Роман Куликов, Ежи Тумановский

Связанные Зоной

1

Молния ярким клинком разрубила серую муть неба. Спустя мгновение раздался сухой треск, и гром понесся вдаль басовитыми раскатами. Дождь только собирался, скапливаясь в клубящихся тучах, но воздух уже пропитался влагой. Вскоре сверкнула еще одна молния, следом за ней — другая. Яркие всполохи призрачным светом озаряли Зону и ее обитателей, один из которых, сталкер, вот уже почти час пытался уйти от погони.

Молнии били снова и снова, сливаясь в непрерывный ветвящийся разряд. В их яростном, почти обжигающем мерцании мир вокруг на мгновение выцветал, становясь похожим на негатив, и опять наливался красками.

Беглец знал, что среди преследователей нет настоящих сталкеров — лишь те, кто пользуется Зоной, но не живет ею. Иначе погоня уже давно бы завершилась. Это давало ему некоторое преимущество в скорости.

Сталкер двигался быстрым шагом, выставив левую руку с растопыренными пальцами. Ему хотелось побежать, но он давно заучил наизусть, что бегать в Зоне можно, только если собираешься свести счеты с жизнью.

Нервное напряжение обострило все чувства до предела и помогало лучше ощущать присутствие аномалий. В правой руке сталкер сжимал горсть гаек. Он намечал путь, периодически швыряя их перед собой.

Спустя четверть часа дорогу ему преградило скопление аномалий. Слева кружила «карусель». Впереди, разбросав вокруг себя ветки и землю, поломав деревья, а некоторые и вовсе вырвав с корнем, пульсировали две мощные «воронки». Быстро уже не пройти, теперь мародеры смогут его догнать. Снятый с предохранителя «калаш» висел на плече. В кобуре на поясе уютно устроился «Макаров». В «разгрузе» были еще один магазин к автомату и обойма к пистолету. Плюс граната. Не густо, даже если расходовать боеприпасы предельно экономно.

Сталкер швырнул гайку в ближайшую «воронку». Та отозвалась недовольным хлопком и выплюнула влетевший в нее предмет с такой силой, что гайка, словно пуля, пробила ствол дерева справа от ловушки.

— Отлично, — проговорил сталкер и запустил пробную гайку во вторую аномалию.

Он двинулся вперед, в узкий проход между ловушками. К счастью, мародеры появились в тот момент, когда беглец уже был под прикрытием двух могучих порождений Зоны.

Подождав, пока бандиты выйдут из-под деревьев, сталкер бросил в аномалию горсть гаек, стараясь попасть примерно в то же место, куда кидал пробную.

В одно мгновение, разогнавшись внутри «воронки» до огромной скорости, гайки превратились в смертельные снаряды. Они вылетели из ловушки в сторону приближающихся бандитов. Одному гайка разорвала щеку. Мародер охнул и схватился за рану. Второму пробило горло и разворотило бедро. Он в конвульсиях рухнул на землю и быстро затих.

Сталкер упал в траву как раз вовремя, чтобы спрятаться за аномалиями, когда по нему открыли огонь сразу с нескольких точек. Проходя сквозь «воронки», сбитые гравитационным полем с траектории пули летели во все стороны, срубая ветки с деревьев. Бандиты внезапно оказались под собственным шквальным огнем.

Их предполагаемая жертва тоже внесла свою лепту, скормив «воронке» еще одну горсть гаек и добавив тем самым к пулям импровизированную шрапнель. Прежде чем стихла стрельба, банда недосчиталась еще двоих. Одному мародеру пробило голову, другой катался по земле, зажимая руками рану на животе.

Сталкер лежал на спине, приготовив автомат, и поглядывал на бандитов.

— Ну, тварь, теперь тебе точно конец! — прокричал кто-то из-за деревьев хриплым голосом.

— Ну, это мы еще посмотрим, — пробормотал беглец. Он уже определил дальнейший путь и успел поставить в самом узком чистом месте небольшую контактную мину.

Быстро поднявшись, сталкер начал стрелять одиночными, не позволяя бандитам высунуться из укрытий. Спиной вперед обошел ловушки, сделал еще несколько выстрелов и скрылся за деревьями.

