Эдна… Даже сейчас, спустя почти год, на Саманту по-прежнему накатывала дурнота, когда она вспоминала этот ужасный вечер. Макс уехал на конференцию за город, и Саманта решила сделать ему сюрприз. Она надела соблазнительное белье, оставила Энни с экономкой и дедушкой, которые обожали девочку, и поехала в местечко, где проводилась конференция. Она добралась до него поздно вечером и, не останавливаясь, поскольку знала номер комнаты Макса из телефонного разговора с ним, прошла прямо туда. Дверь была не заперта, и, собираясь удивить мужа, она вошла без стука.

Вот это был сюрприз! Для всех присутствующих! Двое лежали в кровати, в которой должен был лежать только один. Макс, явно ошарашенный, резко натянул одеяло до подбородка. Женщина, прижимавшаяся к нему, громко засмеялась. Саманта до сих пор слышала этот смех, он стоял у нее в ушах по ночам, когда она не могла заснуть. Она сразу узнала эту женщину. Эдна Блейер. Эдна тоже была юристом, и Саманта встречалась с ней на различных общественных мероприятиях, проводившихся юридической фирмой, в которой Макс был одним из компаньонов.

Эдна была голой. В отличие от Макса она даже не сделала попытки принять благопристойный вид. Черные волосы, которые обычно были собраны сзади в элегантную высокую прическу, теперь разметались по плечам.

— Саманта! — хрипло воскликнул Макс. — Что ты здесь делаешь?

Она была не в состоянии говорить. Ноги у нее подкосились, ей пришлось опереться на косяк, чтобы не упасть. Тошнотворное отвращение, горячее и горькое, подступило к горлу.

По-прежнему не произнося ни слова, она отступила в открытую дверь. Сквозь окутавший ее туман она едва различала голос Макса, но не стала вслушиваться в то, что он говорит. Не обращая внимания на любопытствующие взгляды людей в фойе, Саманта выскочила из здания, бросилась к машине и без остановки гнала до Нью-Йорка. К полуночи Она была на Лонг-Айленде.

Телефон звонил несколько раз, но Саманта не снимала трубку. Она глаз не сомкнула в ту ночь. Когда ранним утром Макс вернулся домой, Саманта уже собрала вещи для себя и Энни.

— Нам нужно поговорить, — настаивал Макс. — Я все объясню.

Она резко повернулась к нему.

— Я сама была там и все видела. Мне не нужны объяснения.

— Ты не понимаешь, Саманта. Мы с Эдной просто…

— Весело проводили время, когда я вторглась без предупреждения, — перебила она.

Макс покраснел, в его глазах запылала ярость.

— Сарказм здесь неуместен, Саманта.

— Это абсурд! Полный абсурд! Ты мне изменяешь, и ты же имеешь наглость критиковать мой тон. Ты гораздо отвратительнее, чем я думала. Ты хочешь знать, зачем я приезжала, Макс? Мне пришла в голову сумасшедшая идея провести с тобой романтический уикенд. Тебе это кажется странным?

— Господи! Саманта! — сдавленно пробормотал он.

Как он играет! Неудивительно, что он так блестяще выступает в суде и оказывает такое воздействие на присяжных. Но с ней у него ничего не выйдет, он не сможет заворожить ее опять.

— Не правда ли, совершенно сумасшедшая идея, Макс? — Она с треском захлопнула крышку чемодана. — Я ухожу.

— Ты не сделаешь этого. — Макс был потрясен. Саманта только с презрением глянула на него. — Ты хочешь забрать с собой Энни? — У него был вид человека, потерявшего последнюю надежду. Он на самом деле поразительный актер. — Саманта, пожалуйста, позволь мне все объяснить.

На какое-то мгновение Саманте захотелось услышать, что он скажет. Но она не позволила себе расслабиться. Никаких объяснений. Разумеется, он будет соловьем разливаться, лишь бы удержать ее.

— Я не хочу ничего слушать. — Она бросила на него уничтожающий взгляд. — И конечно же, я забираю с собой Энни. Ты сможешь навещать ее. На это ты имеешь право. Как бы сильно я тебя ни ненавидела, а поверь, это так, но девочке нужен отец.

