Ронда Грей

Мелодии белой ночи

1

Небо было сапфирово-синим и без единого облачка. Море искрилось и переливалось в лучах жаркого солнца. На горизонте виднелся остров, как говорилось в путеводителе, с развалинами храма Афродиты. Но наслаждаться видом античных руин, как бы ни были те прекрасны, Линн почему-то не хотелось. Возможно потому, что шел только второй день отпуска и приятное ничегонеделание было еще внове.

Если бы не отдаленный смех и гомон отдыхающих, не восторженные возгласы детей, можно было бы представить, что ты одна на всем белом свете. Чем не рай! Ни тебе забот о хлебе насущном, ни тебе требовательного, вечно чем-то недовольного шефа, ни сердечной тоски…

Так рассуждала Линн, удобно расположившись на махровом полотенце в тени олив и как можно дальше от примет цивилизации. Ее жизнерадостная подруга и соседка по квартире не составила ей компании, предпочтя полупустынному, каменистому пляжу бассейн отеля, шезлонг и нескольких воздыхателей. Броская красота молодой женщины не оставляла равнодушными представителей противоположного пола. И Кора уже не мыслила жизни без толпы поклонников. А вот Линн было хорошо и одной.

И, тем не менее, две недели спустя с плохо скрытым облегчением она поднялась на борт самолета и полетела назад, в Англию, где пасмурная холодная зима все еще оспаривала свои права у сумрачной, безрадостной весны…

Линн переступила порог престижного офисного здания и сразу же почувствовала себя как дома…

— Я бы тут до конца жизни осталась, — блаженно промурлыкала Кора на четвертый день их совместного отпуска, устраиваясь поудобнее в шезлонге, с бокалом в одной руке и сигаретой в другой.

— Ты через месяц помрешь со скуки, — возразила Линн, сосредоточенно втирая в кожу приятно пахнущий крем.

Может, золотисто-бронзовый загар придаст ей хоть немного шарма… С мечтой о сверхъестественной красоте молодая женщина распрощалась давным-давно. Уж слишком она Худощава и невзрачна!

— Возможно, — легко согласилась Кора. — До конца жизни — это и впрямь чересчур, но от лишней недели я бы не отказалась.

Линн из вежливости не стала спорить с подругой, а сама уже с тоской думала о папках, оставленных на столе. Ей уже не терпелось вернуться в офис…

И вот теперь, пройдя сквозь двойные стеклянные двери и направляясь к лифту, она впервые осознала: скучать по работе — знак сам по себе удручающий. Свидетельство несложившейся личной жизни. Ей уже тридцать два, и большого воображения не требуется, чтобы представить Линн Бекиншоу лет через десять — этакая старая дева, по выходным бесцельно слоняющаяся по квартире и ждущая с нетерпением понедельника. Да-с, перспектива не из приятных!

Но Линн привычно отогнала невеселые мысли, оттеснила в глубины подсознания. Прошли те времена, когда она горела энтузиазмом, строила наполеоновские планы, лелеяла золотые мечты и с девической наивностью верила, что до счастья рукой подать! С тех пор немало воды утекло — восторженная, доверчивая мечтательница осталась в далеком прошлом.

Еще из коридора Линн услышала, как шеф с размаху опустил телефонную трубку на рычаг, обрывая звонок.

Об этом она и скучала? Молодая женщина сняла плащ и шагнула было к вешалке, как вдруг дверь смежного кабинета с грохотом распахнулась и на пороге возник Норман Дейл собственной персоной: руки скрещены на груди, глаза мечут молнии.

Линн невозмутимо обернулась. За два года она привыкла к взрывной агрессивности шефа. Что-что, а запугивать он умеет; да только на нее эти выходки не действуют. Поначалу, конечно, ей приходилось несладко. Но Линн быстро научилась выдерживать яростный шквал, не моргнув глазом, и по окончании испытательного срока ей предложили постоянную работу.

— Не спрашиваю, хорошо ли провела время!

Под свирепым взглядом Нормана секретарша безмятежно прошла к столу и вежливо произнесла:

— Изумительно, спасибо.

