До берега оказалось рукой подать, и мы преодолели это расстояние вплавь за пару минут. Пейзаж был практически неотличим от островного: такие же скалы, озерная гладь до горизонта и проклятая комета Каллахана на ночном небе. Не будь мой компаньон инициатором этого побега, я решил бы, что он меня надул и доставил обратно, на остров.

Выбравшись на каменистый пляж, мы осмотрелись, определили, что все спокойно, после чего насухо отжали одежду.

— «Кислый» остался? — угрюмо спросил Гробур. Или мне почудилось, или я и впрямь услышал в его голосе неловкость. Хотя с какой бы стати ящеру стесняться своей пагубной привычки перед тонкокожим?

Я достал из кармана почти пустой баллончик и протянул его компаньону. Давно доказано, что пристрастие к кислороду и постоянная стимуляция огнерождающих желез медленно, но верно сводят ящеров в могилу. Чрезмерное употребление этого наркотика буквально выжигает рептилий-кисломанов изнутри, нарушая идеально сбалансированный природой, естественный термоиммунитет их высокотемпературных организмов. Разумеется, Гробуру это также было прекрасно известно. Однако, похоже, тварь крепко подсела на кислород — я понял это, заметив, как подрагивают лапы схватившего баллончик ящера.

Сунув мундштук в пасть, Гробур за один глубокий вдох опорожнил емкость и замер ненадолго, прикрыв глаза перепончатыми веками, будто шторками. А затем чихнул с такой силой, что вырвавшееся у него не только из пасти и ноздрей, а даже из ушей пламя целиком окутало желтобрюхого огненным облаком. Не будь одежда ящеров пошита из огнеупорных материалов, они явно разорились бы на своих гардеробах.

Вдохнув дозу, Гробур заметно приободрился, после чего отыскал одному ему известный ориентир и припустил к нему вразвалочку неуклюжей рысцой — обычная манера бега всех ящеров. Прежде я с трудом поспел бы за ним — бегуны из погонщиков, проводящих полжизни в седле, не ахти какие. Но за год упорного труда на каменоломне я привык к физическим нагрузкам, а последняя неделя, которую Торки Бикс по наказу Карадора посвятил восстановлению сил, привела меня в надлежащий тонус. Я бежал по берегу за Гробуром и даже не выдохся. Хотя удовольствия от такого занятия все равно не получал, ибо по моим критериям оно было ненамного приятнее махания кайлом.

Преодолев нагромождение скал, окаймлявших берег озера, мы выбрались на поросшее лесом невысокое нагорье, откуда должен был начаться наш путь по материку. Заснеженные пики далеких гор просматривались на горизонте в тусклом багряном свете кометы Каллахана. Две видимые луны из семилунного пояса планеты этой ночью пребывали в фазе полумесяца, и нам от них не было сейчас никакой пользы.

Мы бежали на юг до тех пор, пока на вершине очередной вставшей у нас на пути гряды не обнаружился разрушенный каменный алтарь одного из Богов. Кого именно, опознать мне не удалось. Статуя, обязанная возвышаться над алтарем, была разбита в осколки, разбросанные по всему близлежащему пространству. Одно можно было сказать точно: в здешних краях это божество не жаловали.

Гробур внимательно огляделся, а затем довольно фыркнул огнем, очевидно, обнаружив искомое. После чего подошел к обломку статуи, на котором лежала кишащая личинками мух птичья тушка — вероятно, условный знак. Смахнув с камня полусгнившие останки, компаньон отвалил его в сторону и извлек из вырытого под ним углубления туго набитый узел величиной с перезрелую тыкву.

— Хвала Анадору, братья выполнили свое обещание! — победоносно расхохотался Гробур и вытряхнул на заросший мхом, оскверненный алтарь содержимое узла.

Помимо двух комплектов одежды и обуви, в посылке обнаружились два энергетических кастета, судя по потертому виду, не раз бывавших в употреблении. Я хотел было взять себе тот, что первый подвернулся под руку, но Гробур, заметив это, бесцеремонно отпихнул меня от оружия.

— Назад! — прорычал он, гневно пуская из пасти языки пламени. — Это не для тебя!

