— И почему же, брат Рохас, вы решили списать это убийство на демона Ветра? — полюбопытствовал Жерар после того, как бегло осмотрел опечатанную Защитниками Веры спальню. В ней была детально сохранена картина преступления: все, как и в ту злополучную ночь, кроме, разумеется, тел. Вместо них в спальне присутствовали четыре соломенных чучела. Два сидели в заляпанных запекшейся кровью креслах, одно лежало в центре кровавого пятна на полу, а четвертое, изображающее мертвого казначея, развалилось поперек также обильно залитой кровью кровати и не имело на своих соломенных плечах тряпичной головы.

— Судите сами, — пустился в разъяснения Рохас. — Спальня была заперта изнутри. Демон влетел в окно и расправился с тремя охранниками так, что они даже не успели пошевелиться. Затем адская тварь оторвала голову сеньору ди Гарсиа, после чего пробралась на крышу — мы выяснили это по оставленным в коридоре следам крови, — откуда бесследно исчезла. Убийца ди Гарсиа даже по земле не ходил! Никаких следов ни во дворе, ни за оградой, хотя она окружена клумбами, а не оставить на них следов попросту невозможно. И кто, по-вашему, мог это сделать, если не демон?

— Да, пожалуй… — Вид у Жерара сразу стал отсутствующий — видимо, предвкушая разрешение занимательных загадок, он и не думал, что они окажутся настолько неразрешимыми. — И что, у вас нет совсем никаких зацепок?

— Были бы зацепки, мы бы не вызывали сюда вас — экспертов по нечистой силе. — Последние слова были сказаны Рохасом с явно выраженной издевкой, но инквизиторы пропустили сарказм Защитника Веры мимо ушей. Они были поглощены изучением окружающей обстановки.

Карлос перешагнул через лежащее на полу чучело и подошел к раскрытому окну, на подоконнике которого уже успел скопиться изрядный слой пыли.

— Скажите, брат Рохас, — поинтересовался он, — вам не кажется странным, почему демон влетел в окно, а для того, чтобы покинуть спальню, ему понадобилось выбираться на крышу?

— Безусловно, мы обратили на это внимание, — отозвался Защитник Веры. — Единственное объяснение: вероятно, у демона огромные крылья. Расправить их на подоконнике он толком не мог, в связи с чем и покинул дом именно с крыши. Ласточки, к слову, тоже никогда не садятся на землю, поскольку длина их крыльев по отношению к телу настолько велика, что взмахнуть ими как следует для взлета с земли они не могут.

— Я знаю про ласточек, — огрызнулся Матадор, пригладив в задумчивости ладонью свою маленькую испанскую бородку. — И все же есть противоречие: вы сказали, что сидеть на подоконнике с расправленными крыльями ваш демон не мог. Отсюда следует и другой вывод: для того чтобы попасть в окно, демон влетел в комнату со сложенными крыльями на приличной скорости — будто ястреб камнем упал. Согласитесь: при этом он неминуемо должен был оборвать все шторы, однако они на месте, как и цветы на подоконнике. Дальше. Вы только вообразите: существо с огромными крыльями врывается в комнату и начинает жестокую резню. Где при этом крылья?

— Сложены за спиной! — подключился к разговору магистр Жерар.

— Пусть даже и сложены, — продолжал Карлос. — Но чтобы приблизиться к сидящим в креслах охранникам, ему нужно было пройти между вот этими рядами светильников. Лично я могу протиснуться между ними — я не очень-то широкоплеч. А у вашего демона — с ваших же слов! — за спиной такие крылья, что в разложенном состоянии они наверняка дотянулись бы до противоположных стен спальни. Да убивая направо и налево, он разнес бы тут все к чертовой матери… виноват, ваша честь. Кстати, мы еще не видели лаз на чердак…

— М-да… он достаточно узок и для человека, — заметил озадаченный Рохас, после чего признал: — Видимо, вы правы: либо демон летает без крыльев — тогда непонятно, зачем ему вообще сдалась крыша, либо… У нас больше нет на этот счет версий. Вы извините, но я тороплюсь. Все интересующие вас документы вы можете получить у моего командира. Если есть еще какие-нибудь вопросы…

— Нет, спасибо, можете идти! — Жерар произнес это нарочито властным тоном, дабы показать, что ответственный за расследование все-таки он, а не брат Карлос, который как-то чересчур рьяно взялся за выяснение обстоятельств убийства, хотя в действительности должен был лишь ассистировать и оберегать магистра.