Затем подняла взгляд и, как всегда, в полной мере ощутила на себе неодолимое воздействие незаурядной личности шефа. В любой обстановке Норман мгновенно оказывался в центре внимания, и отнюдь не благодаря чисто внешней красоте, густым темным полосам, серым глазам и атлетической фигуре.

Секрет обаяния Нормана Дейла заключался в неиссякаемой энергии, несокрушимой уверенности в себе и врожденной, исполненной достоинства властности. Стоило ему заговорить, и все присутствующие непроизвольно прислушивались. Стоило ему войти в комнату — и все головы оборачивались в его сторону, все взгляды обращались к нему.

Норман несколько раз приглашал ее на деловые ланчи с клиентами, и зоркая Линн подмечала как мужчины недоуменно хмурятся, пытаясь разгадать, ее шефа, а женщины украдкой поглядывают на него из-под ресниц.

— Небось, день деньской плескалась в бассейне да под солнышком нежилась?

Линн в очередной раз удивилась: и как можно получать удовольствие от работы под началом мужчины, который об общепринятой вежливости вспоминает лишь тогда, когда ему это на руку?

— Да, замечательно отдохнула, — отозвалась она, не поддавшись на провокацию.

Игнорируя шефа, вставшего точнехонько напротив ее стола, Линн принялась сосредоточенно разбирать почту, захваченную из приемной, откладывая в сторону те письма, с которыми предстояло иметь дело ей самой.

Несмотря на властную требовательность и тяжелый характер Нормана Дейла, они славно сработались, и постепенно на хрупкие плечи Линн ложилась все большая ответственность. Фактически, продолжая числиться секретаршей, она превратилась в личную помощницу шефа. Тот всецело доверял ей. Реклама — дело тонкое, разные попадаются клиенты — и капризные, и истеричные. Но Линн превосходно с ними справлялась. Ни на минуту не позволяла себе отвлечься, дипломатично смягчала слишком резкие выражения шефа, находила выход из любой конфликтной ситуации. За это Норман ее и ценил.

И платил соответственно. По сути дела, куда больше, нежели предложила бы любая другая фирма. Непомерная щедрость Нормана Дейла обернулась и благом, и одновременно ловушкой: потому что, сменив работу, молодая женщина лишилась бы львиной доли дохода, а Линн уже привыкла к определенному стилю жизни. Она проводила отпуск за границей, время от времени обедала в дорогих ресторанах. Могла даже позволить себе заказать платье-другое у ведущих модельеров. Да только к чему? Роскошные наряды требуют соответствующих форм. А на ее тощей фигурке любое платье повиснет жалкими складками.

— Ну что ж, хоть одному из нас не на что пожаловаться!

По тону шефа выходило, что упомянутые две недели обернулись для него сплошным кошмаром только благодаря коварным проискам секретарши.

— Много заказов? — осведомилась Линн, глядя, как Норман бесцеремонно уселся на край ее стола и сдвигаться с места, похоже, не собирался. — Как там Леон Найлз? Договор с ним подписали-таки?

— Со страшным скрипом. — Норман невесело рассмеялся. — И сказать за это спасибо следует отнюдь не тупоголовой дуре, которая тебя подменяла!

— Агентство превосходно отзывалось о Синтии, — возразила Лини. В противном случае я бы не предложила ее кандидатуру.

Молодая женщина умолкла, пытаясь вычислить, что же произошло. Не первый случай, ох не первый! Оказавшись, лицом к лицу с Норманом, спокойные, выдержанные девушки превращаются в смущенных, лепечущих школьниц. И неудивительно Норман Дейл отдает распоряжения пулеметной очередью, а любое свидетельство некомпетентности воспринимает в штыки. И терпением отнюдь не отличается.

— Что за агентство? По трудоустройству идиоток?

— Не смеши меня. Неужели я наняла бы девицу, не способную справиться со своими прямыми обязанностями? Себе дороже: приедешь из отпуска, и изволь за нее доделывать то, что накопилось за твое отсутствие! — И Линн обреченно окинула взором гору папок.

Проследив направление ее взгляда, Норман торжествующе хмыкнул.

