«Неплохое вышло эссе о… — Миха усмехнулся, — медитативном воспитании ума? Не иначе, — Миха бросил взгляд на плитку шоколада «Риттер». — Такой вот хитроумный первый шаг к выключению внутреннего монолога…»

— Ты меня не слушаешь?

— Почему, мам, слушаю.

— Ну, вот, я ему и дала твой телефон. Не мобильный, конечно, а автоответчик. Как ты разрешил.

— Спасибо.

— Ты б перезвонил ему. Все-таки твой детский друг. Сколько вы не виделись-то?

— Давно.

— Вы же у меня здесь росли. Чертенята. Ваша троица была неразлучной. И прилично нас всех помучила.

— Это правда, мама.

— Ванечка Икс, а еще Игорек… Как вы его звали, Джон? Джонсон?

— Да, Джонсон.

— Все хотела тебя спросить, почему вы придумали себе такие странные прозвища?

— Теперь уже никто не помнит.

— И почему перестали видеться? Как-то вдруг?

— Этого тоже никто не помнит. Просто.

— Икс… он… что… говорят, крепко закладывал? В смысле, выпивал?

— Я не знаю, мам. Даже сплетни уже быльем поросли. Это правда было очень давно.

— А Джонсон твой молодец. Опять журнал вон с ним на обложке. И опять открыл новый ресторан.

— Да, он молодец.

— Ладно… Рада, что ты хорошо съездил. Выберись к нам с отцом, мы ведь скучаем.

— Я тебя целую, мама.

— Я тебя тоже, мой мальчик.

Телефонная линия разомкнулась. И даже привычных коротких гудков не последовало — мобильная связь.

Миха снова бросил взгляд на плитку шоколада у края столика, рядом с автоответчиком. Судя по показанию дисплея, за неделю скопилась уйма сообщений. 23, что в сумме дает 5. Привычные цифры, перебравшиеся сюда из детства. Миха дотронулся рукой до виска — перед глазами промелькнуло что-то… Что-то на периферии внутреннего зрения. Неуловленное и… странным образом неприятное.

Мама не совсем права. Неразлучной была не троица. Их было четверо. Еще — Будда. И, конечно, самое странное прозвище — у него. Только тогда, очень давно, взрослые наложили на это негласное табу. И неразлучной стала троица. Миха подумал, что если б дело происходило в романе, конец их дружбы был бы обозначен моментом, когда пропал Будда. Как обычно в книжках. Только на самом деле, все было не так. Они еще дружили несколько лет. Несколько лет почти счастливой до пронзительности мальчишеской дружбы. Как будто ничего не случилось. И вот справляться с этим было самым сложным.

Миха утопил клавишу «messages» автоответчика. Последовал длинный сигнал — сейчас он прослушает оставленные сообщения.

Не менее странными были их игры. Одни Незримые Автобаны Джонсона чего стоили. Или — Темные линии… Миха улыбнулся, но быстрая складка тенью залегла у переносицы: Темные линии — пугало детей-провидцев из фантастических фильмов… Интересно, что бы они все делали, если бы Будда тогда у всех на глазах не сел в поезд? Что бы они потом делали, взрослые, с их табу? Потом, когда выяснилось, что это не совсем игра. Вернее, совсем не игра.

Складка-тень расправилась. Включился автоответчик. Побежали накопленные сообщения. Миха весело проговорил «О-у-у!», услышав голос своей новой знакомой. Смешная… Подумал, что пора заняться эссеистски обоснованной плошкой супа.

Сообщение от Икса оказалось пятым по счету. Странным образом, это не удивило.

— Мих, привет, — прозвучало после нерешительной паузы, и Миха подумал, что человек, сказавший это, то ли смущен, то ли… не очень хотел бы сейчас звонить. — Это Иван Лобачев, если помнишь такого. Ну, в общем… Икс. Я, — говоривший словно бы устало вздохнул, — телефон у матушки твоей взял. Сколько не виделись-то? Да… Я знаю точно — семнадцать лет. Вот. Слушай, тут… — и снова вздох, — дело есть одно. Это… Это очень важно. Ты извини за беспокойство, но… Позвони, в общем. — Икс всегда отличался умением мямлить. — Значит, домашний прежний, но я напомню, и мобильный…

И Икс продиктовал телефоны.

