— Не будь так сурова, Дора. Большинство из них выросли сиротами.

— Да, но порядочным сиротам имена дают хранители веры. Эта женщина совершила что-то плохое, раз осталась без имени.

Матар потянулся погладить дрожащую Лику по голове, но Дора убрала его руку с возгласом:

— Причёску испортишь!

Карета подъехала к парадным воротам дворца. Матар подал руку сначала жене, а после — Лике.

Она замешкалась. Выходить из кареты не хотелось.

«Что будет, если велеть кучеру гнать лошадей подальше отсюда?» — подумала Лика. Она понимала, что кучер не посмеет её ослушаться, но несколько часов свободы не стоили того скандала, который последует после такого бегства.

Лика вздохнула и сделала шаг на подножку.

«Подобрать платье. Держать голову прямо».

Дверца кареты со щелчком захлопнулась за спиной, и двор, полный гостей, взорвался аплодисментами.

Лика шла впереди и неловко кивала всем подряд. Люди пожирали её взглядами. Чувство наготы усилилось настолько, что едва удавалось бороться с желанием постоянно поправлять лиф и лямки платья. Мать строго-настрого запретила так делать.

«Не споткнуться. Держать подол. Смотреть, куда ступаешь, но надолго взгляд не опускать. Улыбайся, улыбайся, улыбайся!»

«Если нет иного выхода, используй их же оружие, дочка», — вспомнила Лика слова отца. Облизнув губы, она начала рассматривать людей. У гостей из-за Шёлкового моря в волосах торчали длинные красивые перья, а жители севера облачились в меховые жилетки, хотя на улице было тепло. Несколько мелких лордов в сопровождении жён и детей смотрели на Лику не только с любопытством, но и с завистью. А вот западные господа её откровенно напугали. Их взгляды не выражали ничего, кроме недоумения.

— Отец, — спросила Лика, — кто эти люди?

— Это бывшие рабовладельцы. Видишь, как их оттеснили? А сразу за ними стоят двое из отрицателей. Держись от них подальше.

— Но почему?

— Позже объясню.

— Прекратите оба! На нас весь двор смотрит! — прошипела сквозь улыбку Дора.

Когда они подошли к лестнице, к Лике тут же подбежал слуга.

— Сто ступенек, госпожа. Я помогу вам. Вот так, осторожно.

Она почувствовала, как запылали щёки. На вид мальчик был того же возраста, что и она, но наверняка куда более знатного рода, раз служил в замке.

Увидев, что белую лестницу выдраили до блеска, Лика перестала беспокоиться, что её платье запачкается. Следом поднимались ещё гости, а многие давно собрались внутри. У входа в зал стоял распорядитель торжества. Он внимательно посмотрел на подошедших и громко объявил:

— Господин и госпожа Пейран и их бесценная дочь — Лика Пейран!

Лика заглянула внутрь зала и ахнула: «Сколько народу!»

Здесь реакция на её появление была не столь бурной. Многие гости подняли бокалы, но большинство из них лишь мельком взглянули на неё, не прервав беседы. Для столь влиятельных господ бесценные не были каким-то чудом. Лика немного расслабилась и куда увереннее вошла внутрь.

— Господа, — сказал мальчик-слуга, — ваш столик находится в конце зала, в трёх столиках от ре́йнского. Прошу за мной.

Лика боялась опозориться. Ей казалось, что она забыла все правила этикета, но опасения оказались напрасными. Люди улыбались, а она улыбалась в ответ. Когда Лике говорили что-то, она отвечала искренне и вежливо. Родители всегда были за её спиной. Доре не терпелось с кем-нибудь познакомиться и завести разговор с придворными дамами. Матар пожимал руки мужчинам и перебрасывался с каждым парой слов. Все ждали появления правящей четы и принцев. Лика же наивно надеялась, что случится чудо: вдруг Севир сам откроет шкатулку или Стефан передумает и сделку отменят?

На их столике было множество вкусностей. От переживаний проснулся зверский аппетит, и она не заметила, как съела пять разных закусок: ягоды с сыром, мясные шарики с травами, фрукты в меду, ореховые палочки и тарталетки с кремом. Забывшись, Лика отпила из бокала и чуть не выплюнула страшную кислятину.

— Детка, ну-ка поставь, — хохотнул отец, забрав бокал. — Это же вино! Надо попросить, чтобы тебе принесли нектара или воды с лимоном.

— Ты ещё молока попроси, — возмутилась Дора, но, заметив кого-то, тут же улыбнулась и присела в реверансе.

Лика заглянула матери за спину и чуть не подавилась недоеденным пирожным.

