— Если твой противник прекратит игру, колесничие остановятся? Что будет?

— Да ничего не будет. Они уже получили все, что им нужно для вторжения. Эта игра дальше идет на автомате. Можно начинать новую, не дожидаясь, когда колесничие оккупируют планету. Вы проиграли при любом раскладе.

— Олимпийцы ничего уже не могут изменить? — спросил Марк.

— Если бы я мог, думаешь, я бы сдался? — пожал плечами Андрей.

Марк зарычал в бешенстве и бросился на своего красавца-двойника.

Удар в солнечное сплетение был неожиданным, Андрей сложился пополам. Удар ногой сбросил его в бассейн.

— Сволочь! Да как ты осмелился поставить на кон нашу планету?!

Андрей выплыл с другой стороны бассейна, ухватился за бортик. Отплевываясь, пытался восстановить дыхание:

— Ты что, спятил? Что тебе надо? Я просто играл…

— Ты убил всех, кого я люблю!

Марк обежал бассейн и хотел припечатать ботинком пальцы Андрея, что вцепились в бортик. Но парень оказался проворным — оттолкнувшись ногами от стенки, он отплыл на несколько метров.

— Хорошо плаваешь? — спросил с издевкой. — Если хорошо — догони.

— Молодые олимпийцы так же глупы, как обычные мальчишки или девчонки, — заметил Говернон со снисходительной улыбкой.

— Тогда обратимся к мудрым, — предложил Марк.

— Они не будут с тобой разговаривать, — покачал головой Говернон. — А если соизволят, то может стать еще хуже.

— Почему?

— Им самим захочется сыграть во что-нибудь этакое. И уж поверь: они-то не оставят тебе никакой лазейки.

— А сейчас она есть?

В ответ Говернон пожал плечами.

Марк нахмурился.

— Значит, ты хочешь начать новую игру? — спросил он у Андрея.

Двойник уже выбрался из бассейна, сбросил мокрые шорты и теперь растирался белоснежным полотенцем.

— У тебя есть интересный сценарий? — спросил он. Похоже, олимпиец уже нисколько не сердился. Возможность развлечься заставила его обо всем забыть.

— У меня есть интересное соображение, — сказал Марк. — И соображение это таково. Миров не так уж и много: Лаций, Китеж, Нерония, Колесница. Есть еще Цинн, Женева и несколько слабых колоний, которых не хватит даже на пару дней забавы, если стравить их друг с другом. Если Колесница захватит Лаций, останется сыграть всего один тур — кто кого: Нерония или Колесница. А там уже в самом деле конец игры. Я думаю, тебе как проигравшему не позволят сыграть этот последний великолепный тур. Найдутся другие желающие. Что будешь делать дальше? Копировать уцелевшие корабли и биться где-нибудь на окраинах космоса с другим спятившим от скуки олимпийцем?

— Ну да, раз я проиграл, мне не дадут сразиться в финале.

— Так выиграй. И финала не будет.

— Ты что, тупой? Я проиграл. Сто раз тебе повторять? — Андрей бросил полотенце в утилизатор и закутался в ярко-синий взявшийся неведомо откуда халат.

— Ты проиграл, — согласился Марк. — Но мы еще не проиграли.

* * *

— Нам иногда приходится «нейтрализовывать» последствия игры, — объяснил Говернон. — Для этого мы используем «Пыль веков» — чтобы стереть все без следа. Но в данном случае Артур создал катера с хронобомбами для войны. Думаю, на Совете олимпийцев я предложу запретить использование «Пыли». Мы найдем другие средства очистки космоса.

— Лучше поздно… как говорится.

— Здесь недалеко есть небольшой ресторанчик, — сказал Говернон. — Можно там посидеть и поговорить.

Ресторанчик оказался восхитительным. Обслуживали его только андроиды. Гостям предлагали отдельные кабинеты с видом на озеро. Берег был обрывистый. Внизу лежало блюдце синей воды. Белые скалы противоположного берега поросли крошечными сосенками. Из пасти горы срывалась пенистая струя водопада. Играла радуга.

