— ЧТО?

— Да, я спрашиваю, что?

Наверное, если бы Метис спросил: «Кто стал причиной?», выкрутиться было бы сложнее. Чтобы добиться правды, вопросы тоже надо уметь задавать. Правильные вопросы. А так… Вопрос звучал некорректно и оставлял поле для маневра. Даже при допросе под «правдорубом».

— ЧТО-ТО не поделили, — ответил Дмитрий, не объясняя, что именно. Вернее, кого… — У мертвяков часто случаются разногласия.

— Ну, предположим. — Метис, похоже, и не ждал, что Охотник будет посвящен в секреты Мертвого Братства. — Тогда объясни, почему ты сбежал? Почему не дрался за «скорпов» и почему не спасался вместе с ними?

— Да потому что я только сегодня узнал, что служу Братству Скорпиона и что, убивая одних мертвяков, всего лишь выполняю волю другого мертвяцкого Ордена.

Самое интересное, что он опять ни капельки не соврал.

— Узнал и?.. — Метис, склонив голову, с любопытством смотрел на него.

— Мне это не понравилось.

Тоже, кстати, правда чистой воды.

— И? — не отставал Метис.

— И я высказал все, что думаю по этому поводу.

— Дальше? — потребовал собеседник.

— Когда «скорпионы» поняли, что добровольно я на них работать не буду, они решили… решили использовать меня… в своих целях… против моей воли.

И эти тщательно подобранные слова не были ложью.

— Ритуал? — Метис истолковал услышанное на свой лад. — Мертвяки хотели провести над тобой Ритуал?

— Да, — Дмитрий кивнул. Он не стал уточнять, что речь идет вовсе не о Ритуале жертвоприношения, который, вне всякого сомнения, имел в виду лесной бомж. Чтобы подчинить своей воле строптивого Феникса, у Мертвого Братства наверняка тоже есть какие-то особые ритуалы.

— Тебе удалось ускользнуть во время стычки? — предположил Метис.

Правильно, в общем, предположил.

— Почти удалось. За мной прицепился хвост. Ну а потом появились вы.

— Счастливое стечение обстоятельств? — Метис сплюнул на и без того заплеванный пол.

— Счастливое, — не задумываясь, подтвердил Дмитрий.

Разве могут у кого-то возникнуть возражения на этот счет?

Дмитрий легко выдержал еще один испытующий взгляд Метиса.

* * *

Электричка остановилась. Открылись двери. Не те, к которым был прижат Дмитрий, другие. Интересно, случайно так вышло? Или Метис специально втиснул его в ту часть тамбура, под которой не будет посадочных платформ?

В тамбур поднялась какая-то мамаша с худеньким мальчиком лет семи. Женщина бросила тревожный взгляд на бомжеватого Метиса. Покосилась на Дмитрия, стоявшего рядом. Но тут же отвела глаза. Укрыла ребенка рукой, словно защищая, быстренько втолкнула пацана в вагон и скользнула туда же сама, не забыв при этом поплотнее задвинуть вагонную дверь.

Через стекло Дмитрий видел, как мать и ребенок ушли в самый конец прохода.

Снова что-то неразборчиво прохрипел динамик. Двери закрылись. Электричка тронулась. Уже когда платформа осталась позади, Дмитрий с досадой подумал, что так и не посмотрел, как называется станция.

— Значит, до того как ты прозрел, мертвяки играли с тобой втемную? — Метис продолжил прерванный разговор.

— А разве бывает иначе? — вопросом на вопрос ответил Дмитрий.

— Иногда бывает, — со странным выражением в голосе произнес собеседник.

И ненадолго задумался.

— Не похоже на то, чтобы ты лгал, — наконец сказал он. — Возможно, ты чего-то не договариваешь, но точно не лжешь. И все же я задам тебе еще один вопрос, Митек.

Метис смотрел, не моргая, словно пытаясь сквозь глаза Дмитрия разглядеть, что творится у него в черепной коробке.