— Последний вопрос, брат Рохас, — придержал Защитника Веры Матадор, ощутив при этом на себе крайне недовольный взгляд Жерара. — Кто являлся основным врагом ди Гарсиа?

— Кто являлся основным врагом главного казначея епархии, ответственного за налоговые сборы? — усмехнувшись, переспросил Рохас. — Да не проходило и недели, чтобы он не предъявлял кому-нибудь обвинение в нарушении налогового законодательства. Он жил в окружении врагов. Можете подозревать каждого, кто был в его списках. А они у него только за этот год вобрали в себя несколько десятков фамилий.

— Что ж, благодарю вас, — кивнул Охотник, давая понять, что Защитник Веры свободен.

— Желаю удачи, ваша честь! Брат Карлос! — откланялся тот и удалился.

— Брат Карлос, я настоятельно попросил бы вас не превышать ваших полномочий, — обратился Жерар к Матадору с завуалированным под вежливую просьбу упреком. — Своими неожиданными вопросами к брату Рохасу вы… хм… сбили меня с мысли.

— О, покорнейше прошу меня простить, ваша честь, — рассыпался в любезностях Карлос, что при его давно известном в Братстве Охотников горячем нраве выглядело довольно лицемерно. — Я лишь хотел вам помочь, и только. Уверяю вас: больше такое не повторится.

И Гонсалес демонстративно отошел к двери, где толпились его бойцы. Риккардо и братья посмотрели на командира с еле заметными ухмылками. Карлос ухмыльнулся им в ответ — мол, давайте-ка, амигос, поглядим на работу нашего гениального отгадчика головоломок, раз уж он такой любитель докапываться до всего самостоятельно.

Магистр прошелся по комнате, поскреб пыль на подоконнике, зачем-то сунул нос под кровать и за штору, внимательно осмотрел потолок и заглянул в стоявшие на туалетном столике шкатулки. Во время своих поисков Жерар ни на секунду не терял крайне сосредоточенного выражения лица, однако взгляд его почему-то оставался растерянным, как будто мысли магистра витали сейчас далеко от асьенды ди Гарсиа.

— Драгоценностей нет, — во всеуслышание сообщил магистр, демонстрируя Карлосу пустую шкатулку. — Видимо, демон забрал и их тоже… Опять же зачем демону драгоценности?.. Да, задали нам с вами работенку.

Карлос как образцовый подчиненный невозмутимо молчал, дожидаясь либо прямого вопроса, либо конкретного приказа. Магистр еще некоторое время поизображал великого сыщика, после чего наконец не выдержал:

— Ну хорошо, брат Карлос, раз вы так хотите мне помочь, невежливо будет отклонять вашу инициативу. Итак, что вы обо всем этом думаете?

— Демон не забирал драгоценности, — первым делом исключил магистерское предположение об алчности демона Карлос. — Они были взяты недавно — видите, на шкатулках скопилось много пыли и на ней отчетливо видны следы пальцев. Тонких женских пальцев. Может быть, отпечатки оставила горничная, а возможно, драгоценности умудрилась тайком забрать из опечатанной комнаты сеньора ди Гарсиа — мы не знаем. Не это должно нас с вами волновать. Пропали побрякушки — и черт с ними… виноват, ваша честь.

— Да и правда — черт с ними! — широко улыбнулся французик, явно стараясь своим нарочито компанейским тоном вернуть расположение Матадора, которое магистр чуть было по неосмотрительности не утратил. — Пусть пропавшими побрякушками Защитники Веры занимаются. Мы же с вами будем думать о том, как изловить это исчадие ада и как спасти его гнилую душу… если, конечно, она у него осталась.

— При всем уважении, ваша честь, здесь побывало явно не исчадие ада, — возразил Охотник.

— Вы хотите сказать, что это дело рук обычного человека?

— Что человека — несомненно, а вот обычного или нет — сейчас выясним.

