— Выполняйте, — сказал Марк.
В мозгу вертелись какие-то бредовые мысли: стереть свое имя из списка команды, забраться в ящик для андроида и остаться на пустом корабле, отправить корабль в гипер… Все планы невыполнимы, но Марк готов был выброситься на аварийном плоту в космос, лишь бы не сделаться пленником Колесницы.
— Искин сообщает, что ваш скафандр разгерметизирован, префект, — сказал капитан. — Опустите щиток. Иначе я не дам команду на погрузку в спасательный бот.
Марк стиснул зубы. Ну что ж… Это можно сделать и в спасательном боте. Он подчинился. Погасло силовое поле эсминца. По тому, как рванул желудок к горлу, стало ясно, что первым делом капитан выключил гравигенератор и двигатели. Теперь в амортизационных креслах их удерживали ремни безопасности. Незакрепленный стаканчик, оставляя в воздухе цепочку капель, отправился в полет.
А потом картинка на экране пошла рябью и с крейсером стало твориться что-то странное, он стал растекаться, плавиться, исчезать…
— М-а-арк! — завопил Сулла.
Корвин тоже заорал. Крейсер на голограмме превратился в пухлый белый шар. Шар все рос, выстреливая фонтаны желтого, белого и алого, иногда разбавляя синими струйками это буйство уничтожения. Из огненного шара, как из огромной матки, вывалился изуродованный обломок и, отброшенный силой инерции, полетел в их сторону.
— Эт-то мы? — спросил Сулла.
— Похоже, они сами подорвались, — отозвался Корвин.
Желудок ухнул вниз, куда-то ближе к коленям, — Сир вновь включил двигатели, и, кажется, на максимум. Следом эсминец окутала синяя сфера силового поля — осколки взорвавшегося крейсера могли уничтожить незащищенный лацийский корабль не хуже плазменных пушек. Теперь поле бесилось, отбрасывая обломки.
— Хотел бы я знать, кто же наш спаситель, — пробормотал Марк, переводя дыхание. — И какую плату он потребует за спасение.
— Кажется, я знаю, кто нам помог, — отозвался капитан. — Они идут параллельным курсом.
— Кому вы послали сигнал о помощи? — спросил Корвин, досадуя, что сам не догадался обеспечить безопасность их возвращения. — Олимпийцам?
— Нет, конечно. Это пиратский корабль.
Пиратская база обосновалась на одной из мертвых планеток, что вращалась на дальней орбите вокруг Желтой звезды. Мертвый осколок был вдоль и поперек прорыт норами, и обитавшие здесь люди годами не видели не только солнца, но и звезд.
С борта корабля Корвин разглядел только камень, уродливый, покрытый серо-черными буграми, будто каменный планетоид был болен тяжелой болезнью. Только камень — ни причалов, ни посадочных площадок, никаких следов космической базы. Когда эсминец подлетел, в одной из черных впадин раскрылся портал, и наружу выдвинулся стыковочный шлюз. Корвин и Сулла прошли в тесную грязную кабинку с мутными стеклами, сквозь которые ничего нельзя было разглядеть, эсминец тут же отстыковался и ушел патрулировать окрестное пространство, а Марк и его спутники, миновав два пограничных тамбура, таких же ободранных и грязных, как и приемная кабина, прошли в небольшой коридор.
Туннели переходов показались Марку знакомыми. Как будто он уже побывал здесь когда-то. Память патриция — сплошное дежавю, и главное — уметь понять, что же ты видишь на самом деле и где и когда ты сталкивался с чем-то подобным. В данном случае Корвин довольно быстро разобрался что к чему.
«Гораций Коклес», — отчетливо прозвучал в мозгу голос предков.