Он попытался остановить ее:

— Ты не можешь уйти просто так, не выслушав меня! Эдна и я — это совсем не то, что ты думаешь.

— Не сомневаюсь: то же самое говорят все мужчины, которых жена застала с любовницей.

— Ничего не было. Ничего не произошло.

— Пусти меня, Макс!

— Только дай мне сказать.

— Нет! — Саманта закрыла уши руками. — Разве ты не понимаешь, Макс? Я отказываюсь слушать про Эдну. Я сама все видела. Слушать, как ты будешь изворачиваться? Мне станет от этого еще хуже, чем сейчас.

— Зачем же все ломать?! — воскликнул он.

— Ты невозможен! — Саманта взяла по чемодану в каждую руку. — Сейчас я погружу вещи, и мы уедем. Тебя выслушает мой адвокат.

Стоя сейчас возле детской кроватки, под шум идущего за окном дождя, Саманта пыталась прогнать эти воспоминания. Она думала о своей любимой маленькой крошке. В приглушенном свете ночника — Энни была нервной девочкой и боялась темноты — на пухлых щечках мелькали причудливые тени.

В спящих детях есть некая беззащитность, уязвимость. Энни, конечно, не может самостоятельно принять решение, касающееся ее будущего, этого не может ни один четырехлетний ребенок. Глядя на нее, Саманта вдруг почувствовала неуверенность. Лучше бы Макс вообще не приходил со своим предложением. Теперь она всю жизнь будет терзаться сомнениями, правильно ли она поступила, отказавшись от этого наследства.


— Ты подумываешь о том, чтобы вернуться к Максу?

Сестра Саманты, Дороти, жила в Калифорнии, и они по крайней мере дважды в неделю вели длительные беседы по телефону, от которых раскалялись провода между Восточным и Западным побережьями. Дороти была для Саманты лучшей подругой и поверенной ее тайн, единственным человеком во всем мире, которому она спокойно могла открыть свое сердце без последующего сожаления. Дороти счастливо вышла замуж за Артура, мягкого человека с доброй и ясной душой, которому и в голову бы не пришло изменить своей жене. Поэтому она была так рассержена на Макса.

— Нет, это просто размышления о том, как можно было бы поступить, — ответила Саманта.

— После того, что эта крыса сделала? — Даже по телефону чувствовалось брезгливое отношение Дороти.

— Не то чтобы я хотела вернуться… нет…

Помолчав, Дороти спросила:

— Ты думаешь об Энни?

— Я обязана это делать.

— Естественно, ты же ее мать. Но, Сэм, у тебя есть и своя жизнь, ты же только начала успокаиваться. Все похоньку устроилось, у тебя появилась работа, даже новый мужчина… или будет, если ты ему позволишь.

— Брайен всегда останется только другом, — твердо ответила Саманта.

— Ты постоянно сравниваешь его с Максом. Не нужно это делать, Сэм. Тем самым ты только все портишь. И ради бога, не надо все сразу разрушать, едва Макс скажет слово.

Саманта взволнованно тряхнула светлыми волосами. В другом конце комнаты Энни играла со своими куклами: в одной руке у нее был клоун, в другой — кролик, и Энни вела беседу с ними. Она была полностью поглощена своим занятием и, разумеется, не слышала, о чем мать разговаривает с теткой, и не понимала значительность того, что они обсуждали.

— В том-то и дело, что я должна думать об Энни, — вслух размышляла Саманта. — Представь, что я лишу ее наследства, если не вернусь к Максу. Нет, действительно, Дороти, я делаю для нее все, но мы-то с тобой знаем, что я никогда не смогу дать ей то, что хотел дать ей ее дед.

— Но если он хотел сделать это таким образом, то незачем об этом и говорить. — Дороти совсем вышла из себя.

Саманта улыбнулась. Она представила себе сестру, бегающую по кухне с прижатой к уху трубкой. Дороти всегда начинала ходить, когда нервничала, а сейчас она разволновалась не на шутку.

— По словам Макса, Уильям был очень расстроен, когда я ушла и забрала Энни, и он придумал такой способ вернуть нас.