— Испугался, что отвернешься и я разнесу тебе башку? Да, желтобрюхий? — огрызнулся я. На воле Торки Бикс наконец-то осознал собственную ценность для этих тварей и начал понемногу показывать гонор, подобно тому как выпущенная из тесной клетки птица расправляет истосковавшиеся по ветру крылья.

Вместо ответа ящер вновь харкнул огнем и молча швырнул мне мои шмотки.

Это оказалась не простая будничная одежда, в которой я мог бы без проблем затеряться в толпе, а самый настоящий комбинезон погонщика. Конечно, не такой шикарный, какой Молниеносный Бикс носил прежде, но тоже вполне приличный, правда, как и оружие, уже изрядно потертый (весьма сомнительно, что приятели Гробура приобрели форму погонщика на рынке. Вероятнее всего, стянули с трупа убиенного ими какого-нибудь бедолаги-скитальца вроде меня). Хорошая, мягкая и прочная, кожа болотного хурваруса, из которой был пошит комбинезон, тяжелые ботинки на рифленой подошве, а также пара специальных погонщицких перчаток-фиксаторов меня вполне устроили. Но благодарности ублюдок Гробур от меня все равно не дождался.

Выданная мне чересчур приметная одежда говорила вовсе не о беспечности ящеров, а, наоборот, демонстрировала их предусмотрительность. Меня ожидала бешеная трехдневная гонка через всю страну на необузданном турбошмеле. Обычное гражданское тряпье превратилось бы в лохмотья уже в начале этого путешествия. Так что лучше наших спецкомбинезонов для такого головокружительного вояжа было попросту не сыскать.

Скинув с себя провонявшую потом каторжную робу и переоблачившись в донельзя привычную одежду — практически мою вторую шкуру, — я обнаружил, что компаньон напялил такой же комбинезон, как мой, только пошитый под фигуру ящера и имеющий вырез для хвоста.

— Так, значит, это тебя я должен доставить в Рубин! — догадался я. До сего момента мне почему-то казалось, что Гробур был всего-навсего моим проводником к месту старта.

Ящер, как обычно, не ответил. Я заметил, что он вообще редко удостаивал меня ответом. Высокомерный огнеплюй явно подозревал, что скоро человечишка опьянеет от воздуха свободы и, пользуясь своей безнаказанностью, начнет качать права и наглеть не по дням, а по часам. И правильно подозревал, желтобрюхий! Не имея возможности досадить ему более радикальными способами (Будь уверен, Гробур, тонкокожий не забыл все те тумаки, которые ты отвешивал ему на Рэдисе!), я стану изводить обидчика морально до тех пор, пока кипящая в нем бессильная ярость не разорвет его на куски. Да, вот такая у Торки Бикса змеиная натура, пусть при этом он не состоит с рептилиями даже в отдаленном родстве.

Пока я переобувался, компаньон пристегнул себе на каждое запястье по энергокастету, а потом поставил их на боевой взвод и демонстративно расколол двумя ударами огромный камень. Сделано это было прямо у меня перед носом — более неоспоримой претензии на то, кто тут босс, ящер предъявить не мог.

— Намек понял! — Я капитулирующе поднял ладони. — Только умоляю: увидишь у меня на лбу комара, не убивай его, а просто скажи. А то, не дайте Боги, ненароком возьмешь и проломишь мне череп. И вообще, отныне советую держать себя в руках. Получу от тебя еще хотя бы один подзатыльник — и…

— И что?! — пророкотал ящер. Между шипами его энергокастетов проскочили искры силовых разрядов.

— Обижусь и до самого Рубина не буду с тобой разговаривать. — Я вмиг перешел на примирительный тон. — Ты начнешь помирать со скуки, а Торки Бикс и пальцем не пошевелит, чтобы тебя развеселить.

Гробур презрительно фыркнул, бросил: «Проваливаем отсюда», — развернулся и зашагал по направлению к широкому, заросшему лесом ущелью, что пролегло между двумя крутыми горными грядами и вело на юго-восток. Я попрыгал на месте, проверяя удобство новых ботинок, и, довольный результатом, потрусил следом за компаньоном.