Оторвавшись от мародеров, сталкер вышел на поляну. Порывистый ветер дул в лицо, пригибал траву вокруг и кружил опавшие листья. Впереди виднелся заброшенный поселок, где за щербатыми заборами гнили и рассыпались покосившиеся от старости дома, а справа протянулась светлая полоса редкого березового подлеска.

Спустя минуту из-за молодых деревьев появились три вооруженных человека и открыли огонь по сталкеру — мародерам все же удалось обойти беглеца с фланга.

Он пригнулся и ускорил шаг, надеясь укрыться в поселке. Бандиты пошли на перехват. Как назло, с их стороны аномалий было не так много, как хотелось бы. Сталкер понял, что может не успеть добраться до домов.

Пули ложились все ближе. Сталкер посмотрел в сторону леса — первая группа бандитов вышла на поляну и направлялась в его сторону.

Беглец подобрал с земли кусок известняка размером с кулак и огляделся. Подходящая ловушка — «трамплин» — обнаружилась в нескольких метрах справа. Подобравшись ближе, сталкер бросил на нее камень. Отбитый аномалией известняк перелетел через беглеца в сторону березового подлеска и попал в «воронку» метрах в ста от него. Разочарованно цыкнув, сталкер подобрал еще один камень и попытался найти другой «трамплин». Увидев признаки нужной ловушки, он направился к ней, хотя для этого ему пришлось вернуться назад. Но он все равно решил рискнуть. В это раз брошенный в аномалию камень стремительно вылетел из нее на движущихся наперерез бандитов. Когда известняк шлепнулся рядом с ними, мародеры встали как вкопанные, но, разглядев, что за снаряд упал им под ноги, заржали, приняв швыряние камней за жест отчаяния.

В следующую секунду их смех оборвался. Отправленная сталкером вслед за камнем граната заставила бандитов кинуться врассыпную. Прежде чем раздался взрыв, беглец увидел, что один из мародеров влетел в небольшой «лифт». Аномалия подняла его над землей, и он, истошно вопя, смешно засучил ногами в воздухе.

Граната взорвалась, взметнув комья земли. Застрявшего в «лифте» бандита изрешетило осколками, и его тело безвольно повисло. Двое других лежали не вставая, либо мертвые, либо оглушенные. Путь к поселку был свободен.

Сталкер выбрал дом, не самый целый, зато достаточно плотно окруженный аномалиями, чтобы представлять собой неплохое убежище. Осторожно поднялся на крыльцо с покосившимися перилами. Приготовил автомат, толкнул скрипнувшую ржавыми петлями дверь и замер — в полумраке сеней, опустившись на колено, незнакомый парень целился в него из «Калашникова». Сталкер понял, что уйти не успеет. Он медленно отвел автомат в сторону, показывая, что не собирается стрелять, а сам лихорадочно искал возможность отступить с линии огня.

— Расслабься! — неожиданно произнес парень, потом улыбнулся и добавил: — Меня Лион зовут. Заходи в дом, я прикрою…

Сталкер хотел тоже назвать себя, но почему-то никак не мог вспомнить свое прозвище. Так странно — не знать, как тебя зовут…

В этот момент чей-то далекий голос произнес:

— Алексей Федорович!

Да! Это его имя! Хотя… В Зоне не принято использовать настоящие имена, только клички. Так уж повелось…

* * *

— Алексей Федорович!

Старший мастер ремонтной бригады Алексей Кожевников проснулся оттого, что его тряс за плечо помощник, и уже через пятнадцать минут он с гаечным ключом в руках распластался на промасленном полу испытательного цеха рядом со станком. Бубня под нос ругательства в адрес «криворуких» проектировщиков этой «никчемной конструкции, которая и дня не может без поломки», влез в переплетение проводов и медных трубок, пытаясь починить систему гидравлики.

Станок уже давно откатал свой ресурс, впрочем, как и большая часть техники на заводе. Только стараниями старшего мастера и его бригады цеха работали практически бесперебойно. Алексей любил возиться со старыми машинами. Чувство удовлетворения, которое он испытывал, возвращая их к жизни, словно заряжало его самого энергией.