— Ты считаешь, что он простил своему драгоценному сыночку его выходку?

— Я даже не представляю, насколько он был посвящен в наши дела. Я, конечно, ему ничего не говорила и понятия не имею, что ему рассказал Макс. Ты же знаешь: Уильям уже был болен, когда я уходила.

— Не так уж и болен, если его хватило на то, чтобы придумать сценарий управления тобой.

— Может, и так, но он очень хотел, чтобы мы с Максом были вместе, и, составив завещание таким образом, нашел свой путь к нашему счастью.

На том конце провода опять повисло молчание. Сегодняшний дождь умыл улицы, и Саманта подумала, не пойти ли с Энни в парк, когда закончит разговор с сестрой.

— Почему-то у меня возникло ощущение, что ты уже все решила, — наконец высказалась Дороти.

— Потому что ты меня слишком хорошо знаешь и представляешь, о чем я думала всю ночь. Сейчас, пока мы с тобой разговаривали, я глядела на Энни и окончательно поняла, что не имею права лишить ее наследства. Мне кажется, оно ей очень пригодится в жизни. Она сможет путешествовать по свету, получить специальное образование… Да существует масса вещей, которые ей захочется сделать, имея деньги. Разве я посмею лишить ее этого шанса? — Саманта сделала паузу. — Думаю, она мне этого никогда не простит.

— То есть ты решила вернуться к Максу. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Я обязана это сделать, — медленно произнесла Саманта. — Всего лишь шесть месяцев. Как-нибудь я смогу это выдержать.

— А ты подумала, как будет переживать Энни, когда ей опять придется расставаться с отцом?

— Я приложу все силы, чтобы сгладить эти переживания. Ей ведь только четыре, а в этом возрасте дети ко всему легко привыкают.

— А как его светлость вписывается во все это?

— Платонически, — резко ответила Саманта. — Несмотря на намерения Уильяма, Максу придется смириться. К тому же есть Эдна. Я не думаю, что ему что-то будет нужно от меня.

— Ты по-прежнему его любишь, ведь так? — мягко спросила Дороти.

Саманта тяжело вздохнула.

— Да, господи, помоги мне. Ты, Дороти, единственный человек на свете, которому я могу в этом сознаться. Но, несмотря на свои чувства, я ни за что не позволю Максу Андерсону опять заставить меня страдать. Поэтому буду держаться от него подальше. Всего шесть месяцев, сестричка, и я опять вернусь на Манхэттен. Только так, и никак иначе.

Глава вторая

Если Макс и был удивлен ее звонком, то не показал этого.

— Отец был бы счастлив, — единственное, что сказал он.

— А ты? — непроизвольно вырвалось у Саманты.

Макс только усмехнулся.

Она продолжала настаивать:

— А ты?

— Я считаю, что ты правильно поступаешь, это в интересах Энни, и потому я тоже рад.

Дурочка, горько подумала Саманта, а какого еще ответа можно было ожидать? Что бы она ни испытывала к Максу, его роман с Эдной ясно показал, что жену свою он больше не любит.

— Одно условие, — быстро произнесла она. — Не вздумай приводить в дом женщин, пока я буду там находиться. Если я еще раз увижу тебя с кем-нибудь в постели, уйду из дома без обсуждений. И если Энни потеряет наследство, то виноват будешь только ты, и однажды тебе придется ей это объяснить.

— Саманта, что касается Эдны…

— Когда ты наконец поймешь, что я ничего не желаю о ней слышать? — яростно закричала Саманта. — Я вынуждена на шесть месяцев оставить работу, не знаю, разрешат ли мне это. Может, мне вообще придется уйти.

— Пока с ними не поговоришь, ты об этом не узнаешь. — Макс сделал паузу. — Еще одно, Саманта.

— Что такое?

— Бракоразводный процесс нужно отложить на шесть месяцев.

— Что? — Саманта сжала трубку.

— Ну сама подумай. Мы не можем одновременно осуществлять примирение и бракоразводный процесс.

— Даже если примирение сплошное притворство?

— Именно. Если только станет известно, что на самом деле мы не собираемся жить вместе, Энни лишится наследства.

