Бедная Шарлиз!

Она всегда была такая открытая, такая веселая и добрая, что просто в голове не укладывалось, какую злую шутку сыграла с ней судьба.

Подойдя к кровати, Сабрина аккуратно присела на край, взглянула на подругу.

Лицо Шарлиз было бледным, без кровинки. И в сердце Сабрины даже закралось опасение, что, пока она спала, Шарлиз покинула этот мир. Но, бросив взгляд на монитор, Сабрина увидела, как по нему бежит ломаная линия, показывающая сердцебиение, и облегченно вздохнула. Шарлиз жива. Просто она все еще была без сознания.

Сабрина осторожно дотронулась до руки подруги. Но пальцы Шарлиз показались ей такими безжизненными, что она поспешно убрала руку.

— Господи, когда же все пойдет на лад? — тихо сказала Сабрина.

Она поднялась и начала мерить шагами небольшую палату, в которой находилась.

Перед глазами пролетали обрывки тех моментов, что они проводили с Шарлиз.

Она ходила с Сабриной по бутикам, помогая выбрать наряд. Шарлиз обладала отличным вкусом, и Сабрина всегда прислушивалась к ней в выборе одежды, о чем никогда не жалела.

Шарлиз же при всем своем нежелании скупать время от времени полмагазина всегда выглядела безупречно.

Сабрина все время терялась в догадках: как ей это удается?

Видимо, сказывалось то, что в Шарлиз чувствовался стиль. И, что бы она ни надела, все выглядело на ней изумительно.

Сабрина порой с легкой завистью наблюдала за подругой, неосознанно пытаясь перенять у нее манеру держаться, походку…

Шарлиз во всем была искренна. Она никого не играла, а оставалась самой собой, и это обстоятельство, видимо, было немаловажным.

Сабрина вздохнула.

Одно лишь настораживало ее: Шарлиз никогда не была влюблена.

Сабрина же чуть ли не с детства испытывала это прекрасное чувство, когда кажется, что внутри тебя целая стая бабочек машет крылышками, вызывая легкое, трепетное щекотание…

Шарлиз всегда с удивлением слушала ее рассказы о прошлых романах. И Сабрина видела, что подруга никак не может ее понять именно потому, что сама никогда не испытывала ничего подобного.

Да, у Хантера и Шарлиз был своего рода идеальный брак. Они словно заключили дружеское соглашение, условия которого каждый из них неукоснительно соблюдал.

И даже, несмотря на то что между ними не было той любви, которая может снести любые преграды, все же Сабрине всегда казалось, что союз подруги достаточно крепок.

И вот теперь Хантера не стало.

Что будет с Шарлиз? Сумеет ли она вернуться к нормальной жизни? Пойдет ли по другому пути? Сможет ли хорошо воспитать сына?

Сабрина не знала.

Ей, которая никак не могла забеременеть, казалось, что она бы обязательно стала хорошей матерью… обязательно…

Когда в откровенном разговоре Шарлиз призналась, что они с Хантером никак не могут завести ребенка, Сабрина испытала к подруге нечто вроде покровительственного сочувствия. Она поняла, что в жизни Шарлиз не все гладко. И кажущаяся безупречность все же немного наиграна…

Но прошло несколько лет, и ситуация изменилась. Шарлиз забеременела. И Сабрина иногда чувствовала зависть к подруге.

За что?! За что судьба подарила ей такое чудо, а Сабрине предоставила и дальше прозябать, не дав познать все прелести материнства?!

Сабрина понимала, что зависть пагубно влияет на нее, на их с Шарлиз дружбу, и честно пыталась затолкать ее в самые дальние уголки своего подсознания.

Но, встречаясь с подругой и видя, как постепенно округляется и увеличивается в размерах ее живот, Сабрина испытывала временами такие сильные негативные эмоции, что с трудом могла с собой совладать.

И вот Шарлиз родила сына… и потеряла мужа…

Достойная ли это замена? И почему нельзя, как другим, иметь счастливую семью?..

Сабрина вздохнула.

Она не знала ответов. Да и никто не знал. Том прав. У каждого свой путь, и лучше даже не догадываться, что тебя ждет.

