Ронда Бэйс

Окутанная солнцем

1

Мартин Лайтмен нервно огляделся в ожидании врача. Он никогда не чувствовал себя уверенно в подобных местах и всегда старался избегать их. Но пришло время, когда без консультации специалиста стало не обойтись. Лайтмен с горечью признавал это. Неужели жизнь проходит?..

Пятидесяти лет, высокий, поджарый, он увлекался утренними пробежками, которые помогали начать новый день с хорошего настроения. И хотя темные волосы кое-где тронула седина, Мартин Лайтмен все равно казался значительно моложе своих лет. Пронзительные карие глаза выдавали человека любознательного и эрудированного, скрадывая возраст. Да, он все еще выглядел как надо. Даже молодая жена не могла пожаловаться на него.

Однако в последнее время Мартин начал замечать за собой некоторые странности. Иногда он ощущал слабость. Несколько раз даже были головокружения. И ежедневные пробежки уже не приносили былой бодрости. Лишь усталость. Неужели подкрадывается старость? Пытаясь отгородиться от периодических недомоганий, он старался забыться в работе. Но когда чуть не упал, резко поднявшись из-за стола, – окончательно понял, что настало время посетить врача.

Доктор Стивен Вагнер последние несколько лет наблюдал их семью. И именно к нему Мартин обратился, дабы узнать, что же происходит с ним на самом деле. Пришлось сдать несколько анализов. И вот теперь он здесь. Чтобы услышать приговор профессионала.

Лайтмен осмотрелся. Кабинет доктора Вагнера выглядел уютно. Радовали зеленью многочисленные цветы в горшках. Два мягких кресла. Большой стол, за которым врач вел прием посетителей. На нем компьютер, подставка под карандаши и ручки. Небольшой шкаф с книгами. Журнальный столик, на котором стоял графин с водой. На полу – ковер. Вроде бы ничего лишнего. Но здесь ощущалась домашняя атмосфера. Пациенты чувствовали себя комфортно в этой обстановке.

Мартин горестно усмехнулся. Пациенты!.. Вот теперь и он оказался на их месте...

Доктора Вагнера срочно вызвали, и, извинившись, он оставил Лайтмена одного. В ожидании Мартин чувствовал, как тревога охватывает его. Никогда с ним такого не было. Но вот сегодня он вдруг осознал, что бывают моменты, когда действительно страшно. И этот страх липким потом выступил на спине, доставляя ему весьма неприятные ощущения.

Мартин поднялся и подошел к журнальному столику. Налил воды в стакан и тут же осушил его. Что это с ним? Жажда? Или просто он уже не контролирует свои желания и поступки?

Посмотрел в окно. Солнечный день. Все куда-то спешат. Ему тоже уже нужно быть в своем кабинете и работать. А он сидит здесь и ждет... Хорошо еще, что Джонатан в состоянии заменить его. Смышленый парень.

Мартин не в первый раз порадовался, что не обманулся, взяв того на работу. Только что окончивший колледж, не имея никакого опыта, лишь желание вкалывать и строить свое будущее, Джонатан Брукс показался Лайтмену достойным того, чтобы обратить на его кандидатуру пристальное внимание. Именно Брукса он выбрал тогда из многочисленных соискателей. С тех пор Мартин не один раз убеждался, что сделал правильный выбор. Преданность и самоотверженность, с которой Джонатан работал, вызывали уважение. Поднявшись до уровня руководителя, став правой рукой своего босса, Брукс помогал ему расширить бизнес и увеличить доход. Благодаря его идеям, мини-империя Лайтмена выросла, присоединив к себе еще несколько ресторанов.

Мартин любил свой бизнес. Он начинал с одного ресторанчика, который выкупил на окраине города и превратил в популярное заведение, пользующееся вниманием знаменитостей. Там любила обедать Маргарет Хьюз, ведущая развлекательного шоу, которое смотрели по всему побережью. Частенько посещал его и владелец известной газеты Пол Гордон. Ресторан был выполнен в историческом стиле. На выложенных камнем и отделанных деревом стенах висело оружие и картины, стилизованные под старину. Все это погружало посетителей в далекое прошлое, словно давало возможность воспользоваться машиной времени и унестись подальше от утомительной действительности.