«Если помнишь такого?!» — Миха пожал плечами: надо ж было так отмочить!

Семнадцать лет

Миха подошел к окну, продолжая слушать автоответчик — сугробы исчезали прямо на глазах, снег чернел, и запах, там, на улице…

После школы Икс загремел в армию. И студент второго курса МГУ имени Ломоносова, который еще никому не был тогда известен как «Миха-Лимонад», да и не собирался вытворять ничего лимонадоподобного, пришел к Иксу на проводы. К тому времени от их детской дружбы ничего не осталось. Собственно, и на проводы-то он забежал на часок, торопился на студенческую вечеринку. Тогда тоже была весна. Так же ошалело морем — или арбузами — пах апрельский ветер. И вот, оказывается, прошло семнадцать лет.

Электронное устройство продолжало свою работу, сообщая Михе, кто звонил в его отсутствие. А Миха смотрел на улицу. Роскошный лимузин, BMW седьмой серии, ждал его под домом. Можно сказать, у подъезда. Миха купил себе «Бумер». Именно черный. Что было вызывающе провинциальным, и потому обладало неоспоримым шармом. Миха вдруг вспомнил, как седовласый учитель, правда по другому поводу, сказал однажды, что не только стилевые, но даже вкусовые предпочтения отравлены бациллой постмодерна. Типа, мир остывает; и одним из явных признаков дефицита внутреннего огня является все более нарастающая фальсификация этим миром самого себя. Миха, наверное, так об этом не думал, просто весело — черный… Черный Бумер, вот и вся мечта.

Фю-и-и-ть

Сегодняшняя плошка супа вышла замечательной. Можно сказать, отменной. Миха-Лимонад выловил маленькую осьминожку — pulpitos, как говорят в странах Девы Марии последние из оставшихся хранителей тайного огня («Учитель прав?» — с усмешкой подумал Миха.), — начал неспеша, с наслаждением ее жевать. В этом мире много морей. И где-то там, на затерянных архипелагах, открытых лишь магической географии, переливы гитары, мачете, алчущие безжалостных рук, и босоногие певицы… гитаны с губами цвета окровавленного солнца, танцуют свою меренгу в закатной бронзе влюбленного сердца. Ох-ах… Сердце — единственная проекция подлинности в мире иллюзий. Миха когда-то знал язык, на котором говорит сердце.

Фю-и-и-ть

Сегодняшняя плошка супа вышла замечательной. А последняя запись на автоответчике также оказалась от Икса. После длинного гудка и шершавого молчания (опять на периферии внутреннего зрения промелькнуло что-то явно сулящее, в соответствии с заветом старины Ницше, разладить отношения Михи с его пищеварительным трактом) прозвучало:

— Мих, привет, это снова я, Икс, — теперь паузы стали короче. — Ты б перезвонил все-таки, разговор важный. Извини за беспокойство, правда, не хотел вас дергать…

Паузы стали короче, и в голосе Икса появилось что-то… Нервозность? Нет, не совсем. А Икс тем временем продолжал:

— С Джонсоном пытался связаться, но… Старик, нам необходимо встретиться. Я… — помолчал, словно решаясь. — Я видел кое-что. Это… Честно, долго не хотел звонить. Думал, колбасит меня одного; всяко было, ну и… ты, наверное, и сам знаешь — керосинил крепко. А главное, давно все в прошлом, и точка! Так я себе и говорил. Но… Миха, ты у-м-м… Послушай, ты еще иногда, — Икс словно сглотнул, собираясь выговорить следующее слово, хотя Миха уже и сам понял, каким оно окажется, — вспоминаешь? Только пойми меня правильно, я…

Нет, не совсем нервозность. Даже не страх. Нечто другое, приходящее после страха. И, чего уж скрывать, Миха-Лимонад, известный в детстве как Плюша, очень хорошо знал, чем бы это могло быть. Голос Икса сорвался:

— Я не сумасшедший!.. Или мы все тогда были сумасшедшими. Мне необходимо с тобой увидеться. Потому что это… — И голос Икса зазвучал ровно. С почти безразличной покорностью. — Это снова вернулось.