Бывало, он шел с работы после удачного ремонта и ловил себя на мысли, что почти счастлив. У него было все, чтобы именно так себя и чувствовать: любимые жена и сын, ремесло, которое нравилось и приносило вполне приличный доход, уютные вечера дома у телевизора за чаем с пирогами, поездки на природу по выходным, спокойные ночи и светлые дни…

Лишь одно мешало ему полноценно наслаждаться жизнью — его прошлое. От которого он хотел бы избавиться, но понимал, что воспоминания навсегда останутся с ним. Чтобы заглушить их, Алексей с головой уходил в работу, а в свободное время старался окружить заботой семью. Жена понимала его состояние и всеми силами помогала ему. На заводе тоже ценили трудолюбие и золотые руки старшего мастера ремонтной бригады.

Но каким бы хорошим специалистом Кожевников ни был, и у него случались промахи. Прикручиваемая им трубка хрустнула, и черное масло фонтаном брызнуло во все стороны, заливая станок, пол и самого ремонтника.

Отплевываясь, он вылез из-под станка. Вытерев лицо, унылым взглядом окинул машину, которая, словно раненое животное, истекающее кровью, выливала на пол остатки жидкости из системы гидравлики.

В этот момент прибежал помощник:

— Алексей Федорыч, в табельной просили передать, что тебе жена звонила. Что-то срочное.

Кожевников удивился. Галя звонила?! Она никогда не стала бы отрывать его от работы по пустякам. Жена прекрасно знала, как ему сейчас трудно, какие он усилия прилагает, чтобы вернуться к нормальной жизни, как старается ради нее, ради сына, ради их семьи, и понимала, что работа помогает ему в этом. Тревога неприятным холодком зародилась в груди.

Он сразу сунул руку во внутренний карман спецовки, достал сотовый и набрал номер жены.

— Алло! — тут же ответила она.

— Галя, что случилось?

— Сашку во дворе собака покусала. — Голос жены дрожал, чувствовалось, что она вот-вот заплачет.

— Что? Какая собака?!

— Не знаю! — Галя всхлипнула. — Врач сказал, что очень большая… Они с Максимом играли, но тот говорит, что не было никакой собаки, а раны… сами появились… Раны очень глубокие, и крови много. Леша, он так кричал… Я даже в зале услышала… Я тебе звонила, но у тебя телефон отключен… — Она зарыдала.

— Ты где? — Алексей старался говорить спокойно, понимая, что жене сейчас нужна поддержка, хотя у самого сердце кровью обливалось.

— В больнице. Сашу на операцию повезли, швы накладывать.

— Я сейчас приеду!

Через семь минут он уже отъезжал на своей машине с заводской стоянки.

* * *

Жену Алексей нашел в коридоре, на третьем этаже больницы, рядом с операционным отделением. Галя сидела в кресле возле развесившей во все стороны широкие листья декоративной пальмы в деревянной кадке. Покрасневшие от слез глаза устало смотрели в пол. Пальцы нервно стискивали носовой платок.

Алексей подошел к жене, присел перед ней, взял ее руки в свои:

— Как Сашка?

— На операции, — сдавленно проговорила Галя, обняла мужа и в очередной раз расплакалась.

Он, успокаивающе поглаживая ее по спине, дал выплакаться, отобрал платок и вытер слезы на ее щеках. Потом сел в соседнее кресло и, не выпуская ладони Гали из своих, спросил:

— Что случилось? Что врачи говорят?

Жена тяжело вздохнула:

— Раны на руке глубокие. Возможно, раздроблена кость.

— Кость? — вскинул брови Алексей. — Это что же за собака была?!

— Не знаю, Леш. Я не слышала ни лая, ни рычания. И мне кажется, что рядом с Сашкой не было собачьих следов.

— Ты просто не заметила в суматохе, — успокоил Алексей, но самому почему-то стало не по себе. Странное чувство, что каким-то образом в случившемся виноват он сам, тревожным колокольчиком отозвалось в голове.