Ну да! Никакого сомнения — Марк и его спутники шли по коридору крейсера «Гораций Коклес», погибшего около сотни лет назад. Ни с чем нельзя спутать эти мощные конструкции переборок и стилизованных римских орлов на стенах. Но, миновав пятую по счету переборку (шлюз был попросту выломан и сверху заляпан изоляционной пеной), Корвин очутился совсем в другом помещении — перед ним был коридор гражданского лайнера — с многочисленными иллюминаторами и пластиковыми поручнями вдоль стен. За иллюминаторами можно было разглядеть серо-коричневый камень планетоида. Потом, миновав очередной неработающий шлюз, Корвин попал в коридор эсминца. После первой смены декораций сделалось ясно: в червоточины туннелей пираты вмонтировали модули погибших кораблей, соединив их друг с другом примитивными переходами. Все корабли были лацийские. На многих из них доводилось в свое время бывать деду и прадеду Корвина. Такое впечатление, что теперь Марк шел по кладбищу, на котором тела умерших не захоронили, а выставили напоказ.
Через боковой коридор они вышли на базарную площадь, построенную из обломков трюмов грузовых звездолетов. Пиратская колония не разменивалась на создание искусственных небес, разведение искусственной зелени или другие попытки облагородить окружающее пространство. Клетушки торговцев лепились одна подле другой, там и сям сновали подъемники, с потолка свешивались наполненные органической дрянью коконы, с которых то и дело вниз капала липкая жидкость. Груды мусора в углах. Года два как минимум никто не ворошил эти залежи, крысиные семейства устроили там точно такие же норы, какие прорыли люди в недрах планетоида, новый мусор лениво вывозился, но, видимо, эти авгиевы конюшни никому не приходило в голову вычистить до дна.
— Корвин! Дружище! Давненько не виделись! — обнял префекта человек в грязном, обляпанном желтыми пятнами герметика комбинезоне. — Есть что предложить на продажу?
— Привет, Харви. Далий здесь или в походе? — Корвин похлопал старого приятеля отца по плечу. Похлопал снисходительно, как и положено аристократу обращаться с торговцем краденым, — ты поседел и стал почему-то ниже ростом.
Харви был тайным информатором отца много лет назад. С тех пор он действительно поседел, ссутулился и растолстел.
— Здесь старый развратник, торчит в своей берлоге. Я отдал ему двух девочек из захваченного транспорта, а он ни хрена не заплатил. Сказал — потом сочтемся. Сука он, — негромко и зло выругался Харви.
Неведомо как, но тем временем местная торговка умудрилась всучить Сулле наладонник устаревшей модели, набор инфокапсул и какие-то бусы из желтого камня. Взамен Сулле пришлось отдать один из своих бластеров.
— Приходи еще, красавчик, обслужу по первой категории! — проорала красотка на всю базарную площадь.
— Идем! — Корвин ухватил помощника за руку и оттащил от лотка, заваленного флаконами и пузырьками с непонятными голограммами. — А то не успеешь оглянуться, как тебя разденут догола.
Они нырнули в один из боковых коридоров. Корвин впереди, Сулла чуть сзади. Тут же чья-то рука ухватила помощника префекта за локоть.
— Не хотите наняться на «Бесстрашный»? Два процента добычи плюс сто кредов аванса.
— В другой раз! — Сулла постарался как можно быстрее освободиться от цепких пальцев, но это было не так-то просто.
— Патронат олимпийцев гарантирован, — прошептал задушевный голос.
— Я уже завербовался, — соврал Сулла.
— Ну и дурак, — донеслось из темноты, следом потянуло сквозняком, лязгнула злобными челюстями стальная дверь.
Сулла поспешно отскочил в сторону — как раз вовремя, иначе ловкие пальцы стащили бы у него молекулярный резак, висевший на поясе.
Как выяснилось, пройти к Далию оказалось не так-то легко: дорогу в конце коридора заслонили два амбала в черной броне, покрытой многочисленными ожогами. Скорее всего, следы выстрелов были умело сымитированы, чтобы ни у кого не возникло сомнения в опытности стоявших на страже. За их спинами Корвин увидел шлюзовую дверь, сияющую платиновым блеском, украшенную накладкой опять же в виде римского орла, — перед ними был модуль «Сципиона Африканского», но не нынешнего флагмана Звездного флота Лация, а его предшественника, пришедшего в негодность около сотни лет назад. Помнится, тот «Сципион» разоружили, а корпус — якобы — распилили на куски и оставили на безжизненной планете. Теперь Корвин узнал — на какой.