7. www.deaddrivers.ru

Лейтенант дорожно-патрульной службы Свириденко очень увлекался Интернетом. Иногда он даже подумывал, не поменять ли ему род занятий, да уж больно хлебным был пример старших товарищей по службе. С другой стороны, пример этих молодых Интернет-гуру, создавших гуглы и амазоны, был куда более хлебным, роскошным, почти сказочным, и в сравнении с обрушившимся на них золотым дождем эти «Мерседесы»-дачи майоров-сослуживцев, это стояние на раскаленной трассе в сорокаградусный зной или в лютый холод, когда не спасали ни валенки, ни овчинка, выглядели жалким убожеством. Да, молодые гуру Интернета выуживали алмазы королей из неоновой прохлады киберпространства, все это так, но… то у них. И потом — никаких гарантий.

— Никаких гарантий, — пробубнил лейтенант Свириденко, прикидывая, останавливать ли ему «С-3 Ситроен» с барышней за рулем, и решил плюнуть на это дело.

Сейчас он стоял на посту ГАИ МКАД и втягивал легкими ночной весенний воздух в смеси с маслами и отработанными выхлопными газами. В общем-то, жизнь складывалась не так уж плохо, на хлеб с маслом ему хватало, а Интернету он сможет уделить все свободное время, которого тоже пока хватало. Кому-то повезло меньше, — лейтенант поморщился, — намного меньше. На их пикет отбуксировали четыре тачки после сегодняшних аварий, вряд ли хоть какая из них подлежала восстановлению, а в одном случае водитель, так сказать, «склеил глазки» — труп. «Груз-200» — маркировали они в армии; намного меньше.

— Свириденко! — окликнул его старшой, майор Дягилев. — Ворон ловишь?! Не забудь, сегодня проверка.

— Да помню.

— Нам этих твоих интернет-штучек не надо! — И Дягилев кивнул за пост, где на стоянке пикета стояли четыре теперь уже развороченных груды металла.

Лейтенант Свириденко усмехнулся: никаких Интернет-штучек на их пикете пока не происходило, да и вообще…

— Никаких гарантий! — почему-то чуть мечтательно произнес он.

— Чего?

— Э-э…

— Пойди, проверь, как там дела.

— Ладно.

Черный BMW, шикарная семерка, был разворочен в хлам: машину, наверное, несло метров семьдесят, и каждое мгновение она со всех сторон получала удары, пока не смялась в уродливую гармошку. Свириденко покачал головой: как такое вообще возможно на МКАД, где практически исключены лобовые столкновения? И, конечно, невзирая на все подушки, шансы у водителя стремились к нулю, а если еще был непристегнутым, эти подушки его и убили. Так или иначе, водителя из BMW извлекли без признаков жизни.

— Никаких гарантий! — вздохнул Свириденко, и глаза его сузились. — Это ж как надо гнать?!

Он смотрел на останки черного BMW, в сохранившихся глянцевых кусках поверхности которого все еще отражались огни автопотока, и ощущал нечто странное. Мутно-туманное, необоснованное возбуждение (по крайней мере, обоснование явно лежало в туманно-сумеречной зоне) в смеси со все нарастающей тревогой: вот эти искореженные куски железа некоторое время назад убили человека, а теперь… в них осталась жизнь? Или они медленно умирают, засыпают, потеряв внимание тех, для кого были предметом гордости и самоуважения, мечтой, жупелом, целью в жизни, понтами, комфортной респектабельностью и предметом зависти? Где он, рай или ад машин, есть у них свой бог, принимающий ежеминутные кровавые жертвы, или это все стихийно складывающаяся статистика, пустая и механическая, оживляемая лишь нашими фантазиями? И что происходит внутри этого сайта www.deaddrivers.ru, что хотят сообщить его создатели? А вдруг они…

— Вдруг они его сами создали? — пролепетал Свириденко, глядя на развороченный автомобиль. — Тачки?!

