Мы начинаем катить велики по тротуару, мимо заколоченных витрин, разрисованных граффити. На дворе май, но с серого Северного моря дует холодный, влажный ветер; мелкий мусор кидается нам под ноги, как непослушный щенок. Мэнни останавливается вытащить из спиц велика обёртку от фруктового льда.

— Ты не пугайся, Уилла, — говорит он. — Просто я жил примерно в тысяче временных семей с новыми родителями, новыми братьями и сёстрами и считаю, что так быстрее. Я всё равно тебе это расскажу рано или поздно, так почему бы не сделать это рано? — Потом он улыбается мне, будто подначивая меня поспорить.

— Потому что… я тебя вообще не знаю?

— Именно поэтому! А так узнаешь. Понимаешь ли, мы подружимся, я уже вижу. Упс, осторожно — собачьи какашки!

Я огибаю их.

— Уже видишь?

— Поверь мне, если бы ты сменила столько школ, спецшкол, семей и детдомов, сколько я, у тебя бы выработалось чутьё на такие вещи. Кроме того, тебе нужен друг, так почему бы мне не стать им?

Сгорая со стыда, я прекращаю катить велик и перекидываю через него ногу, собираясь уехать.

— Эй, постой! — говорит Мэнни. — В чём дело?

— В тебе дело. Не нужен мне друг.

— Тогда почему ты возвращаешься со школы одна? Почему тусуешься в обед в библиотеке сама по себе? Почему…

— Ладно, ладно, — рявкаю я. — Может, у меня не так много друзей. Тебе-то что до этого?

— Ну, у меня вообще ни одного нет. Пока что. Так что, знаешь…

Мэнни видит, что мне немного неловко, так что быстро перехватывает нить разговора.

— Ладно, — говорит он. — Эмануэль Уивер — это ты уже знаешь. День рождения: первое февраля, подарки приветствуются, но не обязательны. Шутка! Братьев-сестёр нет. Последняя приёмная семья переехала в Австралию, чтобы убраться от меня как можно дальше.

Я бросаю на него взгляд. На его лице полуулыбка, так что, наверное, он шутит. Он продолжает:

— Сейчас живу под опекой Норт-Тайнсайдских соцслужб в детском доме имени Уинстона Черчилля на побережье. Папу никогда не знал. Мама… больше не с нами.

Он делает паузу.

— Вот и всё. Это я.

Это всё как-то неожиданно, особенно последняя часть. Я говорю:

— О. Понятно. Хорошо. Ну, то есть в том, что ты сказал в конце, нет ничего хорошего. Мне очень жаль. Я хочу сказать, твоя мама… — Я лопочу что-то несвязное и мне неловко.

— Ага, ну да, спасибо. Ты, наверное, хочешь узнать, что с ней стало?

— Нет! Ну то есть, если она, ну ты понимаешь, эм… умерла, тогда, эм…

О нет, это просто ужасно.

Мэнни перебивает.

— Она не умерла, Уилла.

— О. Просто ты сказал, что она больше не с нами, так что я подумала…

— Нервный срыв, — говорит он. — Если кратко, она пошла по магазинам и больше не вернулась. Это длинная история. Я был совсем маленьким.

— Это просто жуть, Мэнни. Бедная она. Бедный ты.

Мэнни прекращает толкать велик и начинает возиться с одним из тормозных тросиков.

— Спасибо, — со вздохом говорит он. — Никто толком не знает, что именно произошло. Мне было всего четыре, так что мне талдычили в основном «У мамочки головка бо-бо» и всё в таком духе. Формально она всё ещё считается «пропавшей без вести». Но Джейкоб — это мой соцработник — говорит, что я должен учиться жить с мыслью, что моя ма, возможно, умерла. — Он пожимает плечами. — Вот только она жива.

Сложно придумать, что сказать. Со мной обычно редко делятся такими личными подробностями, особенно так внезапно. Некоторое время мы катим велики молча, а потом я спрашиваю:

— Откуда ты знаешь?

— Я не знаю, — отвечает Мэнни. — Но только то, что я чего-то не знаю, ещё не значит, что это не так. Когда-нибудь я её найду. Я это чувствую.