Ресторан за рестораном, словно камень за камнем, Лайтмен складывал свою «империю», как он любил говорить. Этот бизнес приносил ему стабильный доход, благодаря которому он мог ни в чем себе не отказывать. Заведения Мартина всегда пользовались спросом, словно какая-то невидимая сила охраняла их от поражения. Лайтмен не слишком задумывался над этим, предпочитая просто работать.

Правда, наблюдая за тем, как периодически закрываются рестораны его конкурентов, Мартин задумывался порой, что же такого он сделал, что с ним этого не происходит. Ведь никто не застрахован от провала. Но бизнес Мартина Лайтмена только рос. Это было везение... И Мартин старался не вспугнуть свою птицу счастья.

Дверь открылась, впуская в кабинет доктора Вагнера. Это был мужчина лет сорока, невысокого роста, с уже наметившейся лысиной. Он слыл хорошим специалистом.

– Прошу еще раз простить меня за то, что заставил вас ждать, – извинился он, проходя и усаживаясь за стол.

– Ничего... – Мартин вернулся в мягкое кресло, расположенное напротив стола, выжидающе глядя на врача.

Стивен Вагнер немного помолчал, достав карту и проглядывая полученные результаты анализов. Лицо его выглядело задумчивым, что заставило Мартина ощутить предательский холодок, пробежавший по спине. Ему очень хотелось задать вопрос. Однако он молчал. И лишь смотрел на эти бумажки в руках доктора. О чем они сообщали?

– Необходимо провести дополнительное обследование, – произнес наконец доктор Вагнер, поднимая взгляд на Лайтмена.

– Что-то серьезное? – с тревогой осведомился тот.

– Еще рано судить, – уклончиво ответил врач, складывая анализы обратно в карту. – Давайте все же будем исходить из более подробных исследований.

Мартин Лайтмен окинул Вагнера внимательным взглядом. Немного поразмыслил.

– То есть сейчас вы не скажете, что со мной? – уточнил он.

– Мистер Лайтмен, я не могу говорить о том, в чем не уверен, – мягко пояснил врач, стараясь не отводить взгляд в сторону и смотреть прямо в глаза пациента.

– Но если я хочу это услышать? – спросил Мартин.

Ему не нравилось, что врач ведет с ним какую-то свою, одному ему известную игру. Не открывает все карты. Словно он, Мартин, маленький ребенок, которого надо уберечь от травм.

– А если я не хочу пребывать в неизвестности все то время, что вы будете проводить свои изыскания? – Он пытливо уставился на сидящего напротив доктора Вагнера. – Как тогда?

– Подозреваю, что ничем не могу вам помочь, – развел руками тот. – Я не хочу бросаться необоснованными диагнозами. А сейчас, мистер Лайтмен, я не могу дать точной оценки вашего состояния.

Мартин немного помолчал, обдумывая слова собеседника и пытаясь найти в них скрытый смысл.

– Вы подозреваете, что у меня рак? – наконец задал он вопрос.

Стивен Вагнер взглянул на сидящего перед ним мужчину. Его взор, казалось, ничего не говорил. Однако Лайтмен был уверен, что прочитал в нем ответ.

– Сколько мне осталось? – тихо спросил он.

– Давайте все же не будем торопиться с выводами, – предложил доктор Вагнер. – Результаты первичных анализов не всегда показывают объективную картину...

– Вы хоть понимаете, что я занятой человек? У меня бизнес! – Мартин поднялся с кресла и широкими шагами начал мерить кабинет, пытаясь вернуть привычное хладнокровие, чтобы можно было здраво все обдумать. – Мне надо многое решить, подготовить.

– Поверьте, у вас будет на это время, – деликатно заметил врач. – Но давайте все же вооружимся фактами, проведя полное обследование.

– Лейкемия? – Мартин внезапно остановился и бросил пристальный взгляд на Стивена Вагнера. – Мой отец умер от лейкемии, – пояснил он, так как тот молчал.

– Я не буду ничего утверждать, имея на руках столь ничтожные сведения о вашем состоянии, мистер Лайтмен. И вам не советую впадать в панику. Лишь после того, как появится полная картина, можно будет сделать правильный вывод.