Столик, застланный белой скатертью (полная иллюзия, что льняная и крахмальная), спинки стульев из черного дерева. Андроид принес вино, минеральную воду и салаты. Странно было думать, что где-то идет война, затеянная бессмертными от скуки.

— У нас на Фатуме была своя база. Мы брали образцы тканей и выращивали копии людей, которые воевали и умирали на болотах. Мы сканировали их личности — живых и умирающих, — Говернон говорил обо всем этом как об интересных, но не слишком значительных мелочах.

— Ты говоришь «мы». Значит, ты отождествляешь себя с олимпийцами?

— А с кем же еще? Я же бессмертен, как они.

— Почему бы тебе не отождествлять себя по-прежнему с Лацием?

— Лаций слишком далеко от Олимпа. Расстояния в нашей жизни играют непоследнюю роль, поверь мне.

— Как вы разрешили ему играть за нашу планету? — спросил Марк.

— Я не думал, что речь идет о вторжении. Он должен был всего лишь следить за своей родиной. Видишь ли, обычно олимпийцы создают клон взрослого человека и заодно переписывают память оригинала. Ребенку нечего делать среди олимпийцев. Испытание могуществом — одно из самых страшных.

«Он воплотил мое неосуществленное желание — вырастить сына», — шепнул голос предков, и в этот раз в нем отдельно прозвучал голос отца, которого Марк никогда не видел.

— А попытка захватить Неронию — это была предыдущая игра?

Говернон усмехнулся и покачал головой:

— Кто мог подумать, что Лаций встанет на сторону Неронии! Кое-кто потерял немало кредов из-за твоих действий.

— Я не удивлюсь, если ненависть Китежа к Лацию — тоже чья-то умело разыгранная карта.

— Воображаешь, что нащупал все тайные нити? — В голосе Говернона опять скользнуло презрительное снисхождение. — Не думай, что за каждым твоим шагом следят. Вы нас интересуете время от времени.

— Вы играете планетами и целыми звездными содружествами, как куклами.

— Это всего лишь масштаб. Масштаб пространства и масштаб времени. Вместе с бессмертием приходит осознание того, что можешь потратить десять или двадцать лет на какую-нибудь ерунду. Не надо никуда спешить. Все еще можно успеть.

— Думаете, вы — боги?

— Мы в этом не сомневаемся.

— Кто играет за Неронию? — спросил Марк.

— Какое это имеет значение? Игра окончена. Ты же слышал.

— Для Андрея. Но Нерония не пострадала. Если она поможет Лацию…

— Марк, ты требуешь невозможного. Мы не можем нарушать реальный ход вещей. Нерония никогда не встанет на сторону Лация. Во всяком случае, в данной ситуации, когда ей придется жертвовать своими людьми, деньгами и флотом ради того, чтобы сохранить на звездной карте планету врага.

— В моей экспедиции был нер, он предполагал, что туша одного из отправленных в сектор Неронии анималов начинена «Пылью веков». Это так?

— Не думаю.

— Но играющий за Неронию может сделать вид, что эта информация истинная.

— Думаешь, у них нет состава нейтрализатора? И потом, это блеф.

— Но почему бы нам не поблефовать? Разве блеф запрещен в ваших играх? Так кто играет за Неронию?

— Роберт ЛД.

Клон космодесантника, убитого на Неронии.

— Ну что ж, и на том спасибо.

— Я намерен сделать тебе еще один подарок: два отличных нейтрализатора «Пыли веков», они по габаритам в десять раз меньше ваших, потребляют энергии куда меньше и дают стопроцентную гарантию.

— Стопроцентную гарантию никто не дает.

— Тогда девяносто девять и девять в периоде. Тебя устроит?

— Вполне.

— Судя по тому, как ты выглядишь, лет двадцать ты потерял на Крайней Фуле, — заметил Говернон. Как всегда, небрежно.

— Вы можете сохранять молодость. Но не возвращать ее, — покачал головой Корвин.

— Ты уверен? — Говернон улыбнулся. — Помнишь сказку о живой и мертвой воде?

— Живой воды нет.

— Живой нет, — согласился Говернон.