Алексей постарался отогнать от себя мрачные мысли и обнял жену.

Операция длилась больше двух часов. Ему даже пришлось спрашивать у дежурной сестры успокоительное для Галины.

— Леша, ну что же они там так долго?

— Не знаю, милая, не знаю. Все будет хорошо.

Что еще он мог сказать? Как мог утешить, когда сам едва сдерживал нервную дрожь?

Наконец к ним вышел врач. Галя метнулась ему навстречу с немым вопросом и надеждой в глазах. Алексей встал у жены за спиной.

— Можете не волноваться, — устало улыбнулся хирург, — операция прошла успешно, рука в порядке, сухожилия и кости целы, только с мягкими тканями пришлось повозиться. Шрамы останутся, но это для мальчишки ерунда. Скоро вы сможете увидеть сына. Прямо сейчас к нему нельзя — нужен полный покой.

— Спасибо, доктор, спасибо! — В голосе Гали смешались волнение, благодарность и облегчение.

— Я так понимаю, вы отец мальчика? — посмотрел врач на Алексея.

— Да.

— Я могу с вами поговорить?

— Конечно.

Галя встревожилась:

— Что-то случилось? — Ее взгляд заметался между человеком в спецодежде цвета морской волны и мужем.

— Нет, не переживайте! — Врач успокаивающе улыбнулся. — Просто несколько бюрократических вопросов: страховка, паспортные данные…

— Да-да! — Галя тут же достала из сумочки приготовленные документы и протянула их Алексею. — Вот, тут все есть… Правда, медсестра уже переписывала… — с сомнением добавила она.

Хирург кивнул:

— Все правильно. Просто нужно еще занести в компьютерную базу. Сейчас такие требования, — он развел руками, — наверху постоянно придумывают что-то новое, чтобы усложнить нам работу. Не волнуйтесь.

— Галь, все в порядке. — Алексей ободряюще обнял жену, забрал у нее документы и направился вслед за врачом.

Они вошли в кабинет, хозяин устроился за столом, на котором стоял тонкий жидкокристаллический монитор, гость занял кресло напротив и начал доставать из прозрачных файлов документы.

— Ты сталкер?

Вопрос застал Алексея врасплох. Он замер.

— Простите?

— Ты сталкер? — холодно повторил хирург, глядя ему прямо в глаза.

Алексей не знал, что ответить, и пауза слегка затянулась. Врач решил сам нарушить молчание:

— Можешь и не отвечать. Я вашего брата немало повидал, когда служил в госпитале недалеко от Периметра. По контракту служил. Так вот, ты даже по коридору идешь как по минному полю, хорошо еще руку с растопыренными пальцами перед собой не выставляешь. Как эта позиция называется? «Щуп», кажется? А когда поворачиваешься — сразу осматриваешь большой сектор перед собой. И вообще смотришь, как все они. Такие привычки въедаются — дай угадаю — за год-полтора активных ходок, не меньше. В кармане-то небось любимая гаечка лежит, а?

Алексей умел скрывать свои чувства, поэтому внешне никак не отреагировал, хотя несколько гаек в кармане действительно носил постоянно. Сам себе объяснял это тем, что гайки могли неожиданно пригодиться во время ремонта.

Не подтверждая и не опровергая заявление врача, он спросил:

— Какое это имеет значение? — Лгать не хотелось, но и обсуждать правду Алексей не считал возможным.

Хирург молча протянул ему листы рентгеновской пленки, на которых были проявлены снимки детской руки: предплечье и кисть. В серой области мягких тканей белыми конусами виднелись следы от собачьих клыков — в некоторых местах они касались кости.

— А теперь скажи мне… сталкер, это должно тут быть?

— Что? — не понял Алексей, с ужасом глядя на снимок покалеченной руки родного сына.

— Это!

Врач неожиданно резко выхватил у него пленки, перевернул и снова швырнул Алексею. До этого все внимание отца мальчика было сосредоточено на месте укуса, но теперь он увидел, о чем говорил врач, — между второй и третьей пястными костями чернел продолговатый предмет, по форме напоминающий пулю калибра 7,62.