Поднявшись, Сабрина бросила еще один взгляд на подругу, потом на монитор. Ничего не изменилось. Сердце выдавало такой же график, без изменений.

Сабрина подошла к двери и вышла. Она вдруг испытала непреодолимое желание взглянуть на ребенка Шарлиз. Какой он? Возможно, некрасивый и сморщенный малыш. Ей надо удостовериться в этом, чтобы жить дальше…

Медсестра проводила ее и показала на прозрачную кроватку, в которой лежало завернутое в пеленку существо.

И едва Сабрина увидела этого малыша с маленьким носиком, крохотным ротиком, закрытыми глазками, мирно посапывающего в своей колыбели, сердце ее будто взорвалось, выпуская из себя лавину нерастраченной материнской любви.

На глаза Сабрины навернулись слезы.

— Он так прекрасен, — прошептала она, наблюдая за малышом.

— Конечно, — равнодушно согласилась медсестра.

Сабрина удивленно покосилась в ее сторону.

Неужели она не понимает, насколько сын Шарлиз хорош?! Неужели не видит?!

Но на лице медсестры была написана лишь усталость. Она с трудом выдерживала напряженный график своей работы и мечтала лишь об одном: закончить смену и вернуться домой…

Сабрина вздохнула.

— Можно мне подержать его? — робко спросила она.

— Вообще-то это не положено, — строго сказала медсестра, но, взглянув на нее, смягчилась: — Наденьте повязку…

Сабрина держала на руках спящего человечка, и сердце ее пело. Она и представить не могла, какое это счастье — дети.

Да, она очень хотела иметь дочь или сына… Хоть кого-нибудь… Но судьба упорно не давала ей такого шанса…

Почему?!

Чем она так провинилась, что никогда не сможет держать на руках своего ребенка?! Ребенка, которого бы она любила ничуть не меньше, а может быть, даже и больше, чем другие матери?!

Сабрина вздохнула, пальцем нежно погладила ладошку спящего малыша. Тот резко сжал ручку и схватил ее за палец. И чувства взорвались в ней фейерверком ощущений. Сабрина никогда не испытывала ничего подобного. На миг ей показалось, что она попала в сказку, в которой все возможно…

— Давайте все же я положу его обратно, — развеял очарование момента голос медсестры.

Сабрина вздрогнула. Она испуганно посмотрела на медсестру, накрыла рукой ребенка, словно старалась спрятать его от строгого взора стоявшей рядом с ней девушки в розовом костюме.

— Можно, я сама его положу туда? — тихо попросила она.

Медсестра скептически оглядела Сабрину с головы до ног, будто решала, способна ли та сделать это.

— Хорошо, — вздохнув, разрешила она.

Сабрина приблизилась к пустующей кроватке.

— Спи, малыш, — прошептала она, с любовью глядя на симпатичное детское личико. — А я к тебе еще приду, поверь…

Она осторожно положила малыша на белоснежную простынку, еще несколько мгновений полюбовалась им.

— Спасибо, — поблагодарила Сабрина медсестру, когда они вышли из детского отделения.

— Не за что, — ответила та. — Так тоскливо сидеть всю ночь на одном месте… А так… хоть какое-то отвлечение… — неожиданно призналась она.

Сабрина ничего не сказала.

Душа ее пела от осознания того, что появился на свете маленький человечек, которому она сможет дарить свою любовь.

Она уже строила планы на будущее.

Когда Шарлиз выздоровеет и выпишется из больницы, Сабрина будет помогать ей. Будет ухаживать за сыном подруги, станет самым необходимым в жизни Шарлиз человеком. И тогда, возможно, у нее получится проводить все больше времени в компании этого крохотного человечка, которого она уже успела полюбить всей силой своей нерастраченной материнской любви.

Шарлиз по-прежнему лежала без движения, когда Сабрина вернулась. — Это нормально? — спросила она у медсестры, которая ее сопровождала.

— Да, бывает, — кивнула та, приближаясь к приборам и проверяя их работу. — Она перенесла сильный стресс, и теперь ее сознание блокируется от окружающего мира. Иногда это проявляется в настолько радикальной форме…

— Понятно, — вздохнула Сабрина.