Карлос снова подошел к окну, после чего сдул с подоконника пыль, взобрался на него с ногами и, придерживая себя за наличник, высунулся наружу и посмотрел вверх. Затем попытался свободной рукой дотянуться до карниза.

— Высоко, — подытожил он, слезая с подоконника. — Я бы не смог проделать такой трюк.

— Вы подозреваете, что этот демон… или человек спустился сюда с крыши на веревке?

— Он мог спуститься с крыши, но только не по веревке! — категорично отринул это предположение Карлос. — Нижний ряд черепицы выступает. Обопрись на него натянутая как струна веревка с карабкающимся по ней человеком, черепица неминуемо бы обломилась: жженая глина — довольно хрупкий материал. Убийца должен быть необычайно проворен, чтобы проделать такое без веревки. При том, что внизу охрана и собаки… Нет, он попал сюда не через окно. Теперь проведем такой эксперимент…

Под недоуменным и отчасти испуганным взглядом магистра Гонсалес резко извлек нож Охотника из ножен на поясе и нанес им удар по воздуху.

— Первый готов! — изрек после этого Карлос, указав ножом на лежащее у него под ногами чучело. — Он падает, и явно не без шума…

Затем, едва не задев светильники, Матадор двумя прыжками преодолел расстояние до чучел, что сидели в креслах.

— Вот здесь уже гораздо сложнее, — размышлял он вслух. — Если только они не спали.

Матадор по очереди ткнул ножом в оба чучела, проделав серию ножевых ударов с грацией того, в честь кого и был награжден своим знаменитым прозвищем.

— Разумеется, они спали, поскольку иначе никак, — продолжал он. — Но даже с учетом их неподвижности, убийца все равно должен быть быстрым до невероятия.

Отойдя от кресел, Карлос с ножом в руке приблизился к кровати и склонился над безголовым чучелом. Имитировать убийство Марко ди Гарсиа он уже не стал — боялся, что это будет выглядеть по отношению к мертвому казначею не совсем почтительно. Оглянувшись назад и измерив взглядом весь свой путь по комнате, командир Пятого отряда пригладил бородку, как обычно бывало с ним в минуты раздумий, потом уверенно помотал головой.

— Не берусь судить о повадках демонов, — проговорил он, возвращая нож в ножны, — но брать с собой голову жертвы в качестве доказательства исполненной работы — характерный почерк наемного убийцы. Или даже убийц… Брат Марчелло! — обратился Карлос к одному из бойцов. — Пригласи-ка сюда дворецкого. Кажется, он прячется сейчас в чулане.

Оказавшись в окружении пяти инквизиторов, перепуганный дворецкий выказал необычайную словоохотливость. На вопросы Матадора он отвечал столь обстоятельно, что брату Риккардо частенько приходилось подзатыльниками направлять его в нужное русло. Карлоса, однако, совершенно не интересовало, кто и когда из прислуги или тирадоров прилюдно богохульствовал, о чем дворецкий все время пытался его проинформировать. Все вопросы Гонсалеса касались личностей и прошлого тех людей, кто служил в момент убийства в асьенде ди Гарсиа. Само собой, дворецкий не знал доподлинно их биографии, но полученных сведений Карлосу хватило вполне.

— Думаю, ваша честь, нам здесь больше делать нечего, — сказал Карлос, отпустив дворецкого, который со всех ног метнулся в ближайшую уборную.

— Вы в этом уверены? — недоверчиво спросил Жерар.

— Абсолютно. Дело практически закончено. Если вы не возражаете, я все вам объясню по дороге.

— Да уж, извольте постараться…

— …Как и любой верующий в Бога, я верю и в нечистую силу, что прислуживает мерзкому Сатане, — начал изложение своих выводов Карлос, когда их «Хантер» выехал из ворот асьенды и направился обратно в Мадрид. — В природе есть и демоны, и черти, и прочая нечисть — я не спорю. Но я — Охотник — и за годы службы Корпусу успел усвоить одну непреложную истину: нечистая сила редко когда делает свои черные дела самостоятельно, обычно ради этого она использует тех из смертных, кто готов идти ей в услужение. Поэтому я сразу отмел версию Защитников о демоне. Поймать прислужников Дьявола, что имеют человеческое обличье, намного проще, чем его ближайшее окружение. Все эти мерзавцы такие же смертные, как и мы с вами; впрочем, кому как не вам, ваша честь, этого не знать… Но сегодня мы не будем искать их!