Подумав, Саманта сказала:

— Почему-то у меня ощущение, что я попала в ловушку.

— Не знаю, не знаю.

— По истечении шести месяцев бракоразводный процесс возобновится.

— Я же не говорю, что этого не произойдет, — ответил он так вежливо, что Саманта была готова его разорвать. Она собралась положить трубку, когда Макс спросил: — Саманта, а ты попытаешься получить удовольствие от этих шести месяцев?

При этих словах она помертвела. Она и так уговаривала себя, что единственной причиной ее согласия является это фантастическое условие, которое может обеспечить наследство для Энни. Но в глубине души она понимала, что досадно предательская часть ее натуры только и мечтает о том, чтобы вернуться в дом, где она когда-то была так блаженно счастлива. Ей придется держать себя в руках: Макс не должен знать, что ее чувства к нему по-прежнему живы. Сжав телефонную трубку, она сказала: — Удовольствие? Ты издеваешься, Макс! Я возвращаюсь по одной-единственной причине, и время для меня будет тянуться мучительно медленно.


Брайен слушал ее скептически, когда она рассказывала ему о своем решении. Его лицо побледнело от гнева. Он не мог поверить, что она даже теоретически способна рассматривать возвращение к человеку, который предал ее. Брайен приложил все силы, чтобы отговорить ее, отказываясь принимать какие-либо объяснения.

— Значит ли это, что ты прекращаешь бракоразводный процесс? Если это так, то, по-моему, ты наживаешь себе неприятности. Макс Андерсон — ничтожество. Я знаю такой тип мужчин, я сразу его вычислил, как только мы встретились.

Таким воинственным Саманта еще никогда Брайена не видела. Инстинктивно она готова была встать на защиту Макса. Но сумела подавить в себе это желание. Макс был ничтожеством с большой буквы, Брайен прав. И не имеет значения, что ей не хочется об этом слышать. Стараясь сохранять спокойствие, она твердо сказала Брайену, что не будет менять свое решение о разводе. Она не упомянула тот факт, что дело о разводе временно приостанавливается: с одной стороны, ей больше не хотелось никаких объяснений, с другой — это совершенно не касалось Брайена.

— Мы должны пожениться, как только вы разведетесь, — настаивал он.

— Нет, — тихо ответила она. — Я говорила тебе с самого начала, что мы можем быть только друзьями. Ничего не изменилось, Брайен. Твоя дружба много значит для меня, и ты прекрасно относишься к Энни, но я не готова к тому, чтобы опять начинать постоянные отношения. Мне нужно время.

— Я буду ждать тебя, — решительно заявил он.

Саманта подумала, что было бы лучше, если бы он не был таким положительным. Больше того, ей хотелось, чтобы Брайен не проигрывал так рядом с Максом. Ей нужно научится не сравнивать каждого встречного со своим мужем, который скоро станет бывшим. Иначе у нее не будет будущего.

— Не надо меня ждать, это бессмысленно, — мягко сказала она. — Я думаю, лучше тебе поискать другую женщину.


— Ну, вот мы и дома, — сказал Макс, въезжая в ворота и поворачивая на подъездную дорогу.

— Да, — ответила Саманта подозрительно спокойным голосом.

На глаза у нее навернулись слезы при виде их красивого дома. Золотисто-красные кирпичные стены ярко горели под лучами заходящего солнца, и сад был прекрасен, как всегда. Цвели розы, а трава на лужайке была сочной и густой, как ковер. Саманта резко отвернулась от Макса, обратившись к Энни, сидевшей сзади, и радуясь, что восторг малышки дает ей краткую возможность избежать внимательного взгляда мужа.

— Мы уже дома? Дома? Дома? — щебетала Энни.

Дом на Лонг-Айленде находился слишком далеко от Манхэттена, чтобы Макс мог забирать ребенка к себе: вместо этого он водил девочку в разные места поблизости от квартиры Саманты. Даже ее встречи с любимым дедушкой происходили в городе, когда Уильям чувствовал себя достаточно хорошо и находил в себе силы, чтобы сопровождать Макса. С тех пор как они с Самантой уехали отсюда, Энни здесь ни разу не была.