Мартин вздохнул. Врачи всегда одинаковы. До последнего не скажут пациенту, что ему осталось жить всего ничего. С этим он уже успел ознакомиться.

– Давайте лучше прикинем, когда вам будет удобно пройти обследование, – предложил доктор Вагнер, раскрывая настольный календарь. – Поверьте, чем быстрее вы это сделаете, тем будет лучше.

– Мне надо подумать, – пробормотал Мартин. – Надо правильно организовать дела. Многое обсудить.

– Мистер Лайтмен, не беритесь за слишком многое. Повторяю, у вас будет возможность все уладить.

Мартин с горечью взглянул на него. Ты-то поди совершенно здоров, вот ты и сидишь себе спокойно, подбадривая больных, неожиданно зло подумал он. Но тут же отогнал от себя эти недостойные мысли.

Он будет не он, если не справится с этой ситуацией.

– Мне нужно идти, доктор Вагнер, – сказал Лайтмен, протягивая врачу руку, – спасибо, что уделили мне время.

– Не волнуйтесь, все наладится, – с теплотой в голосе пообещал тот, поднимаясь из-за стола и отвечая на рукопожатие. – Только придите на обследование, и мы все устроим.

– Сначала мне нужно кое-что сделать.

– Не затягивайте, Мартин. Вы же понимаете, чем быстрее мы поставим диагноз, тем раньше начнем лечение.

– Я это учту, доктор Вагнер. До свидания.

И Лайтмен покинул кабинет, который уже не казался ему таким уютным и комфортным.

Стивен Вагнер задумчиво посмотрел ему вслед. Поразительно, как болезнь может изменить столь сильную и незаурядную личность, с горечью подумал он. Мартин Лайтмен всегда казался Стивену человеком, не пасующим перед любыми невзгодами. И вот надо же, даже не зная, что с ним происходит, он уже готов предполагать самое худшее. Конечно, нельзя было отказать Лайтмену в прозорливости. Вагнер действительно подозревал лейкемию. Но все же не пристало делать выводы столь поспешно. Иногда случаются и досадные недоразумения.

Доктор Вагнер жалел, что не успел сказать пациенту самого важного. Жизнь не должна заканчиваться на том, что ты узнаешь что-то плохое о своем здоровье. Оптимистический настрой и вера в счастливое будущее дают человеку возможность успешно противостоять порой самым серьезным болезням.

Уже пять лет Стивен Вагнер знал о своем бедственном положении. Но не сдавался. Он любил жизнь со всеми ее проявлениями. И даже известие о том, что он снедаем неизлечимой хворью, не заставило его изменить свои взгляды. Быть может, чуть-чуть. Только для того, чтобы научиться больше ценить все то, что приносил ему каждый новый день.

И удивительно. Болезнь начала отступать. Сначала постепенно, как бы с неохотой, но она сдавала свои позиции. Последние анализы были на порядок лучше предыдущих, что заставляло Стивена верить – не все еще потеряно. Только вера и оптимизм помогали ему выстоять все эти годы и не сломиться.

Возможно, стоило поделиться этим с Мартином Лайтменом? Но как? Сказать: «Понимаете ли, я тоже уже давно неизлечимо болен, но не сдаюсь?». Нет, все не то. Стивен поморщился.

Нужно было найти более подходящие слова, чтобы Лайтмен услышал его. Услышал, что нельзя сдаваться. Ведь он боец, этот Лайтмен. Он выстоял в таких передрягах... Вагнер был наслышан о тернистом продвижении наверх, к самой элите, своего пациента. И восхищался им. Никогда Мартин Лайтмен не давал себе возможности отступить и свернуть с избранного пути.

Очень хотелось верить, что, обдумав ситуацию, он поступит точно так же, как и в бизнесе. Сумеет противостоять тому, что готово поглотить его организм. И если и не одержит окончательную победу, то хотя бы продлит свою жизнь.

Стивен Вагнер очень на это надеялся...