Проверив приборы, медсестра оставила Сабрину наедине с лежащей без сознания подругой.

— У тебя такой чудесный сын! — сказала Сабрина, приблизившись к кровати и всматриваясь в бледное лицо Шарлиз. — А ты все лежишь! — с упреком заметила она. — Надо встать, встрепенуться! Тебе надо растить его! Шарлиз!

Ничто не дрогнуло в лице подруги на эти призывы. Она все так же лежала, не подавая никаких признаков жизни.

Сабрина вздохнула.

— Я буду с тобой, пока ты не очнешься и не придешь в норму, — тихо сказала она. — Я буду с твоим сыном, потому что ему сейчас нужно материнское тепло, которого ты не можешь ему дать… — помолчав немного, добавила она.

И она поняла, что так и будет.

У нее появилась возможность занять в жизни Шарлиз и ее сына наиглавнейшее положение, и не стоило от этого отказываться.

Сабрина понимала, что ей дается мизерный шанс хоть частично почувствовать себя матерью, и не собиралась терять его.

4

Кира вошла в квартиру и бросила ключи на тумбочку.

Слезы все еще катились из ее глаз. Слезы горечи от потери, с которой ничто не могло сравниться.

Она прошла в гостиную и села на диван. И тут же заревела, повалившись и уткнувшись в небольшую диванную подушку, лежавшую в углу. Она долго плакала и никак не могла остановиться. Ничто больше никогда не порадует ее. Тоска и серость теперь рядом с ней, чтобы остаться навсегда…

Она даже не смогла попрощаться с Хантером! Не смогла приблизиться к гробу, чтобы поцеловать своего любимого в последний раз. Она видела спины нескольких человек, столпившихся друг возле друга и слушающих слова священника, и не решилась приблизиться к ним. Как бы она объяснила всем этим людям, кто она такая? Как?!

Но ей так хотелось попрощаться с ним… И она стояла неподалеку и беззвучно плакала, наблюдая за похоронами. Никто не обратил на нее внимания.

И вот теперь она дома и готова выть от безысходности, заполнившей ее мир.

Нет надежды ни на что хорошее…

Нет никакой надежды…

Как с этим жить?..

Кира не представляла.

Сильный звук ударил по стенам и ворвался в ее уши. Кира вздрогнула, села на диване.

Такое впечатление, будто стены содрогались под ударниками музыкантов.

Кира поднялась. Похоже, что у соседа опять вечеринка. Но сегодня она не собиралась терпеть его шумное сборище. Сегодня у нее горе. Горе! Неужели никто не может это понять?!

Стиснув зубы, она вышла из квартиры и требовательно постучала в соседнюю дверь.

Ей долго не открывали. Видимо, громкие звуки музыки заглушали стук. Но наконец замок щелкнул, дверь распахнулась.

— Здравствуйте. — Перед ней стоял мужчина и удивленно смотрел на нее. — Вы случайно не ошиблись квартирой? — с доброжелательной улыбкой осведомился он.

— Судя по всему, нет, — довольно резко ответила Кира, сразу давая понять, что разговор приятным не будет.

— Постойте, я угадаю, — перехватил инициативу мужчина. — Вы моя соседка?

— Да. — Кира гордо вскинула голову, — и я бы попросила вас сделать музыку потише!

Мужчина вздохнул. Он только сейчас заметил, что молодая женщина, обычно предпочитающая в одежде яркие цвета, сегодня в черном.

Поняв всю серьезность момента, он вздохнул.

— Простите, может быть, войдете? — Он посторонился, предлагая ей пройти.

— Нет, спасибо. Я пойду. Спасибо, что…

Не договорив, Кира метнулась в свою квартиру и захлопнула дверь.

Ее сосед еще какое-то время постоял на пороге, затем пожал плечами и закрыл дверь, вернувшись в квартиру. Он выключил музыку и задумался. Судя по всему, у этой женщины, что побеспокоила его, действительно какое-то горе…

Он позвонил друзьям и сообщил, что вечеринка отменяется. Он и сам не понимал, зачем это делает.

Кира плакала. Ей казалось, что горе переполняет ее, вместе со слезами выходя наружу. Но легче не становилось. Будто внутри нее находился непрекращающийся источник.

