— Что бы сейчас ни произошло, не приближайтесь, — сказал Анхель, скидывая с плеч пропитанный потом халат.

Он прошествовал в центр выложенного на песке круглого узора. Вся группа молча наблюдала за происходящим, не понимая, что именно сейчас происходит, и не подозревая, что именно сейчас может произойти. Анхель поднял вверх обе руки с раскрытыми ладонями.

— Я, Ильм Мудрый, в миру Анхель Леонард, нашел тебя, — прокричал он, не опуская рук, — Харенам, призываю, покажись! Восстань из пучин песка! Выйди на солнечный свет! Одари меня своим знанием!

В очередной раз пятеро мужчин в недоумении переглянулись. Людвиг хотел было уже высказать свое разочарование, когда песок под ногами сдвинулся с места. Все повалились навзничь, проехав на движущейся земле несколько метров. Когда они поднялись после падения, то увиденное заставило Людвига проглотить очередную порцию скептицизма. Прямо напротив все еще стоявшего с поднятыми вверх руками Анхеля, песок будто бы ожил и теперь медленно и плавно поднимался вверх. Из его недр вырастала песчаная скала, которая, чем выше становилась, тем все более четко приобретала очертания человека. Прошло еще несколько секунд, и перед Анхелем возвышался огромный песчаный человек ростом в шесть или семь метров.

— Это ты? — проговорил громовым голосом песчаный монстр, склонившись над путником, — я слышал о тебе. Пески говорят. А им сказала вода. Которой сказала земля. Которая услышала от воздуха.

— Да, — громко ответил Анхель, — я был у них всех.

— Вижу. Как ты подготовился, — вещал великан, указывая огромным песчаным пальцем на круг, в котором стоял человек.

— Опыт меня научил, — ответил Анхель.

— Что ж. Я знаю. Зачем ты здесь, — он говорил медленно, будто бы давным-давно в этом не практиковался, — почему я должен дать тебе то, за чем ты пришел?

— А почему нет? Твои братья дали мне это. Почему ты не можешь сделать то же? Зачем тебе хранить это у себя вечно? Я могу отдать это людям. А ты можешь только дождаться, пока людей совсем не останется.

— Может я не хочу. Чтобы ты давал это людям. Может я не хочу. Чтобы они это получили.

— Ты — Харенам, властелин песков. Песок видел все. Он был везде. И будет всегда. Тебе незачем опасаться людей, — сказал Анхель.

— Это так, — кивнул песчаный великан, осыпав путника миллионом песчинок со своей головы, — достойный ответ. Я буду тут. После людей. Возьми то, зачем пришел.

Великан протянул песчаную руку. Анхель наклонился и поднял из-под ног один из белых камней, тот, что лежал в самом центре круга. Не покидая выложенный на песке узор, он потянулся и положил в огромную песчаную ладонь поднятый камень. Ладонь сомкнулась и засветилась. Через мгновение песчаные пальцы снова разжались, и Анхель принял камень обратно, погрузив его в карман своих штанов.

— Спасибо, великий Хоренам, — сказал он, — я позабочусь об этом. Люди были бы тебе благодарны, если бы знали о тебе.

— Да, человек. Ты позаботишься. Я знаю. Но я не могу. Этого допустить. Позволить этим людям уйти. Помня обо мне. Они — не ты.

— Заставь их забыть, — сказал Анхель, — твои братья сделали то же с людьми.

— Верно, — протянул великан, и в тот же миг рассыпался на миллиарды песчинок, повисших неподвижно в воздухе.

Пятеро сидевших на песке мужчин в ужасе попятились. Но песчаное облако нагнало их через мгновение, спрятав внутри себя от солнечного света. Еще через секунду песок просыпался вниз. Людвиг медленно поднялся и выплюнул хрустящую на зубах массу. Протерев глаза, он увидел, как подошедший Анхель поднимает с земли свой халат и накидывает его обратно на свои плечи.

— Что произошло? — спросил Людвиг, стряхивая песок с волос.

— Песчаная буря, — ответил Анхель, затягивая пояс, — поднимайтесь. Мы отправляемся домой.

Все пятеро мужчин медленно поднялись и стряхнули с себя только небольшую часть песка, до которой смогли добраться не оголяясь. Людвиг довольно улыбался.

— Можете не благодарить, — сказал он тихо, когда Анхель уже отошел на несколько десятков метров, — если бы я не открыл ему глаза своими вопросами, так бы и ходили кругами по пустыне.

* * *

Где-то в стороне, за одним из высоких стогов сена скрипнули дверные петли. Сразу за этим звуком послышался звук осторожных тихих шагов. Анхель сразу узнал гостя, как только первая сухая соломинка хрустнула под ступней вошедшего в дверь амбара человека. Шаги медленно и предельно тихо приближались, пока из темного прохода между деревянной стеной и возвышающимся почти что до самого потолка стогом не показался силуэт. Вошедший остановился в тени и, по всей видимости, осторожно осмотрелся. Точнее, осмотрелась.