— Что и требовалось доказать. Да девчонка не знала, с какой стороны подойти к машинке!

— У нее скорость печатания намного выше средней.

— Всякий раз, когда я пытался ей что-то продиктовать, безмозглая девица впадала в истерику.

Линн понимающе кивнула, мысленно представляя эту сцену во всех подробностях. Уничижительный отзыв Нормана, вне сомнения, означал, что бедняжка задавала вопросы, вместо того чтобы следить за текстом, причем диктовка то и дело прерывалась телефонными звонками.

В результате возникал весьма приблизительный черновик письма, и секретарше предстояло самостоятельно его обработать, изложить основные мысли четко, ясно и последовательно, учитывая исходные данные о клиенте. Бедная девочка! В следующий раз нужно будет нанять кого-то постарше, с достаточным самообладанием; не всякий способен выстоять перед деспотичной требовательностью Нормана Дейла!

— И нечего так на меня смотреть! — раздраженно фыркнул он.

— Как так?

— Давая понять, что я, дескать, сам виноват, если не ужился с временной секретаршей, которая, судя по всему, и курсов-то не закончила! Я разумный, рассудительный человек…

Линн с трудом сдержала ехидный смешок.

— О, несомненно, — любезно заверила она. — Принести тебе кофе?

— Да, в мой кабинет. Мне нужно обсудить с тобой кое-какие материалы. У нас новый заказчик. Некий титулованный болван хочет, чтобы мы ненавязчиво, со всей возможной деликатностью разрекламировали его родовую усадьбу. Ни с кем не желает иметь дела, кроме меня.

— Родовую усадьбу?

— Возвращайся с кофе, тогда и узнаешь все подробности.

Шеф встал, пригладил волосы. И в сознании Линн мелькнула непрошеная мысль: а ведь более привлекательного мужчины, чем Норман Дейл, она в жизни своей не встречала! Резкие, точно изваянные из камня черты лица несли на себе отпечаток высокомерия, за которым, однако, угадывалась страстная, неукротимая натура. Сколько чувственного обаяния таили в себе изгиб губ и глаза, осененные густыми ресницами, гибкая грация движений! Спортом Норман не занимался и с тренажерами отродясь дела не имел, но стройное, мускулистое тело атлета потрясало воображение.

Возможно, именно поэтому они так славно сработались. Линн признавала — беспристрастно, точно доктор-диагност, — что шеф ее потрясающе хорош собой, да только ей он не нравится. Высокий, темноволосый красавец — таких мужчин, как подсказывал опыт, лучше избегать. Однажды она уже совершила ошибку — и повторять ее не собиралась.

В свою очередь и она, Линн, явно не во вкусе Нормана Дейла. Он приверженец весьма определенного типа женской красоты. Секретарше довелось посмотреть на двух его пассий и обе походили друг на друга как две капли воды томные сексуальные блондиночки, особым интеллектом не блещущие, — по крайней мере на первый взгляд. Обе — из тех женщин, которые подбирают платье под цвет помады и даже под проливным дождем и на сильном ветру умудряются сохранить безупречный макияж и прическу в первозданном виде.

Прежняя секретарша Нормана, та, что уволилась за четыре месяца до прихода Линн, пятидесятилетняя карга, если верить девушкам из бухгалтерии, даже летом щеголяла в твидовых юбках и невообразимых ботах. За нею последовала череда ослепительных и некомпетентных девиц, ни одна из которых надолго в офисе не задержалась.

Линн знала: шеф ценит в ней ум… и отсутствие сексапильности. Это отчасти льстило, а отчасти угнетало, в зависимости от того, с какой стороны взглянуть…

Молодая женщина сварила кофе и отнесла чашку в кабинет начальника. Норман беседовал по телефону: он откинулся в кресле и жестом велел ей присесть, не сводя с нее глаз.

И под испытующим взглядом шефа Линн вдруг отчаянно смешалась. В серых глазах Нормана явственно промелькнуло что-то вроде восхищения — лишь искра, не более, но от внимания молодой женщины она не укрылась. Должно быть, сказывается благотворное влияние греческого солнца. Потемнеть до модного шоколадного оттенка так и не удалось, но легкий золотистый загар ее, несомненно, красил.