Алексей удивленно рассматривал темное пятно. Он поднял взгляд на хирурга и только собрался спросить «Что это?», как тот заговорил сам:

— Что же ты, сука, творишь? А? Ты знаешь, что этот артефакт с человеком делает? А ты его ребенку дал!

— Я ничего не давал! — хмуро сказал Алексей. Он знал, что должен испытывать чувство благодарности к человеку, который лечил его сына, но в то же время не собирался смиренно сносить бессмысленные оскорбления. Тем более что пока не понимал, о чем вообще идет речь.

— Это каким же надо быть придурком, чтобы притащить такую пакость из Зоны домой, да еще сыну отдать?! — продолжал возмущаться хирург.

Подавив раздражение, Алексей положил снимки на стол.

— Может, объясните?

Врач несколько секунд молчал, потом все тем же ледяным тоном ответил:

— Артефакт «цепь судьбы». Не говори, что не слышал, хватит уже ломать комедию!

— Слышать слышал, — пожал плечами Алексей. — Но не видел ни разу. Я вообще думал, что это пустая байка.

— Байка?! — рявкнул врач. — А ты знаешь, что из-за этой «байки» пришлось резать кисть твоему сыну, чтобы вытащить артефакт из руки?

— С чего вы взяли, что это артефакт?

— С того! С того, что обычные предметы между костей не застревают, не оставляя при этом следов проникновения, а артефакты очень даже могут! — Врач замолчал.

У Алексея-сердце гулко застучало в груди, лоб покрылся испариной. Подспудное ощущение вины вдруг выползло наружу и резануло по нервам первыми проблесками понимания. Он с тревогой ждал продолжения.

— Когда я хотел вынуть камень, твоему сыну внезапно стало плохо. Кровяное давление резко снизилось, сердце почти остановилось. Я думал, что потеряю его. — С каждым словом голос врача становился все громче. — Ты знаешь, что это такое — терять пациента?! Знаешь?! А знаешь, каково это, когда пациент — десятилетний мальчишка?! — Он хлопнул ладонью по столу и поднялся.

Мужчины смотрели друг на друга. Один яростным взглядом, полным праведного гнева, другой — растерянно.

Алексей отвел глаза и сгорбился в кресле. Хирург еще некоторое время прожигал его взглядом, но потом умерил пыл и сказал более спокойно:

— Это хорошо, что во время службы рядом с Зоной я всякого повидал: и чудесного, и страшного. Сообразил камень на месте оставить и руку зашить. Будь на моем месте другой… — Он не стал продолжать. Вышел из-за стола, достал из шкафа плоскую бутылку с жидкостью цвета древесной коры и два стаканчика, потом вернулся на прежнее место и разлил настойку. — Пей, — хмуро велел Алексею.

Тот молча выпил и утер губы тыльной стороной ладони. Врач тоже опрокинул стаканчик, выдохнул и спросил:

— Вторая часть артефакта у тебя? Надо будет сделать снимок.

— Вторая часть?..

— Да, вторая часть! Я же говорю: это «цепь судьбы». Артефакт начинает действовать, когда делишь его на две части. Ты же признался, что слышал о нем.

— Да, слышал название. Как он действует?

— Ты где его взял? Обстоятельства помнишь? — вместо ответа опять спросил врач. — Это важно, сталкер. Вспоминай!

В его устах слово «сталкер» звучало почти презрительно. Но Алексею было не до этого. Он точно помнил, что сдал все артефакты, как только вышел из Зоны. Вместе с рюкзаком, автоматом и курткой. Уезжал домой только с пистолетом и с пачками денег, завернутыми в материю и привязанными вокруг пояса под одеждой. Было это полтора года назад, когда он и два его товарища, Степан Наромышев и Сергей Калябин, решили покончить со сталкерством. Последний их хабар оказался достаточно ценным, чтобы все согласились с предложением Алексея свалить из Зоны навсегда.

Товар продали весь без остатка и разъехались по домам. Так что Алексей был уверен, что, кроме денег и дурных воспоминаний, которые долго не давали ему спать по ночам, он из Зоны ничего не привозил. О чем и сказал доктору.