Они долго молчали. Уже принесли десерт, когда Марк наконец сказал:

— Я тоже сделаю вам подарок. Предлагаю новое занятие. Не игру. Почему бы вам не отправиться на Крайнюю Фулу и не прибрать там за собой: вычистить планету от «Пыли веков», устроить нормальное водоснабжение и вылечить несчастных поселенцев от той отравы, что они глотали в течение трех лет по вашей милости.

— Думаешь, это интересно? — с сомнением спросил Говернон.

— Не знаю. Но когда планеты Звездного экспресса сообща подадут на вас в суд с требованием компенсировать понесенные убытки, может быть, вам кое-что зачтется в этом случае.

— Лаций собирается судиться с Олимпом? Устроить процесс против богов?

— Почему бы и нет? У нас на планете Женева есть Галактический суд… Преступления против человечности по-прежнему подлежат его юрисдикции.

Говернон расхохотался:

— Знаешь, буду ждать процесса с нетерпением. Надеюсь позабавиться.

— Займитесь Крайней Фулой, Говернон. И это не просьба.

— Да, я понял… Знаешь, мне нравится твоя дерзость. Андрей — он совершенно другой, избалованный, капризный, никчемный. Не побоюсь этого слова. А ты… Жаль, что вас нельзя поменять местами.

— Ответьте еще на один вопрос, — Марк помедлил. — Где вы взяли материал, чтобы создать Андрея?

— На — а. Я побывал там, когда тебе исполнилось четыре с половиной года. Фактически я вырастил Андрея как собственного сына.

— Моя мать тоже здесь? — спросил Марк внезапно охрипшим голосом. — Вернее — ее бессмертная копия.

— С чего ты взял?

— Но ведь вы видели ее… там, на — а! Вы видели ее! — Марк задохнулся. — И вы знали, что скоро начнется вторжение. Вы рассчитывали, что я погибну. И она — тоже.

— Марк, я не знал про вторжение. И… я не копировал твою мать. Извини, но мне нравятся другие женщины.

«Как мать Лери», — шепнул голос предков.

«Заткнись!» — огрызнулся Марк. Его душили слезы.

* * *

Насколько клоны похожи на оригиналы? Насколько Говернон — его отец, бывший префект Валерий Корвин? Насколько юный игрок Андрей ВК, самовлюбленный и надменный, похож на него, нынешнего Марка? И есть ли доля вины самого Марка в том, что произошло?

— Ты лежишь, Марк? — начал свою любимую присказку Сулла, приоткрывая дверь в спальню Марка.

— Я лежу. В чем дело? Чем ты еще меня хочешь порадовать?

— Новая информация в Галанете, — голос помощника звучал на редкость вкрадчиво. Это значит, он собирается сообщить очередную гадость.

— И что там?

Марк почувствовал, что внутри у него все похолодело, — то, что собирался сообщить Сулла, должно быть чудовищно.

— Утверждают, что именно ты устроил всю эту провокацию в пользу Колесницы. Ты и твоя милая женушка. Вы — агенты колесничих.

— Неужели кто-то поверит в этот бред? — Корвин даже удивился, насколько спокойно прозвучал его голос. Чего-то подобного он ожидал с самого начала олимпийской игры.

— Думаю, уже поверили. Доказательства кажутся неопровержимыми. Все сходится, Марк. Ты улетел с планеты, потом каким-то таинственным образом узнал, как именно разминировать катер, и сообщил инфу на Лаций. Так ведут себя двойные агенты.

— Но я же послал предупреждение! Я помог спасти станцию… И может быть, всю планету.

— Но ты не вернулся на Лаций. Вместо этого отправился зачем-то на Олимп.

— Но я…

— Друз заявил, что и сам бы мог решить задачу, что давно догадался, в чем дело.

— Он не мог этого заявить! Он попросту не успел бы это сделать!

— Не мог, но заявил. Это сообщение висит в Галанете.

— Все это деза колесничих! — Корвин вскочил.

На всякий случай Сулла отступил на шаг:

— Марк, не кричи! Хочешь знать мое мнение?

— Ну…

— Я вернусь на пересадочную станцию, заберу Белку и отправляюсь на Венецию. На Лаций я не вернусь. Что и тебе советую сделать.