Линн послушно села на стул и расправила на коленях юбку, глядя прямо перед собою, в окно, на пасмурное свинцово-серое небо. Загар там или не загар, она и без помощи зеркала знает, чего ей недостает. Прямые, темные, распущенные по плечам волосы достаточно густы и шелковисты, и ухаживать за ними легко. Однако в сочетании с правильными, но лишенными изящества чертами лица придают владелице вид обыденный, заурядный: ни дать ни взять соседка по лестничной клетке, приятельница по детским играм. Да и пышными формами природа Линн обделила. Она об этом знала и не особо печалилась. Разве что иногда, оказавшись в обществе роскошной красотки, испытывала легкий укол зависти: целый мир облегающих платьев с низким вырезом был для нее закрыт…

— Эй, приди в себя!

При звуках глубокого, с хрипотцой голоса Линн очнулась от раздумий.

— Прости, опять мысли где-то бродят…

— И в прескверных местах, судя по лицу!

Линн вспыхнула, смущенно потупилась. Вечно она забывает, до чего проницателен этот Норман Дейл: читает чужие мысли как раскрытую книгу! А собственные хранит под замком…

— Я просто размышляла, что надо сделать в первую очередь, придя домой, — нашлась с ответом Линн, и шеф саркастически изогнул бровь.

— Ах, простите, что возвращаю вас к тривиальным служебным обязанностям! — Норман скрестил руки на груди и окинул собеседницу задумчивым взглядом. Квартирка твоя видится мне не иначе как образцом идеального порядка, — протянул он.

Линн залилась жарким румянцем.

— Там хаос, — вызывающе ответила она: дескать, попробуй возрази! — Повсюду валяются книги, одежда разбросана по всем стульям, в раковине гора немытой посуды.

Молодая женщина потупилась, притушив дерзкий огонек в глазах. Так, значит, шеф считает ее чопорной, педантичной занудой? Выходит, если на работе Линн Бекиншоу исполнительна и пунктуальна, она и в личной жизни такова? Ему-то откуда знать? Может, едва покинув офис, она с головой бросается в разгульную, развеселую жизнь баров и кафешантанов?

— Я до глубины души потрясен, — сообщил Норман, откровенно забавляясь возмущением секретарши. — И Кора до сих пор не призвала тебя к ответу?

— Да после отпуска в доме всегда беспорядок, — отозвалась Линн, с трудом взяв себя в руки. — Мы и чемоданы-то едва успели распаковать.

— Почему бы вам не нанять домработницу?

— Излишняя роскошь.

— Разве я мало тебе плачу?

— Более чем достаточно, — заверила Линн, тревожно гадая, куда приведет этот разговор. — Вообще-то я люблю прибираться, — неохотно призналась она. — Работа по дому успокаивает нервы.

— Ты — первая женщина, от которой я это слышу.

«Верно, не с теми компанию водишь!» — так и вертелось у нее на языке. Впрочем, Норман и не посмотрит в сторону женщин, которым пришло бы в голову прибраться у него в доме. Таких он обходит за милю. В представительницах прекрасного пола Норман ценит отнюдь не домовитость. Он не мечтает о мирных вечерах перед телевизором и о котлетах по-домашнему, не нужна ему маленькая хозяюшка в переднике, и бремя брачных уз ни к чему!

— Ты говоришь, на горизонте маячит новый клиент?

— Где-то тут лежала папка… — Норман выдвинул ящик стола и нетерпеливо порылся внутри. — Куда же я ее задевал? Вроде клал сюда, под бланки…

— Может, Синтия убрала? — предположила Линн.

— С какой стати? — разозлился Норман.

— А вдруг сочла своим долгом? Подшивка и хранение документов входит, знаешь ли, в круг обязанностей секретарш. Даже тех, что еще не окончили курсов.

Норман рывком задвинул ящик и, сощурившись, воззрился на собеседницу.

— Язвишь, Линн? — Он выразительно хмыкнул. — С каких это пор?