— Сейчас ты сам по себе или за тобой стоит какое-нибудь Мертвое Братство?

Дмитрий понял, что именно этот вопрос волновал Метиса больше всего. И он ответил с легким сердцем. Ответил честно, нисколько не опасаясь быть уличенным во лжи:

— Я сам по себе, Метис. Теперь — сам. Мертвякам я больше не служу и служить не собираюсь. Можешь меня не бояться.

Еще две или три секунды карие глаза сверлили Дмитрия. Потом Метис улыбнулся. И на этот раз в его улыбке было куда больше приязни, чем раньше.

Метис заговорил уже без напряжения в голосе и без подозрительности во взгляде:

— Митек, а у тебя самого есть какие-то предположения о том, кто напал на «скорпов»?

Даже «Митек» прозвучал теперь вполне безобидно, почти по-дружески.

— Нет, — покачал головой Дмитрий. Этого он правда не знал.

— Жаль, — вздохнул Метис, но сожаление его было недолгим и не так, чтобы уж очень глубоким. — Хотя… Мертвяки — они и есть мертвяки. Тремя меньше стало — и то хорошо.

Дмитрий только пожал плечами. Видимо, этому странному бомжу действительно было все равно, адептов какого Ордена превращать в вонючую пузырящуюся жижу.

* * *

— Ладно, теперь спрашивай ты, — позволил Метис. — А то чего доброго сдохнешь от любопытства.

— Кто вы? — выпалил Дмитрий.

— А ты до сих пор не догадался? — широко осклабился Метис. — Охотники на мертвяков.

— Чьи? — прохрипел Дмитрий, прикидывая, на всякий случай, сумеет ли оттолкнуть собеседника и выскочить из тамбура на следующей остановке. Шансы были где-то пятьдесят на пятьдесят: Метис явно не из тех, кого можно просто отодвинуть в сторонку и пройти мимо. — Чьи вы Охотники? Какого Братства?

— Ничьи, — продолжал улыбаться Метис. — Вольные.

«Вольные»? Дмитрий уже второй раз слышал от Метиса это слово. В первый не придал ему значения, но теперь…

— Вольные — это значит…

— Это значит, что мы не связаны ни с каким Мертвым Братством, — пояснил Метис. — Мы сами себе хозяева. Мы просто выполняем ту работу, которую нужно кому-то выполнять. Выслеживаем и уничтожаем мертвяков без разбора, как это делали наши предки и как они завещали нам. И как это должно делать!

В глазах Метиса вспыхнули огоньки. Так блестят глаза фанатика, готового кулаками доказывать правильность своей веры, идеи или любви.

— Мы не заключаем позорных договоров с Орденами и не находимся у них в услужении, как некоторые цепные псы, тоже называющие себя Охотниками, — Метис скривился. — Нам нет нужды делить «тела» на своих и чужих. Наш «тлен» предназначен для всех без исключения живых мертвецов, задержавшихся на этом свете.

Так-так-так. О существовании Вольных Охотников Кристина во время беседы в особняке Бронского не распространялась. Сознательно утаила эту информацию? Не успела или не сочла нужным рассказать? Пыталась убедить, что иначе, кроме как под патронажем Мертвого Братства, охотиться на мертвяков нельзя? Или просто не знала о Вольных сама?

— Жизнь живым — вот наш девиз, — воодушевленно вещал тем временем Метис. — Наслаждаться ею могут только «жильцы».

— А как насчет Фениксов? — осторожно спросил Дмитрий. — Не слыхал о таких?

Метис о них слышал…

— Фениксов надо жечь, — сразу, без заминки ответил он.

И не только слышал, но и знал, как с ними поступать.

— Эти выродки дают силу Орденам. Если они исчезнут хотя бы на какое-то время, мертвяки ослабнут. Да и вообще… — Метис решительно тряхнул головой. — Каждый имеет право на жизнь, но каждый обязан умирать и уступать место новым поколениям.