Перед глазами почему-то промелькнул кадр американского мультфильма про живые авто. Лейтенант покачал головой. Кошмар, видел бы кто его: сокровенно-торжественно бормочет всякую чушь. Догадки профана; это примерно так же, как выводить из слова «еврей» слово «Европа», что делал в армии один еврейчик, неведомо как туда попавший. Нет, лейтенант Свириденко явно слишком увлекся Интернетом. И…

Странный звук вывел Свириденко из оцепенения внутреннего монолога. Неприятный и пугающий, будто железом по стеклу или…

(опять кадр из мультфильма о жизни автомобилей)

Свириденко, хлопая глазами, уставился на разбитый BMW. Звук явно донесся оттуда. Лейтенант склонил голову: а что здесь, собственно говоря, такого? Вряд ли там что-то… осталось, скорее всего это так называемая память металлов; некая деталь могла попытаться выпрямиться, вот, к примеру, эта сложившаяся передняя стойка; отсюда и скрежет.

— Черный бумер, черный бумер, — вдруг пропел лейтенант и тут же осекся. — Никаких гарантий, — добавил он слабеющим голосом.

Свириденко стоял, все более пристально вглядываясь в BMW, и понимал, что даже не эти кощунственные козлино-шальные нотки, прозвучавшие в голосе (совсем неожиданно, надо отметить) напугали его. Потому что…

— Но этого не может быть, — пролепетали молоденькие губы лейтенанта.

Передняя стойка с левой стороны, пару минут назад скрюченная в бараний рог, теперь была ровной. Или почти ровной. Но, может, это была правая стойка?! Она-то вон все еще торчит и… Глаза Свириденко снова захлопали, а губы, обескровившись, начали неметь: вся левая дверь выглядела по-другому. Как будто авария не была такой страшной или кто-то успел немножко поработать над дверцей. Свириденко замер, отключился от звуков МКАД, слушая тишину, царящую в черной пустоте мертвого BMW. Что-то еле уловимое, какой-то гул, но… нет. Ладно, на фиг все, всякие мультфильмы, нет никакого гула и никакого скрежета. Может, он чего перепутал, лево-право, у Свириденко никогда не было фотографической памяти.

Лейтенант вздохнул. Пропел:

— Эх-ма-а! Ну, никаких гарантий…

Все в порядке, надо просто сделать еще один обход и возвращаться на пост. В принципе, эти воры-шутники… Интересно, как скоро об аварии появится что-то в Интернете?

Лейтенант снова вздохнул, теперь веселее. Фигня все это, мультфильмы… и, конечно, он уж слишком увлекается всей этой писаниной Интернет-авторов, как кто-то их прихлопнул, обозвав «словоизвержением мастурбирующих дилетантов». Правда, веселые авторы вебстраниц тут же вопросили строгого критика, мол, он что, онанист-профессионал?

Лейтенант Свириденко хихикнул, успел сделать несколько шагов, сам не замечая, как начал насвистывать незнакомую ему мелодию из старого фильма «My Fair Lady», и тут протяжный металлический стон за спиной заставил его вздрогнуть. Словно темным ветром похолодило лейтенанту спину, и ноги чуть было сами не понесли его прочь. Свириденко смог обуздать мгновенный импульс — все же он человек военный — и обернулся.

Первой мыслью стало, что авария действительно не была такой уж страшной.

(но человек погиб)

Колеса, сход-развал, шаровая, мать твою… Развороченный передний бампер все еще свисал, касаясь земли (совсем недавно весь передок машины «лежал на брюхе»), но стойки… Обе передние стойки были прямыми и какими-то слишком уж… новыми в свете красной прибывающей луны. Неправильно, ненормально новыми, будто происшедшая катастрофа и не коснулась их вовсе. Будто… Лейтенант Свириденко с трудом разлепил ссохшиеся губы:

— Он изменился…

Губы лейтенанта теперь хлюпали, то открывая, то закрывая узкую щелочку, словно у рыбы, выброшенной на песок. Лейтенант Свириденко смотрел на лобовое стекло и чувствовал, как пересыхает его горло. Какой бы плохой ни была фотографическая память, только… Еще совсем недавно скрюченная сеть лобового стекла была зажата меду вмятой крышей, вздыбившимся капотом и бараньим рогом передней стойки. Теперь лобовое стекло находилось там, где ему и положено, но было ровным и чуть выпуклым, только разбитым. Правая половина лица лейтенанта конвульсивно задрожала, хотя Свириденко никогда не жаловался на нервный тик: только что в неверном, лживом свете луны по паутине разбитого лобового стела пробежался серебряный лучик, сверкнули грани, и ячейки паутины стали значительно крупней.