Одно время предполагалось, что пираты попросту не могут существовать в их мире, напичканном системами слежения. А вот поди ж ты — существуют и чувствуют себя прекрасно.
Корвин попросил Суллу держаться в стороне, а сам принялся убеждать охрану. Однако, похоже, парни были слепы и глухи. Сулла даже оглянулся, прикидывая, нельзя ли где-нибудь присесть, как в приемной высокого государственного чиновника, дожидаясь, когда у высокопоставленного господина освободится минутка, но в этот момент шлюзовая дверь открылась.
— Пусть заходят! — раздался голос в динамике.
— Оба? — уточнил охранник.
— Оба!
— У них оружие.
— Ничего страшного.
Помещение, в которое их пропустили, мало напоминало рубку погибшего линкора. В центре просторной комнаты с гладкими серыми стенами и плавающими в воздухе светильниками стояло круглое ложе хозяина. Кроме этого ложа и грозди голограммных экранов, в комнате ничего не было. Когда гости вошли, дверь за их спиной слилась с остальными стенами. Существовали ли в этой норе другие выходы, сказать было трудно.
Далий выглядел довольно странно: на вид он был молод и хорош собой, но что-то подсказывало Марку, что перед ним человек не просто старый, а древний. Манерная мягкость движений, брезгливый излом губ, глаза холодные и неживые — казалось, этого человека мало что интересовало и уже ничто не могло удивить.
— Итак, по какому неприятному делу прибыли, господа? — спросил Далий, поигрывая шаром управляющей сферы, как мячом.
Корвин без всякого приглашения уселся на пол. Впрочем, сидел он так недолго: пол почти тут же поднялся и образовал адаптивный стул. Сулла последовал его примеру, но для него из пола стул не пожелал появиться.
— Приятных дел не бывает, — продолжал Далий. — Из-за того, что их надо кому-то делать. Либо самому, либо заставлять других. И то и другое утомительно, не правда ли?
— Мы собираемся на Олимп, — сказал Корвин.
— Вас ждут на Олимпе? Неужели?
— У нас есть для них информация. Я послал запрос. Стандартный срок, четыре дня…
— Тогда какое мне до этого дело?
— Что вы знаете об олимпийцах? — спросил Корвин.
— Они стараются не ворошить наше гнездо, — поведал Далий. — А мы никогда не трогаем олимпийцев. Они всесильны, как настоящие боги, а у богов лучше не становиться на пути — это старая истина. Пусть играются, пусть уничтожают миры или создают новые — это их забавляет.
— Они не боги, — возразил Марк.
— Я сказал «как». Меня не волнует их суть. Главное — их могущество, они могут уничтожить мою базу одним пальцем. Значит, я не буду их задирать или пытаться объяснить им, что они неправы. И не думай, что дешевые провокации заставят меня ляпнуть что-то не то или поступить опрометчиво. Олимпийцы очень обидчивы, об этом надо помнить, если имеешь с ними дело.
— Нам известно про игры в секторе Красного гиганта. Олимпийцы захватывают лацийские корабли и устраивают игрушечные сражения, в которых льется настоящая кровь.
— Они играют копиями. Настоящие корабли обычно ни на что не годны. Так же как и их экипажи. Сражаются и умирают клоны.
— По нашему законодательству клоны приравнены к людям. Это же не роботы, в конце концов! К тому же корабли Неронии — анималы. Олимпийцы тоже создают их копии? — усмехнулся Марк.
— Ну нет… этим олимпийцы не занимаются. Слишком хлопотно. Анималы настоящие.
— Им удается управлять анималами?
— Думаешь, я скажу — как они это делают? — передернул плечами Далий. — И не подумаю.