Она плакала и плакала, а слезы все не заканчивались.

Неожиданный стук в дверь прервал ее рыдания.

На миг Кире показалось, что это Хантер, что кошмар закончился и все стало по-прежнему. Она вскочила с дивана, выбежала в холл, распахнула дверь и замерла…

Перед ней стоял сосед и виновато улыбался.

— Знаете что… Я вдруг подумал, что вы не откажетесь от конфет. — Он смущенно показал ей большую коробку.

Кира не ответила. Разочарование отчетливо читалось на ее лице. И слезы вновь закапали из ее глаз.

— Давайте вы угостите меня чаем и все расскажете, — предложил мужчина. — Кстати, меня зовут Майкл Кроули.

— Кира Стоун… — Она посторонилась, пропуская его в квартиру.

Кира даже сама не понимала, зачем это делает. Просто вдруг осознала, что самой ей не справиться с этим горем. И, возможно, Майкл именно тот человек, который хоть немного облегчит ту тяжелую ношу, которую судьба тяжелым рюкзаком забросила ей за плечи…

Она прошла на кухню и включила чайник. Майкл положил коробку на стол, присел на один из табуретов. Они молчали все то время, пока Кира готовила чай.

Майкл наблюдал за ней. Он видел, что Кира не в себе, и не представлял, как поддержать ее. Если бы она почувствовала себя хоть чуть-чуть свободнее, если бы ему удалось разговорить ее, возможно, она смогла бы хоть немного отпустить свое горе…

Он и сам не понимал, зачем ему это нужно.

Просто вдруг он увидел перед собой несчастную женщину, и сердце его неожиданно откликнулось на ее страдания.

Кира налила чай, села перед ним.

Он пододвинул к ней коробку:

— Угощайтесь, вкусные. — И робко улыбнулся.

— Спасибо… — Кира раскрыла коробку и послушно взяла одну конфету.

Майкл смотрел на нее. Неожиданно он увидел, насколько она естественна и прекрасна.

Нет. Кира не обладала идеальной фигурой. Она была несколько полновата… Но все движения ее были наполнены такой грацией, что женственность чувствовалась в каждом ее жесте… Невысокого роста, с белокурыми волосами и огромными голубыми глазами, сразу же приковывающими к себе взор, она была женщиной с головы до пят. И это можно было понять сразу, лишь взглянув на нее…

Майкл вздохнул. Почему он раньше не замечал ее?

Правда, следует признать, что он переехал всего месяц назад и еще просто не успел познакомиться со всеми соседями. Киру он видел несколько раз, да и то мельком. Поэтому, видимо, и не успел составить о ней мнение.

Но вот сегодня… он вдруг понял, что она довольно привлекательная женщина. И ему захотелось хоть как-то помочь ей, чтобы облегчить то горе, которое постигло ее.

— Что же с вами произошло, Кира? — внимательно глядя на нее, поинтересовался он. — Не хотите рассказать?

Она посмотрела на него, несколько раз моргнула… положила конфету на стол и расплакалась.

— Простите, — пробормотала Кира, подбежав к раковине и открыв кран. — Похоже, что сегодня я не слишком хороший собеседник.

Майкл поднялся и подошел к ней, обнял за плечи, вздохнул.

— Кира, вам просто надо выговориться, поверьте, — тихо произнес он. — И станет легче. Пусть ненамного… но легче…

— Да, наверное, — прошептала она. — Только знаете… даже не знаю, что говорить…

— А что хотите! — Глаза Майкла блеснули, но она не видела этого, так как стояла к нему спиной.

Обернувшись, Кира робко взглянула на него.

— Понимаете, Майкл… Все очень просто… и одновременно очень сложно… Я потеряла близкого человека…

— С ним что-то случилось? — догадался он.

— Он погиб, — вздохнув, ответила Кира.

Она вернулась на свой табурет, и Майкл тоже. Он не торопил ее, понимая, что Кире надо время, чтобы понять, что он друг и готов ее выслушать.

И Кира будто услышала его мысли.