Я снова гляжу на него: он выпятил челюсть и крепко стиснул губы, будто привык рассказывать эту историю и не плакать. Глаза у него сияют. Несколько секунд мне ужасно неловко, а потом Мэнни говорит:

— Ну ладно. Всё обо мне да обо мне. Что насчёт тебя?

Ого.

— Эм… э… Вильгемина Шафто, но так меня никто не называет. День рождения: четырнадцатое ноября. Живу с мамой и папой, они управляют Уитли-Бэйским парком отдыха «Счастливая Страна». — Я тараторю, и всё это звучит слишком нормально и идеально по сравнению с историей жизни Мэнни, так что я добавляю: — У меня есть сестра, её зовут Алекс. Ей пятнадцать, и она настоящая заноза в одном месте. А ещё мои мама с папой вечно ругаются, потому что бизнес идёт плохо, ну и… как бы…

Я умолкаю. Это всё правда, но, конечно, подробностей я не знаю. Мама с папой велели мне не болтать про бизнес — вдруг поползёт слух, что у «Счастливой Страны» проблемы. Каждый раз, когда к нам собираются приехать люди из «Солнечных Сезонов» на своих блестящих машинах, родители начинают ругаться всё сильнее.

— …и из-за войны, — добавляю я. — Они вечно ругаются из-за войны.

— Почему? — спрашивает Мэнни с искренним недоумением.

— Ну, знаешь, у них разные мнения на её счёт.

— Разве они могут что-то изменить?

— Ну, нет — само собой. Никто из нас не может.

— Вот именно. Поэтому я предпочитаю волноваться о вещах, которые могу изменить.

Мы уже на том отрезке пути, когда мне надо идти прямо, а Мэнни — сворачивать налево к детскому дому имени Уинстона Черчилля. Он говорит:

— Видишь — теперь мы друзья? Встретимся здесь завтра в восемь тридцать и поедем вместе. Кстати, какой у тебя номер?

— У меня… номер?

— Ну да — телефонный номер?

Мне приходится залезть в телефон и найти свой номер, потому что наизусть я его не помню. Мне кажется, раньше меня никто и не спрашивал, по крайней мере никто из ровесников.

Я говорю:

— Ты разве не пользуешься «Квиком»? — и Мэнни, кажется, слегка смущается, но тут же прикрывается улыбкой.

— Не — это для лузеров! Я предпочитаю классику. Глянь-ка вот на это!

Мэнни достаёт свой телефон — крошечный, с малюсеньким экраном. Он с кнопками, как на самых древних телефонах, а на логотипе написано «ЭРИКССОН» — никогда о таком даже не слышала.

— Это, считай, антиквариат. Мой соцработник швед, это он его мне нашёл. Он звонит и отправляет сообщения. И всё. Джейкоб не очень-то жалует смартфоны. Считает, будто они «мешают нам говорить лицом к лицу» и так далее. Кстати говоря, — спохватывается Мэнни, лезет в сумку и вытаскивает оттуда потрёпанную книгу. — Подумал, тебе понравится это почитать.

...

КРИПТИДЫ — ЗА ПРЕДЕЛАМИ ОЗЕРА

ЛОХ-НЕСС

Автор

Доктор Э. Борбас

На обложке — зернистая картинка, изображающая нечто в озере — лох-несское чудовище, по всей видимости. Я переворачиваю книгу и читаю аннотацию.

...

От древних легенд о лох-несском чудовище до современных историй о бодминском звере по всему миру насчитывается великое множество свидетельств о загадочных существах. Если они реальны, откуда же они берутся?

Я смотрю на Мэнни — он ухмыляется.

— Джейкоб говорит, одолжить кому-то книгу — это идеальный способ подружиться, потому что так её придётся вернуть, и вы сможете её обсудить. Местами там запутанно, но она неплохая.

С этими словами он укатывает на велике прочь, а я остаюсь листать странную книгу. В ней есть картинки больших, смахивающих на котов зверей и живущих в озёрах гигантских змей, чего-то под названием бигфут и мексиканского монстра, который высасывает кровь из коз…

Проходит пара минут, прежде чем я наконец сажусь на велик и осознаю, что, несмотря на всю странность ситуации, Мэнни прав. Кажется, у меня появился друг.