— Вот как? — вырвалось у Жерара. — А кого же нам тогда предстоит призвать к ответу?

— Я привык мыслить как Охотник, ваша честь, — продолжал Карлос, — то есть от простого к сложному. Но сегодня меня заставили делать это в обратном направлении и хотели навязать поиск решения там, где его следует искать в последнюю очередь.

— Хотели навязать? — переспросил Жерар. — Кто?

— Один момент, ваша честь, обо всем по порядку. Для начала представьте себе такую ситуацию: вы очень богаты, и вам крупно насолил некий человек, поэтому вы решаетесь его убить. Что вы предпримете?

— Да полноте, брат Карлос! — укоризненно покачал головой магистр. — Я законопослушный и богобоязненный гражданин и предпочитаю выяснять отношения с обидчиками по законам нашей страны…

— Ваша честь, лично я и в мыслях не держу, что вы способны преступить закон! — поспешил утешить его Матадор. — Я высказался так лишь гипотетически.

— Но если гипотетически… Имея средства, я найму лучшего наемного убийцу и обязательно сделаю это через посредника.

— Это будет очень разумно, ваша честь, — польстил Жерару Карлос, но в его голосе сарказма было куда больше, чем лести. — Без посредников в таких делах никогда не обходится. Но прежде, чем посылать посредника на поиск наймита, вы бы наверняка дали ему сначала другое задание.

— Какое еще задание? — непонимающе вскинул брови магистр.

— Я не сомневаюсь, что вы бы послали его разузнать, а нельзя ли подкупить на убийство охрану вашего обидчика, если она у него все-таки имеется. Ведь при удачном подкупе приближенных к жертве слуг у вас окажется гораздо больше шансов на успех. Также это поможет вам сэкономить деньги.

— А, вот вы о чем! — закивал Жерар. — Да-да, конечно, вы правы: я бы постарался в первую очередь подкупить именно охрану… Постойте-ка! Уж не подозреваете ли вы в убийстве Марко ди Гарсиа его охрану?

— В самую точку, ваша честь! — ухмыльнулся Гонсалес. — Вы на редкость проницательны.

— Но почему же тогда Защитники Веры не смогли вывести их на чистую воду?

— А вы не забыли, о чем поведал нам дворецкий? — напомнил Матадор. — В охране ди Гарсиа служило больше половины отставных Защитников Веры. А где мы находимся? Мы с вами в Испании, ваша честь! В моей стране очень сильны клановые отношения, и в любой местной силовой, и не только структуре, вы прежде всего встретите уйму связанных родственными узами сотрудников. Ничего не попишешь — таковы наши традиции. Поэтому я не сомневаюсь, что у многих охранявших ди Гарсиа отставников имеются родственные связи с Защитниками — возможно, даже высокопоставленными, — которые находятся на действующей службе. Защитники Веры давно бы раскрыли это дело, если бы не…

— Вот оно что! — хлопнул себя по коленкам озаренный догадкой Жерар. — Родственник не подозревает родственника! Круговая порука! Рука руку моет! Пыль в глаза Инквизиционному Корпусу! Продажный охранник, имеющий крепкий иммунитет от подозрений!

— Разрешите уточнение, ваша честь, — прервал Матадор вскипевшего от наплыва чувств магистра. — Не «охранник», а «охранники» — так логичнее. Стрелять заговорщики не рискнули — их бы тут же разоблачили. Они взяли ножи и поднялись в спальню. Естественно, телохранители казначея открыли им без вопросов. Вы видели: двое из телохранителей даже из кресел не встали. Двое или трое заговорщиков без труда разделались с ними, отрезали голову своему сеньору, а после все инсценировали так, чтобы свалить убийство на демона Ветра. Тем более что казначей сам пуще смерти его боялся — вы же заметили кресты на стенах и крыше? Но желая усугубить ужасную картину, они явно переиграли. Было бы намного реалистичнее, если бы их мнимый демон Ветра убрался туда, откуда пришел. То есть в окно. Однако вся беда состояла в том, что запереть спальню изнутри заговорщики уже не могли. Эта нелогичность и отметает все подозрения о нечистой силе. Такие вот дела.