— Я не могу бросить Лаций и Верджи, сестру и Друза. Кстати, Белка сказала, что возвращается на Лаций.

— Как же! Никуда она не полетела. Сидит на базе, как я ей велел, — Сулла снисходительно хмыкнул.

— Но я вернусь.

— Марк, тебя казнят.

— На Лации не казнят.

— В мирное время. Сейчас идет война. Любой трибунал приговорит тебя к смерти за измену.

«Ну вот и благодарность, — усмехнулся про себя Марк. — Ты же этого хотел!»

— Я обещал Верджи вернуться, и я сдержу слово.

— Надеюсь, у Верджи хватило ума укрыться в посольстве Колесницы. А если нет… Боюсь, вы уже не встретитесь.

Глава 5

Вторжение

Являться на призывной пункт, чтобы оказаться в ополчении, было совсем необязательно. Достаточно было зайти в портал системы обороны и оставить заявление со своими данными, медицинским тестом и номером комбраслета.

Так Верджи и поступила. Подтверждение пришло через несколько минут: «Вы включены в резерв».

Если честно, то Верджи не знала, зачем она это сделала. Лаций не был ее домом, она здесь чужачка, приемыш, жена патриция, но не патрицианка и никогда ею не станет. Марк поручил ей сбор сведений и заботу об «Итаке» и ее обитателях. А ей не сидится на месте, она хочет сбежать, действовать, а не ждать.

Разумеется, она могла обратиться лично к командующему лацийскими силами легату Флакку и через него подыскать себе теплое местечко. Содействовать своим не считалось зазорным на Лации (как когда-то в Древнем Риме). Но Верджи всегда подобное претило. Их семья гордилась принципами. Ее отец отказывался ходатайствовать за сыновей, считал, что те должны пробиваться сами. Какая наивность! Если бы отец умел немного хитрить, ее братья не погибли бы и…

«Зачем гадать, что было бы, если…» — одернула себя Верджи.

Она сама поступала всегда именно так. Ей было тошно просить кого-то о покровительстве. Ей казалось, что сил у нее более чем достаточно. Наверное, она ошибалась.

* * *

Сержант таможенной службы видел на Лации петрийцев впервые.

О них рассказывали легенды, и во все этих историях петрийские наемники выглядели чудовищами. Они служили кому ни попадя, убивали не задумываясь. Каждый из них был садистом со сдвинутой психикой. Ни один бывший петрийский наемник (сержант таможенной службы это очень хорошо помнил) еще не получил право жить на Лации.

И вот они высаживаются в космопорте, как будто прибыли к себе домой, волокут огромные пакеты в рюкзаках-антигравах, цепочка грузов на платформах следует за ними, они смеются, шутят, никакой армейщины, вытягивания во фрунт, поедания начальства глазами. Как будто головорезы прибыли на отдых. Даже форма на них не армейская, а какие-то серо-голубые балахоны, шлемы с прозрачными щитками, тоже бли-кующие фиолетово-синим.

«Орк! Они же прибыли в режиме невидимости», — догадался таможенник.

— Полковник Даву, — представился командир наемников.

— Ваш транспорт — последний, который мы принимаем, — сообщил сержант-таможенник, козыряя полковнику. — Ваша задача — как можно быстрее покинуть плавучий остров и перебросить своих людей и технику на материк. После того как вы покинете космодром, мы демонтируем вышки гравигенераторов.

— Черт. Вы их взорвете?

— Нет, просто демонтируем.

— А-а-а… — разочарованно протянул командир наемников. — Я бы с удовольствием рванул эту штуку. Никогда еще не доводилось. — И, повернувшись к своим офицерам, что выстроились у него за спиной, приказал: — Переправляемся на материк. Шевелись!

— Так эти штуки нельзя будет взорвать? — спросил верзила-сержант, демонстративно выставив на миг из-под балахона руку с нашивками.

— Как-нибудь в другой раз, Рудгер, — отозвался полковник.

— Я проиграл двадцать кредов.

— И еще ты оштрафован на сотню за демаскировку! — сообщил полковник.