«Жратва, мой друг, жратва. За миску похлебки после нескольких месяцев голодания даже живой корабль согласится подставить шею под ярмо», — шепнул голос предков.
— Их заставляли сражаться и умирать, как гладиаторов! — воскликнул Корвин.
— Тебя как наследника Рима это должно вдохновлять. Гладиаторские сражения. Разве вы не пробовали устраивать нечто подобное у себя?
— Это больше походило на соревнования. В Новом Риме проходили бескровные бои. И потом они не пользовались успехом.
— Потому и не пользовались, что были бескровными. Мне лично нет дела, чем заняты олимпийцы, — лишь бы это не касалось меня и моих интересов. Анималы — порождение Неронии. Неужели тебя волнует судьба этих уродов? — холодно улыбнулся Далий. — Или беспокоят вопросы гуманизма? — Он вновь улыбнулся.
Видимо, слово «гуманизм» очень его смешило.
«Стервятники, — подумал Корвин. — Они кормятся тем, что найдут на поле битвы. Здесь, на своей базе, они ожидают, пока небожители натешатся вдосталь, разыгрывая „потешные бои“, а потом являются на поле боя мародеры, подбирают все ненужное и тащат в норы. Эти обломки кораблей, возможно, ненастоящие. Они просто скопированы ради потехи олимпийцев».
— Мне необходимо попасть на Олимп, — сказал Корвин сухо. — Ваша база оказалась у меня на пути. Так что именно у вас мне придется раздобыть гражданский звездолет для полета.
— На Олимпе нельзя находиться дольше четырех стандартных суток, только уроженцы Олимпа, так сказать природные олимпийцы, могут жить на этой планете.
— Я знаю об этом. Постараюсь уложиться в четыре дня со своей миссией.
— У тебя есть корабль, почему бы не полететь на нем?
— Это боевой корабль, эсминец, уж его точно не подпустят к Олимпу.
— Учти, тебе позволят взять лишь одного спутника.
— Большего мне и не нужно.
— И ты должен хорошо заплатить. А что ты можешь мне предложить? Учитывая, что с вашей планеты полным ходом идет эвакуация?
— Никакой эвакуации нет, это только слухи. И вам заплатят, не волнуйтесь. У Лация хватит средств, чтобы купить одного пирата. Акции Неронии вас устроят?
Упоминание о бумагах Неронии сразу сделало Далия сговорчивее. У пирата вспыхнули глаза.
— Звездолет класса «Алконост» подойдет? — спросил Далий.
— Это звездолет китежан, насколько я знаю. Вы их тоже захватываете?
— Если обращаешься к пирату, не стоит спрашивать, где он взял корабль. Ты попадешь на Олимп. Но потом не жалуйся… И помни — через четыре дня ты должен с планеты свалить.
Как только Марк покинул каюту Далия, его комбраслет разразился гневным сигналом вызова. Связи требовал капитан Сульпиций Сир.
— Что стряслось? — спросил Корвин.
— Только что пришло сообщение: флот Колесницы объявился в секторе Лация.
— Кажется, мы успели вовремя ударить по рукам, — хмыкнул Сулла.
Глава 2
Простое задание
Первым делом вокруг боевой станции Друз велел установить десятки индикаторов, которые должны были среагировать даже на микроскопические утечки «Пыли веков».
К счастью, еще до запрета этой дряни технополис запасся тысячами индикаторов, и все зонды в дальнем космосе оснащались датчиками «Пыли». Многие техники даже не знали, для чего служат эти зеленые трубочки, которыми они непременно оснащали каждый стандартный зонд. Военные синтезаторы изготовили несколько сотен литров нейтрализатора «Пыли» и обещали произвести еще пару тонн — на всякий случай. Если все же взрыв произойдет и «Пыль веков» достигнет планеты.
Самым сложным будет войти на катер и проверить, на какой режим настроены хроноконтуры. Друз мог бы поручить это кому-нибудь из группы технополиса, но, поколебавшись, не стал никому перепоручать задание. Если он не справится, то никто не справится, это точно. Но сначала надо было надеть на присланный подарочек кожух.