Дмитрий порадовался про себя, что проявил благоразумие и не открыл Метису своей главной тайны. О том, что он Феникс, Вольным Охотникам точно знать не следовало.

— Таково естественное и правильное положение вещей. И мы тоже делаем эту жизнь естественной и правильной. — Фанатичный блеск в глазах Метиса становился все более явственным.

— Но сами вы, я смотрю, пока в этой жизни не очень преуспеваете, — Дмитрий окинул многозначительным взглядом непрезентабельный прикид собеседника. — Или у вас фишка такая: маскироваться под бомжей?

Метис насупился.

— Да, главным образом это маскировка, конечно. Очень удобная, кстати. Мы часто пользуемся ею там, где небезопасно ставить магическую «маску». Но дело не только в этом. — Губы Метиса скривились в злой усмешке. — На самом деле мы мало отличаемся от обычных бродяг. Наш образ жизни похож на их. Мы, как и они, являемся аутсайдерами общества. У нас нет дома, имущества, семьи. Зато наши имена, отпечатки пальцев и фотографии ты не найдешь ни в одной базе данных. Мы сознательно ушли из системы, которую контролируют мертвяки. Ушли по-настоящему, а не так, как Охотники, прикормленные Орденами.

— Ушли? — с сомнением хмыкнул Дмитрий. — Или просто создали свою банду?

— Не банду, — поморщился Метис. — Банда — это криминал. А криминал — это тоже система. И она тоже находится под контролем мертвяков.

Ах да, конечно… Дмитрий вспомнил о криминальных Братствах. «Нетопыри», «кости», «улитки»…

— Мы ушли совсем. Такое возможно только на самом дне, куда даже самые дотошные орденские Пастухи спускаются крайне редко. По той простой причине, что человеческое дно практически не влияет на жизнь общества. А значит, не представляет интереса для мертвяков.

— Вне системы с ними легче бороться? — спросил Дмитрий.

— Вне системы больше шансов выжить у тех, кто с ними борется, — ответил Метис.

Дмитрий вспомнил бомжей из подземного коллектора, которых группа Кристины спугнула во время охоты на депутата Гордина — Феникса «плющей». Наверняка те бродяги тоже были Охотниками. Вольными. Внесистемными.

— К сожалению, многие Охотники сейчас предпочитают прогибаться под Мертвые Братства, — сухо добавил Метис. — Так удобнее. Так легче. Им кажется, что легче…

* * *

За грязным мутным окном тамбура проносились деревья и загородные домики. Леса становилось меньше. Дач — больше. Поезд все-таки направлялся в Москву.

Когда проехали Электрогорск, скрежетнула раздвижная вагонная дверь. В тамбур вышел тощий плюгавый мужичок с усталым взглядом загнанного жизнью работяги. В сухих пожелтевших от никотина пальцах пассажир мял папиросу из самых дешевых. Мужик вышел покурить, но, посмотрев на Метиса, досадливо поморщился и прошел дальше — в соседний тамбур. Или, наверное, уже через тамбур.

Сказать он ничего не сказал, но напоследок так хлопнул дверью, что его отношение к бомжу, разъезжающему в электричке, было ясно без слов.

Метис проводил мужичка насмешливым взглядом:

— Видишь, иногда быть неприкасаемым очень удобно.

— А это не слишком м-м-м… заметно? — спросил Дмитрий.

— Брось, — отмахнулся Метис. — Люди стараются поскорее выбросить из памяти то, что им неприятно. А что может быть неприятнее для добропорядочного «жильца», чем рожа грязного бездомного бродяги. Ее забывают сразу. Собственно, ее никто и никогда толком не рассматривает. Люди живут слишком мало, а потому вечно спешат. Им недосуг сопереживать бродягам и наблюдать за жизнью изгоев. Более того: они инстинктивно сторонятся неудачников. Девяносто девять человек из ста не будут проникаться чувством сострадания к тому, кто опустился на дно. Да и сотый не станет надолго этим заморачиваться. Просто потому, что у него в итоге найдутся дела поважнее. Бомжей предпочитают не замечать, не видеть и не запоминать. Вот ты, например, можешь вспомнить лицо хотя бы одного бродяги?

