Руслан Гафаров
Сам себе босс. Бизнес-роман о бирюзовой компании
Пролог
Я стою на краю пропасти. Подо мной простирается Большой каньон. Тот самый, недосягаемый. Каньон-мечта. Свежий ветер шевелит мои волосы. Мне кажется, что каньон дышит, и я дышу с ним в унисон. Словно я часть его или мы с каньоном части чего-то большего, необъятного и величественного. Так и есть, думаю я: мы — части этого мира.
В животе ворочается то ли восторг, то ли страх высоты, а скорее и то и другое. Я стою на вершине мира. Подо мной пропасть. Луч солнца падает на узкую полоску воды на дне, и она вспыхивает тяжелым золотом. У меня перехватывает дыхание, кружится голова от красоты, которой захлебываются восторженные мои глаза. Я закрываю их, чтобы острее понять, прочувствовать: это счастье. Я счастлив.
На мое плечо ложится тяжелая ладонь. Я вздрагиваю, не сразу сообразив, что это Руслан, мой наставник.
— Ну что, победитель? — смеется он. — Сбылась мечта космополита?
В ответ я могу только кивнуть: заполонившие грудь чувства не дают говорить. Но Руслан не настаивает, он понимает меня, как никто другой.
— Думал ли ты год назад, что будешь стоять здесь? — спрашивает он.
Я мотаю головой: куда там! Мне и сейчас трудно в это поверить, но — вот же он, каньон. Я опускаюсь на корточки и трогаю шершавый камень рукой, чтобы убедиться в реальности происходящего.
— А я верил в тебя! — подытоживает Руслан и снова смеется.
Ком в горле наконец растворяется, я втягиваю носом пахнущий корицей и сыростью воздух и тоже смеюсь.
— Пойдем, — зовет Руслан. — Что-то покажу.
Мы долго идем до припаркованной на стоянке машины, а потом долго едем по гладкой асфальтированной дороге, сворачиваем на грунтовку, тоже удивительно гладкую, словно ее покрыли прозрачным ковром: со стороны не видно, грунт и грунт, а колеса катятся, как по паркету. «Вот тебе и паркетный джип», — вспоминаю я бытующее среди автомобилистов выражение и понимаю, как устал. Впечатления выматывают, даже самые счастливые. Особенно — счастливые.
Руслан крутит руль, и мы выезжаем на скрытую в скальнике площадку. Я, не удержавшись, ойкаю точно как мама, когда удивляется. Усталости и след простыл: посреди огромной площадки стоит космический корабль. Именно такой, как я представлял себе по картинкам «Роскосмоса». Я оторопело рассматриваю блестящие обтекатели и почти круглое пятно оплавленного камня вокруг. Вдалеке, у гармошки трапа, суетятся люди, кажущиеся отсюда не больше шахматных фигур. Руслан глушит двигатель, а я все смотрю, не отрываясь и не веря своим глазам.
Глава 1. Начало
Ровно год назад у перрона вокзала города Уфы остановился поезд, из которого вслед за проводником выпрыгнул высокий парень в армейской одежде и с не слишком увесистым рюкзаком за плечами.
— Бывай, брат! — попрощался он, накинул рюкзак на плечи и двинул в сторону автобусной остановки.
Парень был свободен, и у него были деньги. Звали его Саша, и сейчас он думал, что к его приезду мама наверняка напекла пирожков с мясом, и поэтому улыбался. Его ждала мирная жизнь, от которой он отказался три года назад. Думал, что заработает денег, сумму, которую назвать не стыдно, вернется, возьмет ипотеку, откроет бизнес… Саша не учел инфляцию, месяц за месяцем пожиравшую не выплаченные еще деньги. Конечно, армия их индексировала, но инфляция, как всегда, была намного быстрее, в итоге оставив от немалой на момент подписания контракта суммы рожки да ножки.
Саша вздохнул и отмахнулся от непрошеных тяжелых мыслей: потом, все потом. А сейчас — свобода. Мама. Вкусная еда. Мягкая постель. Интернет и кино, когда захочется. Друзья, в конце концов!
Остановка совсем не изменилась со времени его последнего отпуска, и автобус подошел быстро. Оглядывая привычные, давно знакомые улицы, Саша отмечал изменения и осознавал, как соскучился по городу. Он вышел у кинотеатра, мимо которого одиннадцать лет ходил в школу.
Позабытая за годы службы беззаботность вдруг обрушилась на него сверкающим маревом, и Саша, подхватив рюкзак, бросился к дому. В несколько прыжков одолел он старый дворик, птицей взлетел на второй этаж и вдавил кнопку звонка. За дверью послышался резкий звон, и тут же отозвалась мама:
— Иду, маленький, иду!
Здоровый, без малого метр девяносто, Саша ухмыльнулся: для мамы он всегда «маленький».
Распахнутая дверь обдала запахом пирожков, самых правильных и настоящих, любимых с детства. Он бросил рюкзак и подхватил маму на руки, закружил, мимолетно удивляясь, какой легкой она стала, надо же, а он и не замечал.