— Кто это там? — спросил Анхель, больше ради приличия, как бы давая понять, что гость был замечен.

— Это я, мастер, Гертруда, — прозвучал робкий ответ, после чего она, наконец, вышла из тени на свет, пробивавшийся через небольшое окно высоко под крышей.

— Надо же, Герта, как ты выросла, — сказал Анхель, бросив на девочку только лишь беглый взгляд, после чего снова отвернулся к своему верстаку, — проходи, располагайся.

Она кивнула и вышла на свет. Тонкая и хрупкая, ее ступни, облаченные в сандалии на босую ногу, аккуратно вышагивали по соломинкам, как бы стараясь обойти каждую из них, ни одну не повредив. Она села в старое порванное кресло так, будто садилась в него уже много раз, как если бы это было ее законное место.

Анхель снова взглянул на нее беглым взглядом и, одобрительно улыбнувшись, отвернулся к верстаку.

— Мастер, чем вы заняты? — спросила девочка, пытаясь разглядеть убранство стола, — я могу вам помочь?

— Нет, Герта, я уже заканчиваю. Ты лучше расскажи мне, как прошел твой год. Как школа? Что нового ты узнала за эти месяцы? Что интересного приключалось?

Она выпрямилась в своем кресле и еле слышно откашлялась, как бы готовясь начать долгое и захватывающее повествование, пусть и невероятно тихое, судя по ее голосу. Но тут петли вновь жалобно скрипнули. Присутствующие замерли в ожидании того, кто именно появится из-за высокого стога сена. Вариантов было всего два, и один из них явно доставлял неудобство Гертруде, которая затаила набранный было в легкие для повествования воздух. Через пару секунд из тени вышел высокий молодой человек.

— Добрый день, — безразлично промолвил он, стряхивая с плеча прилипшие к рубашке колосья.

Гертруда выдохнула с облегчением, и тут же залилась краской, поняв, что слишком уж явным был этот ее жест.

— А, Гастон, проходи пожалуйста, — сказал Анхель, вытирая руки грязным старым полотенцем, — Герта как раз собиралась поведать нам о том, как прошел год. Ты успел как раз вовремя.

Юноша кивнул, потом кивнул еще раз Гертруде, пытавшейся поймать его взгляд, но только на мгновение, чтобы сразу его потерять, а затем прошел к еще одному небольшому стогу и, взобравшись на него, сел, свесив ноги. Высокого роста, худой и немного сутулый. Когда его бледное лицо попало в полосу света, врывавшегося в помещение из небольшого окна под крышей амбара, Гертруда разглядела его глаза, каждый из которых был разного цвета.

— Продолжай пожалуйста, — обратился Анхель к девочке.

— Да, мастер, — тихо ответила она, снова еле слышно откашлявшись, — я вернулась в школу только в середине сентября. Родителя брали меня в путешествие, так что я много всего видела.

— Надо же, — заинтересованно произнес Анхель, — где именно вы побывали?

— Много где, мастер. Это был автобусный тур по нескольким странам. Мы были и в горах, и спускались к океану. Я побывала в Ватикане, впервые в жизни…

— Ну и как тебе Ватикан? Впечатляет?

— Да, мастер, он великолепен. Столько истории, и столько всего несказанного на таком маленьком клочке территории, да еще и посреди большого города. Я очень рада, что удалось туда съездить.

— А ты, Гастон? Ты был когда-нибудь в Ватикане?

— Да, мастер, — сухо ответил молодой человек, почесав затылок, — много раз.

— Почему же ты никогда не рассказывал об этом? — спросил Анхель, изобразив удивление.

— Вы, вроде как, не спрашивали. Я много где был. Мой отец — дипломат. Мы часто путешествуем.

— Это большое упущение с моей стороны, — с сожалением проговорил Анхель, — я обязательно попрошу тебя рассказать нам о местах, в которых ты побывал. Хотя бы за этот год. Уверен, нам всем было бы очень интересно послушать.

Гастон безразлично пожал плечами.

— Едва ли, это так уж интересно. И едва ли, это будет интересно всем.

— Мы обязательно проголосуем, и, я убежден, что большинство будет «за», — ответил юноше Анхель, после чего снова обратился к замолчавшей девочке, — продолжай пожалуйста. Что было дальше, после твоего возвращения?

— Так как я вернулась поздно, то пришлось наверстывать пропущенный материал. Это было сложно, но я справилась. Как вы учили, мастер.

Гастон впервые улыбнулся и покачал головой. Этот жест не остался незамеченным, ведь он и не задумывался таковым.

— Ты хочешь что-то сказать, Гастон? — спросил Анхель, обратив на это внимание.

— Да нет, мастер, что тут сказать? Гертруде пора бы уже повзрослеть, а она все еще мыслит, как десятилетний ребенок.