Дмитрий вынужден был признать, что не может.

— То-то же! — наставительно поднял палец Метис. — А ведь бомжей больше, чем ты думаешь, и гораздо больше, чем ты видишь вокруг. Ты даже не представляешь, Митек, сколько в мире, управляемом мертвяками, живых людей с исковерканными судьбами. Они влачат свое жалкое существование повсюду — на улицах мегаполисов, в маленьких городках, на пригородных окраинах, на загородных свалках, в дальних поселках и возле железнодорожных полустанков. Оставаясь незамеченными, они видят и подмечают многое. Нас, Вольных Охотников, среди них лишь мизерная часть. Но мы имеем возможность слышать их разговоры, задавать им вопросы и получать ответы.

— Это что-то дает? — с сомнением спросил Дмитрий.

Метис снисходительно улыбнулся:

— Бомжи порой оказываются более полезными информаторами, чем разведсети Мертвых Братств.

— И что, они идут на сотрудничество с вами?

— Охотно. Во-первых, мы им платим, а во-вторых… Некоторые Ордена хоть и не отслеживают бродяг специально, но часто используют их для жертвоприношений, причем не особо таясь и зачастую обходясь даже без «масок». Сам понимаешь: забрать жизнь у бича не так хлопотно, как у благополучного «жильца». Только бродяги тоже давно просекли, что тут дело нечисто.

— Сами просекли или с вашей помощью?

— Мы, конечно, распустили кое-какие слухи, провели определенный ликбез и в итоге обзавелись помощниками.

— Или приманкой для мертвяков? — Дмитрий заглянул в глаза собеседника.

Метис хмыкнул:

— Ну да, мы иногда подкарауливаем мертвяков на Ритуалах, если ты об этом. Так что притворяться бомжами самим и общаться с ними Вольным выгодно.

— Не люблю бомжей, — поморщился Дмитрий.

— А их вообще мало кто любит, — пожал плечами Метис. — Но именно это обстоятельство способствует их закрытости. А значит — и нашей скрытности.

— Так ведь их не только не любят! Их еще и ненавидят. Бродяги иногда вызывают раздражение и агрессию.

— Твоя правда, — со вздохом согласился Метис. — Благополучие, пусть даже ложное благополучие, пусть даже его видимость, не желает видеть рядом с собой убогость и нищету. Но от ненужных конфликтов мы уходим. Наша задача — очищать мир от мертвечины, а не учить вежливости живых идиотов.

— А если уйти нельзя? — не отступал Дмитрий. — Если — некуда?

Как вот сейчас, например. Куда денешься из вагонного тамбура?

— На крайний случай есть «маска».

Дмитрий подумал о женщине с ребенком и о курильщике, которым было явно неприятно общество бомжа.

— Но здесь ты «маской» не пользуешься.

— Здесь этого делать не стоит, — посерьезнел Метис. — Мы едем из зоны конфликта Мертвых Братств. В электричке могут оказаться орденские Пастухи-наблюдатели или Рыцари. На простого бродягу внимания они, скорее всего, не обратят, но магию почувствуют сразу.

— А если кто-то будет нарываться? Если кому-то не захочется ехать в одном вагоне с бомжем?

— Мы перейдем в другой.

— Или в одном поезде?

— Тогда придется сойти.

— Черт! Метис, а если вам не дадут уйти с миром?

Метис не ответил. Лишь снова многозначительно хмыкнул.

— Понятно, — кивнул Дмитрий. — Тогда Вольные Охотники превратятся из зачморенных бомжей в ниндзя.