Слова давались ей с трудом. Но постепенно она рассказала ему обо всем, что наболело. О своей жизни до Хантера, о том, как познакомилась с ним и как полюбила его. О том, что он был женат и что из-за этого она даже не смогла подойти к гробу, чтобы попрощаться. И это оказалось последней каплей в переполнявшем ее горе.

— Понимаете, Майкл, — тихо говорила Кира, — я очень любила Хантера. Очень. Возможно, я поступала нехорошо, ведь он был женат. Но чувства… Куда от них денешься? — Она подняла на него растерянный взор опухших от слез глаз.

Майкл вздохнул.

— Не упрекайте себя, Кира. Вы жили и были счастливы. Надо радоваться, что судьба подарила вам, хоть и недолгую, возможность быть вместе, любить друг друга… Ни о чем не жалейте и храните эти воспоминания. — Он немного помолчал. — Со временем боль утихнет. И останутся только светлые картины тех моментов, что вы провели вместе. Цените это, Кира.

Она задумчиво посмотрела на него.

Откуда у этого мужчины столько житейской мудрости? Он молод, довольно симпатичен, постоянно устраивает вечеринки для своих друзей. И вдруг… такое понимание ее горя…

— Что, удивлены? — усмехнулся Майкл, перехватив ее взгляд.

И Кира смутилась, отвела глаза. Как он умудрился прочесть ее мысли? Неужели она не умеет скрывать то, что думает?

— Да все нормально, — тут же успокоил ее он. — Просто на первый взгляд всем кажется, что я… Впрочем, не обо мне речь. Давайте все же вернемся к вам. Вот вы почему-то до сих пор не съели ни одной конфеты. Неужели не верите, что они вкусные? Тогда тем более вам непременно надо попробовать.

Кира взяла конфету, бросила робкий взгляд в сторону гостя.

— Ешьте, ешьте, — подбодрил ее он. — Шоколад очень полезен… Особенно вам…

Она послушно надкусила конфету, пролившуюся сладкой начинкой ей в рот.

— И правда вкусные, — кивнула Кира, слабо улыбнувшись. — Спасибо вам.

Майкл улыбнулся в ответ.

Кира замерла.

Поразительно, как улыбка может преобразить лицо. Нет, Майкл был довольно симпатичным: среднего роста, плотного телосложения; светло-русые волосы его были коротко острижены, черты лица — правильные без видимых несоответствий… Но первыми приковывали взгляд его глаза: серые, пронзительные, они взирали на окружающих с такой проницательностью, будто всех видели насквозь. И, когда лицо Майкла озарилось улыбкой, глаза его, словно два солнышка, ярко засверкали, не давая Кире отвести взор…

Зазвонил телефон. Громкий звук его трелей разрушил какое-то волшебство, рассеявшееся, словно утренний туман.

Кира встрепенулась, извинилась перед гостем и поспешила в гостиную, где разрывался аппарат.

Звонили с работы. Стараясь, чтобы голос ее звучал ровно, Кира договорилась, что появится в офисе через день. Она понимала, что жизнь продолжается. А сидеть дома и оплакивать Хантера, как бы ей этого ни хотелось, все же выше ее сил.

Выход на работу был правильным решением…

Вернувшись, Кира заметила, что Майкл поднялся. Она удивленно взглянула на него.

— Мне кажется, что я уже засиделся, — мягко произнес он. — Поэтому я, наверное, пойду.

— Что ж… — растерянно пробормотала Кира. Она не знала, что еще сказать.

— Пообещайте мне одну вещь, — попросил Майкл, пристально глядя на нее.

— Конечно, — кивнула она.

— Если вдруг вам понадобится помощь, знайте, что за стеной живет человек, который откликнется…

И сказано это было настолько открыто и искренне, что Кира не выдержала и расплакалась.

— Спасибо вам, Майкл… — прошептала она, смахивая слезы с ресниц. — Спасибо…

— Ну что вы… — Он приблизился к ней, взял за руки, крепко сжал. — Успокойтесь, Кира. Понимаю, как вам плохо. Но не изводите себя. Жизнь продолжается. Вы это поймете несколько позже.

Кира судорожно вздохнула.

Поразительно, но, как только он крепко сжал ее ладони, с теплом его пальцев спокойствие Майкла будто передалось ей, притупляя страдания…