К Пейранам приближался невероятной красоты зверь. У существа была волчья морда, лазурные большие глаза и белый мех, а на огромный пушистый хвост ложились длинные птичьи перья. Когти на тонких лапах походили на орлиные. Зверь был прекрасно сложен, а в его облике не наблюдалось ни одной лишней детали, ни одной неправильной линии.

Но, конечно же, мать поприветствовала не это удивительное существо, а его спутника. К Лике подошёл мужчина. Он был чуть младше Матара, с едва заметной проседью в волосах. Короткая аккуратная бородка скрывала длинный шрам, кончик которого виднелся около уха.

— Лорд Ренфел! Какая честь! — воскликнул Матар, протянув руку. Лорд с готовностью её пожал, затем поцеловал ладонь Доры, чем вогнал её в краску, а после так же поприветствовал и Лику. Она честно старалась смотреть в голубые глаза Ренфела, но всё её внимание приковывал неведомый зверь.

— Лика, лорд Ренфел — познаватель. Он изучает шкатулки и дары Двуликой, — объяснила Дора.

— Рад вас видеть. Я много слышал о семье Пейран, — улыбнулся он. — Юная Лика, у меня для вас подарок.

— Лика! — шикнула Дора, незаметно дотронувшись до спины дочери.

Лика вздрогнула: она всё прослушала.

— Простите, лорд Ренфел! Я не хотела проявить неуважение, просто…

— Ничего, — хохотнул Ренфел. — Все так реагируют на Вьюгу.

— Вьюга, — повторила Лика. — Красивое имя!

Вьюга принюхалась и ткнулась носом в ладонь Лики, и та хихикнула.

— Кличка, детка, — поправил её отец.

«Точно! Животным дают только клички. Как глупо».

— Она появилась из шкатулки, которую для меня открыл бесценный, — сказал лорд Ренфел, погладив зверя по шее.

— А Вьюга… она кто? Я хочу сказать, я никогда не слышала и не видела таких… зверей… — Лика запнулась, поймав взгляд матери.

Но лорд Ренфел с улыбкой ответил на вопрос:

— Это и неудивительно: в Ародане подобные ей не обитают. На крышке моей шкатулки было сказано, что дар сей ищет жизнь среди звёзд, но, полагаю, это метафора. Я пытался придумать для Вьюги название, вроде птицеволка, — услышав это, Вьюга недовольно заворчала и игриво куснула хозяина за палец, вызвав у Лики смешок, — но ей всё не нравится. Так или иначе, о таком друге я и мечтать не смел! Поэтому сегодня, я надеюсь, вы поможете юным принцам обрести то, что уготовила им богиня. Хочу подарить вам, Лика, вот этот кулон.

Лорд Ренфел достал из кармана коробочку. Лика поблагодарила лорда за подарок и осторожно вытащила украшение — ключик из железного золота, с одной стороны украшенный голубым топазом, а с другой — тёмным гиацинтом.

«Богиня, до чего же красиво!»

— Этот ключ не только символичный подарок для бесценной. Как-нибудь приедете в седьмую ветвь и узнаете, что он открывает. Ну, а ещё он подходит к вашим глазам.

Лика, засияв от счастья, быстро застегнула цепочку.

Тут, заглушив все разговоры, грянули трубы. Лорд Ренфел попрощался и отошёл. Гости стали подтягиваться к центру зала. Попытка спрятаться за спинами родителей провалилась, и мать подтолкнула Лику в первый ряд.

Высокие двери отворились, и в зал вошли юные принцы и их родители. Лика никогда не видела их так близко. Она успела рассмотреть хмурое лицо Стефана и украшенное рубинами платье рейны, мельком глянула на маленького принца, который ковырял в носу.

А затем Лика встретилась взглядом с принцем Севиром.

Её словно пронзило ледяное копьё. Лика смотрела на принца, казалось, целую вечность. Когда он наконец отвернулся, Лика снова смогла нормально дышать.

Насколько сильно облик Севира не соответствовал его взгляду! Со стороны принц выглядел безупречно: дорогие одежды, отточенные движения, идеальная улыбка и осанка. А на Лику будто смотрело запертое в тесной клетке животное, которое хотело выбраться на свободу. Севир был похож на зеленоглазую змею, заточённую в старой коже.

«Сломанный, — подумала Лика. — Принц тоже сломанный, но почему?»

Всё веселье слетело с неё в один миг. Она ощутила липкий ужас, который каждую ночь будил её очередным кошмаром.

Она больше не переживала, что не сможет открыть шкатулки принцев.

Лика боялась, что сможет. И боялась того, что увидит внутри.