— Да, принцесса, — ответил севшим голосом Макс, прежде чем Саманта смогла заговорить. — Посмотри-ка, Энни, вот твои качели и твоя песочница.

— Мой собственный парк! — восхищенно удивилась Энни. — Как здесь здорово!

Взрослые заулыбались — впервые они были вместе со времени расставания.

К ним подошел поздороваться садовник, пока Макс парковал машину, а в доме их с распростертыми объятиями встретила экономка Элен. Взяв Энни на руки, она понесла ее в кухню, где ее ждали особые лакомства.

— Добро пожаловать домой, — мягко произнес Макс.

— Не надо произносить это слово, — оборвала его Саманта.

— В машине ты так не говорила.

— Ты неустанно следишь за мной. Но это не мой дом, Макс, в данных обстоятельствах это слово неприемлемо.

— От дружеских отношений хуже не станет, — задумчиво произнес он. — Напротив, это все упрощает.

— Если дружеские отношения не являются фальшивыми.

И они пошли по дому, по его большим, изысканно меблированным комнатам. У подножия винтовой лестницы, ведущей к спальням, Саманта остановилась и непроизвольно взглянула на Макса. Их взгляды встретились. Он прекрасно знал, о чем она думает, его бровь вопросительно поднялась, придавая лицу загадочное выражение.

Неся по чемодану в каждой руке, Макс начал подниматься по ступеням. Саманта решительно последовала за ним. В доме было четыре спальни, перед дверью первой из них Саманта задержалась. Это была комната Уильяма, ее свекра, где в последние годы он проводил большую часть времени.

— Никак не могу привыкнуть к тому, что его больше нет, — сказала Саманта обернувшемуся к ней Максу. — Он был основой дома.

— Да, это так.

Ей послышалась горечь в голосе Макса, и она с трудом подавила желание подойти к нему. Ей пришлось напомнить себе, что до сегодняшнего дня он прекрасно обходился без нее и будет продолжать обходиться. Эдна, напомнила себе цинично Саманта, та женщина, к которой он может обратиться за эмоциональной поддержкой.

Комната Энни была следующей. Заглянув в нее, Саманта увидела, что детская отремонтирована и заново обставлена. Стены выкрашены бледно-розовой краской, на кровати новое покрывало, а на подушке — новая кукла со светлыми кудряшками, в кружевном платье с оборочками. Кукла чем-то напоминала Энни.

Саманте стало немного не по себе.

— Так много перемен, — произнесла она, поворачиваясь к Максу.

— Я хочу, чтобы Энни была счастлива здесь, — заулыбался он, но Саманта внезапно почувствовала, как стены сжимаются вокруг нее.

— Дом для Энни там, где я, Макс.

— Конечно, — согласился он.

Когда они ехали в машине и позже, возле комнаты Уильяма, между ними возникали мгновения едва уловимой связи. Теперь же Саманта почувствовала неудобство, которое она попыталась скрыть.

Она горячо произнесла:

— Но мы здесь ненадолго, и ты понимаешь это. Ты можешь видеть Энни так часто, как захочешь, я не буду мешать тебе, но когда я уйду, она уйдет со мной. Поэтому не строй никаких иллюзий, Макс. Мы приехали ровно на шесть месяцев и, как только они закончатся, уедем отсюда.

Его взгляд не отрывался от ее разгневанных зеленых глаз.

— Ты говоришь так, будто тебя поместили в тюрьму.

Она выдержала его взгляд.

— В золотую клетку со всеми роскошными удобствами, о которых пленники даже не мечтают. Ты все продумал, не так ли? Но должна тебя предупредить, не нужно нас слишком искушать. Я не хочу, чтобы Энни скучала по этому дому, когда придет время уезжать.

— А тебе захочется уехать?

Вопрос был таким неожиданным, что Саманта растерялась и не смогла сразу ответить. Помедлив, она вымолвила:

— Да! Я не могу смириться с мыслью о том, что вынуждена находиться здесь! Если бы не воля твоего отца, ты бы тоже не хотел, чтобы я была здесь. Будь честен с собой, Макс, согласись, что тебе бы тоже хотелось, чтобы время прошло побыстрее.