Потом они долго сидели вдвоем на кухне, пили чай, заедая пирожками, и разговаривали обо всем. Ну, не то чтобы обо всем: не все, случившееся в армии, можно рассказать маме. Хорошо, что она это понимала и не выспрашивала лишнее. Откинувшись на спинку стула, Саша щурился сытым котом.
Вечером, до отвала наговорившись и наевшись, Саша переоделся в чистое «гражданское» и пошел к двери.
— Будешь задерживаться — позвони! — попросила мама и украдкой вздохнула: она не любила, когда сын пил, но понимала, что без этого встреча с друзьями не обойдется. Хорошо, что теперь у него есть мобильный и можно позвонить в любой момент.
— Ну, мам! — привычно отозвался Саша, пародируя себя подростка, и скрылся за дверью. Его ждали Паша, Виктор, Аленка и бог весть какие еще друзья, готовые пить с ним пиво под те самые армейские байки, которые нельзя рассказывать маме.
Через неделю Саше исполнялось двадцать пять лет. Дата эта казалась ему особенной и значительной: четверть века все же прожита, не пес налаял. Поразмыслив, он решил устроить настоящий праздник. Потратив несколько часов на сайтах организаторов торжеств и застолий, Саша выбрал деревянный коттедж за городом. Чтобы праздник удался, он, поразмыслив, составил список приглашенных на двадцать персон и отправил его организатору. Выбрал группу: к музыке Саша всегда относился серьезно. Заказал меню. Согласился на предложенное организатором оформление зала: ему самому нет дела ни до цветочков, ни до шариков, но девчонкам нравится, пусть порадуются.
Когда пришел счет, Саша понял, что за праздник придется отдать почти все оставшиеся деньги. Он поколебался недолго, а потом решил, что четвертак бывает один раз, ввел номер карты и постарался больше об этом не думать. Успеет еще надуматься.
* * *
Праздник удался. Гремел рок, щебетали девчонки, играли в свете неоновых ламп бокалы с разноцветными коктейлями, исходил ароматом свежий шашлык, а где-то на середине стола даже нашлись устрицы, правда, их никто не ел. Прошел день, пролетел вечер, отыграли и ушли музыканты, а в коттедже все гремела пьяная, бешеная ночь. Танцы, поцелуи, алкоголь, еще алкоголь, жирный салат с тарелки, нанизанный на вилку скользкий гриб, и снова в пляс. Гуляем, народ! До утра еще далеко!
* * *
Проснулся Саша на незастеленном диванчике. В окно заглядывало настойчивое майское солнце, и скребла по стеклу обряженная в молодые листочки ветка. Очень хотелось пить.
Саша постарался открыть глаза пошире, но не смог, смирился и снова зажмурился. Вслепую пошарил возле кровати, нащупал горлышко бутылки с минералкой: вот она, сила привычки: на автомате с вечера заготовил. Порадовавшись собственной предусмотрительности, Саша отвернул пластиковую бутылочную голову, и в лицо ему тут же, шипя, хлынула в меру прохладная жидкость. Это было приятно. Обхватив горлышко запекшимися губами, Саша напился, потом еще немного плеснул на лицо. Минералка подействовала: он снова смог открыть глаза и наконец огляделся. На топчанчике напротив, неудобно скукожившись, ютился Виталик. У стены, прямо на полу, в обнимку спали Карен и Света: очевидно, где танцевали, там и упали.
Саша понял, что проснулся первым. Он попробовал снова заснуть, но у него не получилось: любая поза казалась неудобной, в животе бурлила минералка и затевалась тошнота, к вискам подбиралась боль.
Посетовав на абстинентный синдром, Саша осторожно сел и уставился в окно. Тревожные мысли заполнили голову.
Через пять минут он твердо знал, что у него нет ничего. Наступил тот самый «четвертак», который они так бурно отметили. Да, прожита четверть века. Позади школа, два курса института, служба в армии. А в итоге у него нет ни денег, ни работы, ни профессии и даже девушки, и той нет. И живет он с мамой. Армия, конечно, дала ему уверенность и опыт, он по-настоящему возмужал и окреп физически, но этого оказалось мало.
«Если у человека ничего нет, может, и его самого вовсе нет на свете?» — подумал Саша и вздрогнул, почувствовав себя пустой видимостью с больной головой и пересохшим от жажды ртом.
Саша выпил еще минералки, но ощущение никчемности его не оставило. Как, впрочем, и жажда. Он вспомнил, как, отслужив срочную, вернулся домой и попытался устроиться «на гражданке». Ткнулся в одну контору, в другую, в третью. Везде на него смотрели свысока: опыта нет, рекомендаций нет, высшего образования тоже нет. Саша быстро начинал комплексовать среди очень серьезных людей в костюмах и до блеска начищенных ботинках. Денег, на которые рассчитывал, он тоже не получал: за период обучения (во время которого учили разве что скрывать зевки) платили копейки, и он не выдерживал, уходил.