А сверху на нас взирал мутный багровый глаз кометы Каллахана, напоминая о том, что ночь Злого Знамения еще не закончилась…

3

— Шинтай! — выругался я, запнувшись за нечто тяжелое, лежащее на моем пути в невысокой, по колено, траве. Задетый ногой шарообразный предмет откатился в сторону и… вытаращился в небо мертвыми глазами навыкате. Это напугало меня еще сильнее, и я выругался повторно, с куда большей экспрессией.

— Чего разорался? — Гробур, бегущий впереди меня, тоже остановился и обернулся.

— Монг! — воскликнул я, разглядев в полумраке, что именно представляет из себя странный шар. — Поганый лесной монг! Не знал, что они здесь водятся!

— Это не монг, а только его голова, — уточнил педантичный ящер, присмотревшись к моей находке. И, поведя ноздрями по воздуху, добавил: — Оторвана от тела меньше часа назад. Кровь свежая, еще не запеклась.

Определять такие тонкости на нюх я не умел и потому задал закономерный вопрос:

— А где тело? Ты можешь сказать это, желтобрюхий? Давай, унюхай, где тело, и обойдем то место подальше — наверняка им сейчас лакомится какой-нибудь зубастый хищник. Или лучше отдай мне один кастет — так надежнее.

Проигнорировав мою последнюю просьбу, Гробур покрутил головой, втягивая носом ночные запахи, затем отошел на несколько шагов в сторону и уверенно заявил:

— Тело монга лежало здесь.

— И куда его уволокли? — осведомился я, подойдя к компаньону, склонившемуся над залитым кровью пятачком примятой травы.

— Никуда, — равнодушно отозвался ящер. — Монга сожрали вместе с костями и потрохами. А голову не тронули лишь потому, что тот, кто это сделал, наелся до отвала.

— И кто это сделал? — Мне было решительно непонятно хладнокровие Гробура.

Вместо ответа брайхорнец задрал морду и уставился на огромную красную комету.

— Какого Шинтая ты стоишь, желтобрюхий! — не выдержал я, невольно перейдя на шепот. — Где-то рядом шляется оборотень, а ты даже кастеты не взвел!

— Келебра отсюда ушел, я это уже проверил, — зевнул ящер. — Он подчиняется инстинкту, согласно которому после еды эти твари должны испражниться. А чистоплотные оборотни всегда делают это далеко от места пирушки. Так что расслабься, но не слишком — кто знает, сколько еще келебра охотится в этом лесу?

Вряд ли стоило целиком полагаться на чутье законченного кисломана, принявшего недавно дозу, и потому заверение компаньона меня слабо утешило. Но вот ведь досада: собственным инстинктам Торки Бикс доверял еще меньше.

— Сейчас меня больше интересует, что находится вон за тем лесом, — продолжил Гробур, указав пальцем прямо по курсу. — Оттуда доносятся странные запахи, но мне они незнакомы. Однако раз уж это по пути, следует провести разведку. Хотя бы для того, чтобы знать на будущее, надо нам остерегаться этих запахов или нет…

В ходе короткой разведки выяснилось, что озадачившие ящера флюиды испускали четверо резвобегов, брошенных без присмотра своими хозяевами посреди лесной поляны. Маленькие, плоскотелые резвобеги обладали двумя парами длинных и достаточно крепких ног. Благодаря тому что все конечности этого мутазверя были развернуты коленями назад, широко поставлены и оканчивались массивной устойчивой ступней, резвобег мог довольно быстро скакать по пересеченной местности и нести на себе двух пассажиров. Стиль бега у него особый, разработанный мутазвериными биоинженерами как раз для перемещения данной особи по бездорожью. Мощные ноги резвобега отталкивались от земли поочередно и в высоком темпе, отчего при езде на нем тряска ощущалась не так сильно, как, к примеру, на экзотавре — более универсальной особи того же класса легких транспортных животных.

— Надо полагать, их здесь не твои приятели оставили, — заметил я, кивнув в сторону четверки безнадзорных мутазверей.

— Нет, — помотал головой Гробур. — Мои братья должны были привезти нам посылку и убраться отсюда еще три дня назад. Да и к чему им было ехать вчетвером на такое простое дело?