* * *

Верджи получила назначение через три часа после того, как информканалы сообщили о том, что флот Колесницы появился в секторе Лация. То есть еще до рассвета. Она уже уверилась, что ей откажут (для уроженки Колесницы, пускай беженки и бунтарки, желание сражаться с колесничими выглядело более чем подозрительно). Но, как ни странно, повестка пришла по Галанету. Верджи надлежало прибыть в расположение Седьмого легиона ополчения. Это говорило лишь об одном: положение отчаянное, Лаций готов поставить под ружье любого, как говорили римляне в древности, — дело дошло до триариев.

Собираться надо немедленно и выезжать через час как минимум. Еще неизвестно, сколько придется добираться в нынешних условиях до места назначения. Комендантский час, патрули вигилов и военной полиции на дорогах не способствовали быстроте передвижения.

Впрочем, собираться ей незачем — все вещи уже приготовлены и уложены. Новенький камуфляж и броня подобраны (одежда Марка и его вещи подходили Верджи идеально). Осталось только попрощаться.

Верджи постучала в дверь спальни Илоны. Жена Флакка обосновалась вместе с сыном и маленьким Друзом в одном из отсеков подвала и называла этот закуток спальней. В соседнем отсеке разместился управляющий Табий с женой и сыном. Еще один отсек заняли фермерские жены с маленькими детьми.

Илона открыла дверь; вечный фонарик, стилизованный под старинный римский масляный светильник, служил ночником и давал немного теплого желтого света. Малыш Друз спал, а вот маленький Флакк проснулся и ни за что не хотел снова засыпать, хныкал и колобродил. Илона держала его на руках.

— Я уезжаю, — сказала Верджи. — Лери на станции у Друза. Теперь в поместье распоряжаешься ты.

— Но как же… Марк сказал… — растерялась Илона.

— Управляющий знает все здесь гораздо лучше. Я надеялась, что вернется Лери и возьмет все на себя, но она, судя по всему, застряла на станции. Так что теперь «Итака» в твоем распоряжении. Наверняка, как только начнется наземная операция, явятся люди проситься в подвалы. Управляющий Табий уже приготовил для них одеяла и надувные матрасы, есть запас воды и переносные латрины. Вентиляция работает, но с едой туговато. Еду пусть приносят с собой. Или придется пить вино и запивать водой… — Верджи внезапно задохнулась, будто споткнулась на бегу. — В общем, ты справишься.

Илона ухватила ее за руку, маленький Флакк тоже протянул к ней руки.

— Верджи, ты уходишь из-за этих дурацких обвинений?

— Каких обвинений? В чем?

— Это все сплетни Галанета… Поверь.

— Да о чем ты?

— Тебя и Марка обвиняют… будто бы вы — агенты колесничих. Конечно, это бред. И презумпция невиновности…

— Это не имеет значения.

— Верджи, тебе совершенно… — начала было Илона.

— Мое место не здесь, — отрезала Верджи.

«Думаю, мне вообще нигде нет места. Я просто притворялась, что обрела дом. Мое место рядом с Марком, где бы он ни был. Но его здесь нет. Значит, и мне пора уходить».

И она закинула на плечи вещевой мешок. Он вдруг оказался невероятно тяжел.

* * *

Седьмой легион ополчения занимал позиции возле Норика. Для Верджи нашлось место лишь в грузовом флайере, да и то обещали подбросить лишь до границы района, а дальше предстояло добираться самой. Сидеть пришлось в неудобном жестком кресле у стены, тогда как почти все пространство флайера занимали контейнеры с оборудованием. Везли андроидов, если судить по маркировке груза. Видимо, их тоже собирались бросить в бой с помощью небольших ухищрений программистов техноцентра. Повара и домашняя прислуга — страшная сила, надо полагать.

«Презумпция невиновности — отличная вещь. Меня обвиняют в шпионаже и разрешают воевать за Лаций. На Колеснице меня бы давно расстреляли. Впрочем, есть шанс, что лацийцы еще успеют это сделать».

Верджи кое-как устроилась в кресле, завернулась в плед и заснула. Ей снилось, что они с Марком плещутся в аквапарке на Островах Блаженных. Потом они оказались в казино. Верджи все время выигрывала, а Марк почему-то злился.