Линн промолчала. Обычно она усилием воли подавляла любой ехидный ответ, что так и просился на язык. Всегда держалась ровно, невозмутимо, благодушно. Исправно выполняла работу и крайне редко позволяла себе выказать личное отношение к чему бы то ни было. Но за две недели, проведенные под жарким греческим солнцем, в душе ее всколыхнулось нечто новое. На каждом шагу ей встречались юные парочки, поглощенные друг другом, позабывшие об окружающем мире.

Отель «Сирена» одним названием приманивал толпы молодоженов и для Линн оказался не самым удачным выбором: впервые в жизни она с горечью осознала собственное одиночество. Правду сказать, Кора тоже не была замужем, но она-то меняла мужчин как перчатки. Жизнерадостная, кокетливая, Кора просто-таки лучилась обаянием, привлекая поклонников, точно мед — мух.

Будучи реалисткой, Линн отлично понимала: это не ее случай. Ее порога не обивали толпы воздыхателей. Да, друзья порой приглашали Лини на обед или в театр, но только теперь, как ни странно, молодая женщина почувствовала себя обделенной. Возможно, потому что пересекла тридцатилетний рубеж. Время словно ускорило свой бег. Ласковый ветер, что прежде лениво перелистывал страницы календаря, день ото дня набирал силу.

Линн улыбнулась Норману, искусно разыгрывая непонимание, и решила впредь вести себя сдержаннее. А разные там неуместные мысли разумнее оставлять дома или, по крайней мере, запирать в самом дальнем уголке сознания, недоступном для посторонних.

— И как же вы с Корой развлекались в солнечной Греции, хотел бы я знать? — полюбопытствовал шеф, и Линн лишний раз подосадовала на собственную неосмотрительность.

Норман Дейл обожал сложные ребусы. В течение двух лет Линн не снимала маски. И хотя поначалу шеф из вежливости расспрашивал секретаршу о жизни вне офиса, он вскоре понял, что ответов не дождется, и утратил всякий интерес к подчиненной.

А теперь, по глупости, она позволила ему заглянуть под маску. Дала понять, что за неизменно учтивой улыбкой таится нечто большее.

— Да как все, — туманно пояснила Линн.

— В самом деле? Например?

— Ты же сам сказал: плескались в бассейне, на солнышке нежились.

А ведь большинство тамошних влюбленных парочек ей в дети годились! Или, может, она сама ощущала себя почтенной матроной в сравнении с юными счастливцами? Внезапно в груди Линн всколыхнулось горькое недовольство жизнью — и снова угасло. Да что с ней такое? Никогда она не плакалась на судьбу и начинать не собирается!

— Так две недели не выдержишь.

— Мы и на пляж ходили.

Линн предпочла бы вернуться к разговору о фамильной усадьбе и проблемам других клиентов, ждущих своей очереди. Но она знала: тем самым лишь распалит любопытство шефа. А так, глядишь, через пару минут допрос ему прискучит, он и отступится.

— Хорошо поплавали?

— Вода холодновата.

— А как насчет вечеров? Что незамужние девицы поделывают за границей, будучи в отпуске?

Норман усмехнулся, откровенно забавляясь смущением жертвы, и Линн окончательно разозлилась.

— Думаю, на этот вопрос ты и сам в состоянии ответить, — ровным голосом отозвалась секретарша. — В конце концов, не мы ли широко рекламируем самые разные увеселения?

— Ах, да! — Норман снова задумчиво оглядел собеседницу. — Ночные клубы, бары… секс.

Слово упало в тишину, точно запретный плод, и Линн вспыхнула до корней волос.

— Мне уже не шестнадцать, — пролепетала она, смешавшись; иного ответа в голову просто не пришло.

— Хочешь сказать, что стара для ночных клубов? Или баров? Или секса? Или и того, и другого, и третьего?

Линн резко захлопнула блокнот и одарила шефа возмущенным взглядом.

— Чем я занимаюсь в отпуске, не ваша забота, мистер Дейл! Если вам и впрямь не терпится узнать, что поделывают в отпуске незамужние девицы, съездите на курорт сами и выясните. Держу пари, в красавицах, желающих просветить вас, недостатка не будет!