— Чуешь поблизости погонщиков этих резвобегов?

— Нет, — уверенно ответил желтобрюхий, и опять его уверенность показалась мне слишком необоснованной. «Не доверяй ящеру, а ящеру-кисломану — тем более», — сказал бы мой старик-отец, будь он жив и находись сейчас рядом со мной. Впрочем, даже ответь Гробур утвердительно, я все равно не отказался бы от своего плана, что созрел у меня в голове полминуты назад.

— Тогда пошли, позаимствуем у добрых тэнки одного мутазверя, пока хозяева не вернулись, — предложил я, решив, что транспорт принадлежит кому-то из местных жителей, и направился к поляне.

— Постой, тонкокожий, — полушепотом окликнул меня ящер. — Гробур не обучен управлять резвобегом. Я вообще… э-э-э… не умею повелевать мутазверьми. Даже элементарных команд не знаю.

— Поедешь позади меня в пассажирском седле. — Я не намеревался отступать от задуманной авантюры из-за такого пустяка.

— А как же намордник? У меня его нет! — продолжал терзаться сомненьями компаньон.

При езде на транспортных животных все брайхорнцы были обязаны надевать специальный намордник, поскольку мутазвери пугались огненного дыхания ящеров и выходили из-под контроля погонщиков.

— О Боги! — Я раздраженно всплеснул руками. — И всему-то тебя надо учить, желтобрюхий! Пока я установлю контакт с резвобегом, найди любой большой гриб, заткни им пасть и дыши через нос. Можешь даже взять ядовитый — честно говоря, нам с резвобегом на это плевать. И не вздумай проглотить кляп, прожорливая ты тварь! На запах жареных грибов мутазвери не реагируют — проверено, — но если ты на ходу ненароком чихнешь, нам конец.

Пристыженный Гробур что-то пробухтел под нос и пошел по грибы, а я в последний раз огляделся и, выйдя из-за дерева, двинул к примеченному мной резвобегу.

Молодому либо попросту бездарному погонщику сложно наладить контакт с чужим транспортным животным. Но опытным ездокам вроде меня эта задача по плечу. Вернее, по рукам. Усевшись в погонщицкое седло, я разогрел ладони, потерев их друг о друга (Обязательная процедура, которой большинство погонщиков почему-то пренебрегает. А зря: теплые ладони сразу располагают к доверию и служат первейшим шагом к взаимопониманию с мутазверьми), снял с нейропульта защитную крышку и аккуратно — можно даже сказать, ласково — накрыл его ладонями.

Нейропульт любого мутазверя являет собой крупный шишковидный нарост, расположеный на спине, у основания черепа животного. На кожный покров этого нароста маги-биоинженеры, последователи гениального Эрена, выводят тысячи особых нервных окончаний, по которым погонщик посылает мысленные команды-импульсы прямо в мозг транспортного животного. Мягкие фиксаторы перчаток бережно закрепили мои разогретые ладони, по сути, на оголенных нервах резвобега, а он в свою очередь, фигурально выражаясь, прикоснулся к моему сознанию и сразу же ощутил мой открытый доброжелательный настрой. После чего увидел в Торки Биксе лучшего друга и стал полностью ему доверять. И, разумеется, подчиняться всем без исключения командам постороннего погонщика.

Установив контакт, я оперативно сохранил его параметры в специальном буфере обмена нейроимпульсами и теперь мог впадать в любое настроение — от безудержного ликования до дикой злобы, — а мутазверь этого даже не заподозрит. Наше общение с ним будет протекать в одном незыблемом ключе — том, который мы с резвобегом выбрали при знакомстве. Законы эти были введены в обиход полтысячи лет назад великим магом-биоинженером Эреном, одним из авторов Указа о Транспорте, и с тех пор не претерпели ни малейших изменений. Воистину справедливые и почитаемые мной, вплоть до последней буквы, принципы. Увы, но с прочими законами мира Пророчества я уже не водил столь крепкой дружбы…

Теперь я был готов отправляться в путь, а желтобрюхий грибник все мешкал, шатаясь вокруг поляны в поисках затычки для своей огнеопасной пасти. Я хотел было окликнуть его, но тут мое внимание привлекла маленькая деталь, напрочь упущенная из вида при установлении контакта с чужим мутазверем.