Присланная конструкция повергла техников в шок: она была громоздкой и неуклюжей, а спец, что разрабатывал чертежи, был либо шизофреником, либо пил беспробудно. На самом деле конструкторы пили только кофе, и все дело было в дефиците времени — ребятам из технополиса некогда было вылизывать конструкцию, и они сляпали то, что отвечало техническому заданию, из того, что нашлось под рукой, не заботясь о внешнем виде и эргономике своего детища. Единственное, что они предусмотрели, — так это возможность быстро заварить швы, когда обе части контейнера будут собраны и установлены на катер.
Один из конструкторов сопровождал титанового монстра на станцию. Никогда прежде конструктор из технополиса не покидал планету, а для экономии места лететь ему пришлось на грузовике без искусственной гравитации. И теперь на станции, где гравитация уже была, он не выпускал из рук гигиенического пакета и чередовал пояснения с попытками опорожнить и без того пустой желудок.
— Вы хотите поставить разгонные двигатели на кожух? — изумился техник, выслушав Друза. — Вы смеетесь? — Его и без того вытянутое лицо скривилось, будто он собирался в очередной раз блевать. — До какой скорости вы собираетесь разгонять эту штуку?
— Мне не нужен прыжок в гипер, — отозвался Друз. — Просто ускорение, два g достаточно. И капсула не одна, а четыре, по штуке на каждую грань кожуха. Как только на нашего сумасшедшего наденут смирительную рубашку, мы прицепим капсулы и отправим презент, присланный неведомым «доброжелателем», в затяжной полет. Без всяких прыжков, самый тупой полет.
— Лишь бы эта штука не начала вращаться.
— И еще: на днище нужен небольшой движок, чтобы оттащить сюрприз на безопасное расстояние и только после этого врубить капсулы.
— Куда мы ее направим?
Друз на миг задумался:
— Я бы направил ее к звезде Фидес. Но поскольку вероятность того, что «Пыль веков» может как-то повлиять на наше солнце, не равна нулю, а составляет миллиардные доли процента, то отправим ее в пустынный космос с дальним прицелом на черную дыру. Надеюсь, черной дыре эта штука не страшна.
— Я ничего не знаю про черные дыры, — сморщился техник. — Я лишь отвечаю за герметичность кожуха.
Друз повертел объемную вирт-модель, прикидывая, куда именно можно поставить капсулы. В который раз поразился уродству металлического кожуха. Он был прирожденный технарь, по его убеждению, любая удачная конструкция непременно должна выглядеть красиво. Техническое уродство вызывало у него болезненное чувство. Даже если учитывать, что созерцать данную вещь ему предстояло всего несколько часов.
После того как доставили кожух, на боевую станцию прибыл военный трибун Скрибоний, человек, которому консул поручил командование боевой станцией в случае сражения. Префект Друз мог любой механизм заставить повиноваться, но в военной стратегии и тактике он понимал весьма мало, то есть практически ничего.
Вместе с трибуном прилетели три десятка пилотов.
— А где их корабли? — спросила Лери, рассматривая нашивки прибывших. В основном это были не слишком молодые люди, патриции, из тех, кто избрал своим поприщем какое-нибудь мирное дело, но чьи родители когда-то управляли боевыми планетолетами. В своей новенькой форме они выглядели довольно нелепо, как всегда выглядит ополчение в первые дни войны. — Разве у нас есть боевые корабли?
— Представь, стоят в ангаре, — сообщил Энний. — Когда прежнюю станцию демонтировали, военные катера с нее переместили на наш склад. Так что у нас есть эскадра прикрытия.
«Смертники, — подумала Лери, наблюдая за неуклюжими и неспешными движениями ополченцев. — С другой стороны, они — патриции. И планетолеты со старой станции им знакомы. То есть они будут смотреться в небе не так уж и плохо. Вопрос в другом — что они смогут сделать с современными кораблями колесничих?»