2

Тринити Лайтмен сидела за рулем своего новенького «ниссана», подаренного отцом ко дню окончания колледжа. Она вспомнила, как скривилось лицо мачехи, когда та узнала, какой презент преподнес отец своей дочери к выпускному, и усмехнулась.

Кора. Корыстолюбивая и наглая, заносчивая и лицемерная. Она совершенно не подходила отцу. Но тот вроде как любил ее. И Трини не считала себя вправе вмешиваться в их жизнь.

Похоже, жизнь папы была так запрограммирована, что он встречал на своем пути не тех женщин...

Ее родная мать удрала в Голливуд, когда Тринити было всего четыре года, оставив малышку на попечении отца. Она, мама Трини, вдруг возомнила себя актрисой. И вместе с агентом, который, видимо, был по совместительству ее любовником, Роксана оставила свое семейное гнездо и умчалась навстречу манящим вершинам.

Поначалу она лишь мелькала в некоторых фильмах в эпизодических ролях, пока однажды ей не предложили роль в одном из второсортных сериалов. Неожиданно эта мыльная опера привлекла внимание зрителей, и вот уже Рокси Дэйлтон, как она теперь именовалась, обрела определенную известность.

Однако Трини не следила за звездной карьерой матери. Она вычеркнула ее из жизни в тот момент, когда та, собрав чемодан, чмокнула дочку на прощание и удалилась, оставляя девочку на попечении служанки.

Столько лет прошло, а девушке казалось, она до сих пор помнит этот момент. Поцелуй матери. Ее духи. И шум захлопывающейся двери... Этот хлопок положил конец ее семейному счастью.

Сначала ее воспитанием занималась бабушка, которую отец вызвал к себе. Но вскоре, не выдержав норовистого характера рыжеволосой внучки, та уехала домой, посоветовав папе отдать Тринити в интернат для девочек. Как же та боялась, что отец послушает свою мать! Но Мартин проявил неожиданную стойкость, подбирая и меняя одну за другой нянь для своей дочери.

И хотя Тринити старалась вести себя хорошо, ее бойцовский характер не давал малышке оставаться спокойной и примерной девочкой, заставляя участвовать во всевозможных авантюрах наравне с соседскими мальчишками. Когда очередная няня сдавалась и увольнялась, отец сажал дочь на колени и спрашивал, прижимая ее к своей груди:

– Ну что на этот раз мое солнышко сделало не так?

Он называл ее «солнышком» из-за ее рыжих, просто огненных волос, доставшихся от матери. «Ты словно окутана солнцем», – с улыбкой говорил он, поглаживая дочь по ослепительным локонам.

Трини любила отца. Он заменил ей всех: маму, бабушку и дедушку. Всегда понимал ее и старался вести себя с ней, как со взрослой. Даже никогда не наказывал. Но умел так повести разговор, что Тринити со стыдом понимала, как плохо поступила, и обещала больше так не делать. Конечно, это покаянное настроение продолжалось только до следующего раза, когда ее захватывало очередное приключение.

И все у них было хорошо до тех пор, пока папа не нашел замену матери. То есть мачеху для Трини. С тех пор прошло несколько лет. Тринити уехала учиться в колледж. А вернувшись, предпочла снять небольшую квартирку на окраине города, чем делить родительский дом с Корой, которая была почти ровесницей Тринити. Сейчас ей было всего тридцать лет. В то время как самой Трини исполнилось двадцать четыре.

Тринити не понимала отца. Как можно было жениться на столь лукавой особе? Но, скорее всего, папа просто не видел истинного лица мачехи, прикрытого для него маской добропорядочности... По-другому девушка не могла себе объяснить, почему он оказался пленен Корой.

Конечно, она была красива. Это следовало признать. Белокурые волосы спускаются до плеч. Голубые глаза, правильные черты лица. Она напоминала повзрослевшую Барби, и, очевидно, отцу нравился такой тип женщин. Хотя Трини этого и не одобряла. Однако она не собиралась делиться с папой своим мнением. Да он бы и не послушал ее. Тринити подозревала, что отец до сих пор считает ее маленькой.

Между Корой и Трини шла холодная война. Каждая из них хотела, чтобы Мартин Лайтмен принадлежал только ей одной. И Тринити пришлось уступить. Потому что, переосмыслив ситуацию, она предположила, что, возможно, отец счастлив с Корой. Так пусть лучше наслаждается жизнью, чем прозябает в одиночестве.