Казалось бы, ничем не примечательная деталь — метелка сушеного волчьего ягодника, подвешенная на ветровом щитке резвобега. Однако при виде этого букетика, который мог бы показаться кому-нибудь другому обычным украшением, меня тряхануло так, что я чуть не вылетел из седла.

— Гробур!!! — заорал я, отринув всякую скрытность. — К Шинтаю грибы, заткнешь глотку кулаком! Прыгай в седло, змеиный сын, и проваливаем отсюда! Бегом ко мне, кому говорят!!!

Обеспокоенный моими воплями Гробур выскочил на поляну и начал озираться. Я заметил, что в руках у него уже не один, а несколько грибов — очевидно, ящер отнесся к моему наказу со всей ответственностью и решил насобирать как можно больше запасных «кляпов». Ублюдок решил было поинтересоваться, из-за чего шум, но не успел он открыть пасть, как откуда-то из леса донесся лютый и до омерзения душераздирающий вой. И тут же ему в ответ прозвучало еще несколько.

Не было сомнений в том, что это перекликались хозяева резвобегов. Кто они, стало понятно по обнаруженному мной талисману, которым по традиции украшали своих транспортных животных погонщики-келебра. Волчий ягодник — излюбленное растение оборотней-самцов, в то время как их самкам, оборачивающимся большими свирепыми кошками, талисманами всегда служат метелки валерианы. Дыша ароматами своих сушеных оберегов, погонщики этой дикой расы успокаивают себе нервы, что облегчает их общение с мутазверьми, не больно-то охотно идущими на контакт с кровожадными хищниками.

Имейся у меня на теле шерсть, вся она сейчас встала бы дыбом от пронизывающего страха, каким наполнили ночь близкие завывания келебра. Ящеры в возбужденном состоянии обычно начинали плеваться огнем. Но, памятуя мои инструкции, Гробур сдержал эмоции и не стал пугать мутазверя — единственную нашу надежду на спасение от надвигающейся угрозы. Поспешно сунув в пасть самый крупный гриб, компаньон швырнул остальные под ноги, после чего подскочил к резвобегу, грузно плюхнулся в пассажирское седло и промычал сквозь кляп что-то невнятное, но очень выразительное.

Можно было и без подсказок догадаться, что означает это мычание. Бросив через плечо: «Держись крепче!» — я припал к холке мутазверя и буквально вонзил ему в мозг нейрокоманду на старт…

Когти резвобега взрыли дерн, взметнувшийся позади нас комками перемешанной с травой грязи, и животное рвануло вперед, беспрекословно исполнив приказ погонщика. Больше всего я боялся, что мои огрубевшие за год каторжных работ ладони утратили чувствительность и мне придется по нескольку раз дублировать свои команды. Поэтому отрадно было узнать, что руки Торки Бикса остались прежними и все еще чутко реагировали на любой сигнал, поступающий от нейропульта.

Три секунды, и резвобег уже достиг края поляны. Мне доводилось прежде гонять по бездорожью на мута-зверях-вездеходах, так что кое-какой опыт в этом плане у меня имелся. Однако, когда до леса оставалось всего ничего, из-за деревьев прямо нам навстречу выскочило крупное и стремительное существо. Избежав удара бампером, оно перепрыгнуло через забрало, закрывающее резвобегу глаза, и со всей дури припечаталось мордой к ветровому стеклу.

Оборотень! Огромный, матерый оборотень, разъяренный и лучами кометы, и нашей коварной выходкой! Для него прикончить безоружного человека столь же легко, как мне — растоптать лесной гриб. В нескольких сантиметрах от моего лица, по ту сторону стекла клацнули желтые клыки, самый мелкий из которых был размером с мой указательный палец. Когтистые лапы келебра уцепились за края лобовых обтекателей, что позволило ему удержаться на движущемся резвобеге и не слететь на землю. Горящие глаза оборотня впились в меня с испепеляющей яростью, а из глотки двуногого хищника вырвался уже не вой, а дикий рев. Внешняя плоскость стекла тут же покрылась мутной испариной и каплями густой, перемешанной с кровью слюны.