— Га-ра-ра-ра-н-нтий, — Свириденко все же удалось сглотнуть. Он потряс головой и быстро зажмурился. Когда его глаза оказались снова открыты, лейтенант дорожно-патрульной службы Свириденко понял три вещи:

1. Авария действительно была очень сильной, с летальным исходом, но разбитый BMW менялся словно… словно оживал после смертельной болезни.

2. Он не просто менялся. Пока тут лейтенант зажмуривал глазки, автомобиль явно чуть выкатился вперед, словно припавшая к земле и готовая к броску бешеная собака. Выкатился от линии трех других разбитых машин и теперь нес в себе угрозу, перекрывая, отрезая путь Свириденко к отступлению.

3. Первых двух пунктов не может быть. Просто не может существовать.

— Никаких гарантий! — выдал против воли Свириденко его беспокойный ум.

Но тут же организованный военный характер лейтенанта заставил его действовать. И первой спасительной мыслью (мозг в то же мгновение дал команду ногам пятиться бочком и обходить разбитый BMW) стала следующая: «Надо немедленно свистать хлопцев, рассказать парням, что за хрень тут творится!» Правда, она же, эта спасительная мысль, стала и последней.

— Сам ты собака бешеная, — услышал лейтенант мощный голос. — Стоять, не двигаться!

Это был безапелляционный приказ, направленный, минуя собственно Свириденко, прямо в мозг, который тут же подчинился: ноги, словно ватные, застыли. Лейтенант, дико озираясь, поискал источник столь странного звука, (успев подумать: он что, разговаривал сам с собою вслух?) но вокруг никого не было. Да и звук вроде шел из ниоткуда, просто был везде, и все тут.

— Если хоть что-то кому-то расскажешь, самое мягкое, что я тебе гарантирую, это психушка! Понял, Свириденко?

Мозг заставил губы раскрыться и покорно произнести:

— Да. — Свириденко похлопал глазами, — наверняка он думал вслух, — и добавил, — так точно!

— А теперь вали отсюда, мудак из мультика!

— Куда? — словно телевизионная кукла вопросил Свириденко.

— На дорогу, служителюшка закона, за взятками. Бабло-то собираешься зарабатывать? Или так и будешь всю жизнь на Билла Гейтса дрочить?

Эта хамоватая речь даже странным образом успокаивала, свидетельствуя о том, что здесь без фокусов не обошлось, но те, кто стоял за ними (уж Свириденко-то знал, что это ребята из www.deaddrivers.ru), могли быть опасными, могущественными и опасными, потому что всегда действовали точно, прямо и не оставляя следов.

Поэтому лейтенант Свириденко предпочел ретироваться и даже подавил услужливую попытку мозга отчеканить: «Слушаюсь, ваше благородие». И как только лейтенант дорожно-патрульной службы скрылся за углом постовой будки, в свисающем переднем бампере BMW что-то зашевелилось.


***

Примерно через тридцать секунд майор Дягилев спросил у Свириденко:

— Ну чего, как там?

— Все в порядке, — ответил тот.

Дягилев посмотрел на него внимательней:

— А чего такой бледный? Отравился чем?

— Все в порядке, — злобно повторил Свириденко и показал полосатую палочку первому же попавшемуся автомобилю потока.


***

А еще через час, когда приехал проверяющий — крупнозвездный полковник, — Свириденко снова пришлось пройти за будку пикета, где стояли четыре аварийно-битых автомобиля. И оказалось, что у них проблема. Трое взрослых мужчин — лейтенант, майор и полковник — не обнаружили главного виновника сегодняшнего переполоха: BMW с летальным исходом. На его месте была пустота, черная и объемная, как знак абсолютного, зияющего отсутствия.

— О! — нервно усмехнулся Свириденко. — Спиз… — и осекся: слишком уж высоким был проверяющий.