Мысли отвлекли ее, и девушка не заметила, как подъехала к родительскому дому. Она некоторое время посидела в машине, раздумывая над звонком отца. Сегодня он связался с ней и попросил приехать вечером, так как предстоял какой-то серьезный разговор. Трини даже предположить не могла, о чем пойдет речь. Но раз отец вырвал ее из вихря собственной жизни, значит, это действительно что-то важное. И вот теперь девушка сидела в автомобиле и гадала, что бы такого могло случиться.

Она открыла сумочку, достала зеркальце и посмотрела в него. Выглядит, как всегда, безупречно. Бархатная кожа нежного оттенка легкого загара, небольшой нос, аккуратные губы и изумрудные глаза. Да, именно изумрудные. Не просто зеленые. Удивительный оттенок глаз, как и черты лица, и волосы, все это досталось ей от матери. Хоть что-то полезное Роксана сумела сделать для своей дочурки, подумала Тринити, захлопывая зеркальце и убирая его обратно в сумочку.

И все-таки она медлила. Что такого отец захотел поведать им? Почему она чувствует себя немного неуютно от одной мысли об этом?

Однако делать нечего. Нельзя же все время просидеть в машине, уповая на то, что все и без нее обойдутся...

Подъехав к воротам, девушка нажала кнопку на пульте дистанционного управления, который всегда был у нее с собой. Железные створки медленно разъехались, пропуская машину внутрь частных владений Мартина Лайтмена. Вырулив по круговой дорожке к центральному входу, Трини остановила автомобиль и, выйдя из него, прошла к двери, которая сразу же открылась при ее приближении.

– Мистер Лайтмен в гостиной, – сообщила Тэрри, служанка.

– Спасибо, – поблагодарила девушка, проходя внутрь.

– Здравствуй, дорогая. – Мартин поднялся навстречу дочери и тепло обнял ее, не забыв потрепать по золотистым локонам, рассыпавшимся по плечам. – Все такая же солнечная, – с улыбкой констатировал он.

– Конечно, – усмехнувшись, кивнула Трини и чмокнула отца в щеку. – Как твои дела?

– Все в порядке, – успокоил он дочь. – Пойдем в столовую. Кора уже все приготовила. Думаю, сначала мы поужинаем.

Подчиняясь, Трини двинулась следом за отцом. Она не хотела трапезничать в присутствии Коры. Но с тех пор, как та прочно обосновалась в родительском доме, этого было не избежать. И девушка смирилась. Хоть и не понимала, как можно чувствовать себя комфортно в присутствии этой лицемерки.

Однако она не собиралась объяснять отцу прописные истины. Поэтому села на один из массивных стульев перед чистыми приборами, расположенными поверх белоснежной скатерти прямоугольного, стоявшего посреди комнаты стола, в ожидании, когда все последуют ее примеру и приступят к еде.

Кора недовольно покосилась в ее сторону, поражаясь бесцеремонности падчерицы. Но та лишь насмешливо фыркнула, показывая мачехе, что мнение той для нее, Тринити, ничего не значит. Мартин как будто ничего не заметил. Он сел во главе стола, и, словно только и ожидая этого, Тэрри подала горячее. Кора, пожав плечами, разместилась напротив Трини.

Разлив вино по бокалам, Мартин Лайтмен произнес тост:

– За то, что мы, хоть и редко, но все же собираемся за этим столом.

Кора и Тринити, глядя друг на друга, лишь незаметно пожали плечами. Ни одна из них не хотела, чтобы другая присутствовала в этом доме. Но не говорить же об этом Мартину!..

Ужин прошел в атмосфере легкой отчужденности. Мартин уже и забыл, что его жена и дочь плохо ладят друг с другом, но сегодня лишний раз убедился в этом.

Трини, стараясь сгладить напряженность, несколько раз начинала рассказывать что-то, но язвительные замечания Коры отбили у девушки всякую охоту пытаться что-либо исправить. Поэтому в конце концов она замолчала и больше не открывала рот до окончания ужина.