— Вот мерзавцы! — вскричал Жерар, потрясая кулаками с такой яростью, что сидевшие рядом с ним Охотники принялись предусмотрительно отодвигаться. — Всучили нам сказку о демоне и глазом не моргнули! Да я просто уверен, что местные Защитники даже знают того, кто совершил убийство! Думали, что избавились от проблемы, переложив ее нам на плечи! Гоняйте, мол, своих демонов на здоровье! Не на тех напали! Брат Карлос, завтра же… нет — сегодня же доставьте всех до единого подозреваемых в убийстве отставников-тирадоров ко мне в магистрат! И этого лицемера Рохаса тоже!

— Боюсь, с Рохасом возникнут проблемы, — заметил Матадор. — Он еще не в отставке и находится на государственном посту.

— О нет, брат Карлос! — вскричал магистр. — Проблемы не у нас, а как раз у Рохаса! Пока вы будете заниматься арестом отставников, я свяжусь по телеграфу с Апостолом Инквизиции и опишу обстановку! Ордер на проведение дознания с Рохасом у меня будет уже к утру!

— Как прикажете, ваша честь, — кивнул Гонсалес. — Возьмем подозреваемых сегодня ночью прямо из постелей. Это занятие моим братьям куда привычнее, чем за демонами гоняться. Тем более за выдуманными демонами.

А сам при этом с усмешкой подумал, что неважно каков демон — выдуманный или реальный, — такой дотошный инквизитор, как Жерар Легран, сможет доказать сговор с ним даже архиепископа Мадридского. Дали бы только французику волю…

В Лоренцо Гонелли определенно имелись задатки прирожденного наставника. Для Луиса, у которого еще со времен приюта слово «наставник» вызывало лишь отвращение, методы преподавания Лоренцо были непривычны. Старшина никогда не твердил «я так сказал», «молчи и не перебивай», «не спорь» и многое другое, что выслушивал юноша от приютских наставников по нескольку раз на дню. Гонелли объяснял все доходчиво, любил использовать наглядные примеры и самое главное — никогда не повышал голоса.

Единственное, что не нравилось Луису, — это тяжелые кулаки Лоренцо. Но сетовать на крепость ударов Учителя (так по аналогии с древней книгой стал называть старшину Луис) было глупо, поскольку тот преподавал не светские манеры, а «науку грамотного мордобоя». Освоить же эту науку без синяков и шишек было равносильно обучению плаванию без вхождения в воду.

— Ты многое не понял из своей книги по одной причине, — говорил Лоренцо, глядя, как Луис сооружает по его приказу непонятную для себя конструкцию, водружая на два табурета бочонок с водой. — Предки твои были на редкость поэтичными людьми, раз относили мордобой к искусствам. Ты только глянь, сколько церемонности: определенная одежда, поклоны, слова, строго очерченный характер передвижений… А удары: «Лапа Тигра», «Дракон Бьет Хвостом»!.. Лично я называю их куда проще: «двинуть в челюсть» и «пнуть под задницу». Натуральные поэты, честное слово… Но в этом и заключена проблема: поэты зачастую говорят столь образные и витиеватые речи, что понять их таким неотесанным болванам, как мы с тобой, очень сложно. Даже твой предок согласен с этим; вот здесь сказано: «Мы не понимаем многого, потому что наш ум груб и невоспитан». Что поделаешь, раз так оно и есть… Поэты называют элементарные предметы столь изысканно, что порой за красотой названия теряется сам предмет. Поэты окружают какое-нибудь незамысловатое занятие букетами традиций, преподнося его так, что без этих традиций оно якобы теряет всякий смысл. Возможно, в чем-то они правы, но… Не знаю, как ты, а я всегда считал, что жизненно необходимые вещи должны быть предельно просты. Настолько просты, чтобы в нужный момент ты о них даже не задумывался, но действовал на уровне инстинктов. Задумываться о трудностях надо до их появления, а не во время борьбы с ними. По крайней мере, к драке это относится в первую очередь…