— Почему в ниндзя? — поднял бровь Метис.

— Я видел, как вы обращались с сюрикенами.

— Ах, это, — Метис засмеялся. — Метательные звездочки и ножи, если их обмазать «тленом», — очень эффективное оружие. Даже неопытный боец может с их помощью превратить мертвяка в лужу вонючей пены. Хочешь попробовать?

А вот теперь на него смотрели очень серьезно. Метис больше не улыбался.

* * *

— Попробовать… что? — облизнув губы, спросил Дмитрий.

Если это вербовка…

— Не прикидывайся дурачком, — поморщился Метис, — ты же все прекрасно понимаешь.

Да, вне всякого сомнения, это была она. Сейчас его, правда, вербовали не так, как это сделала Кристина. Но и разница, в общем-то, невелика.

— Предлагаешь примкнуть к вам? — все же уточнил Дмитрий.

— Я удивляюсь, почему ты сам еще не попросил об этом. Если решил покончить с охотой и надеешься на спокойную жизнь, то напрасно, Митек. Ты слишком много знаешь о мертвяках. И они, полагаю, тоже знают о тебе немало. «Скорпионы» будут искать тебя и, возможно, не только они.

Электричка неслась, оставляя позади леса, дороги, мосты, поселки и станции. Иногда без остановки пролетала мимо пустых платформ. Москва была все ближе.

— Когда мы отбили тебя у мертвяков, — вновь заговорил Метис, — я подумал, что ты можешь оказаться полезным. Когда я пообщался с тобой, эта уверенность только окрепла. Нам нужны опытные Охотники. Но если я в тебе ошибся, — губы Вольного скривились, — если тебе претит общество бомжей и ты предпочитаешь, чтобы тебя нашли бывшие хозяева, тогда нам лучше разбежаться сразу.

— И вы так просто меня отпустите? — недоверчиво усмехнулся Дмитрий.

— Мы Вольные, Митек. Уясни это наконец. Против воли никого держать не станем. Доверять соратнику, удерживаемому силой, нельзя. А в нашем деле без доверия — никак.

Помолчав секунду, он добавил:

— И убивать тебя пока преждевременно.

— Ну спасибо за откровенность, — фыркнул Дмитрий.

— Пожалуйста, — собеседник то ли не расслышал иронии в его словах, то ли сделал вид, что не слышит ее. Метис задумчиво смотрел в окно за головой Дмитрия. — Когда на тебя выйдут Мертвые Братья, ты сам будешь искать встречи с нами. В общем, если тебе нужно время на размышление, следующая остановка — твоя. Ты сходишь, Митек, или остаешься?

— Остаюсь, — хмуро ответил Дмитрий.

А куда деваться? О том, что в одиночку от мертвяков не спастись, ему в свое время популярно объяснила Кристина. Повторных объяснений не требовалось.

* * *

На следующей станции в их вагон никто не вошел. Но, видимо, новые пассажиры появились в соседнем.

Едва электричка тронулась, в тамбур ввалился Кош. Сквозь грохот колес из межвагонной сцепки Дмитрий различил чьи-то пьяные голоса.

Кош захлопнул за собой дверь.

— Метис, у нас проблемы, — негромко и быстро сказал он.

— Мертвяки? — подобрался Метис.

— Мудаки, — процедил Кош.

И едва успел увернуться от вновь распахнувшейся тяжелой тамбурной двери. Кто-то явно намеревался задеть ею Охотника, но, не добившись своего, изверг матерную тираду.

— Куда сквозанул, бомжара гребаный?! — донесся из грохочущей связки между вагонами еще чей-то голос. — Я же сказал, на месте стоять, мать твою!

В тамбур, толкаясь и мешая друг другу, сунулись трое выпивших парней. Крепкие коротко стриженные качки с красными рожами смотрели наглыми осоловелыми глазами.

— Гля, Косой, а тут еще один зверь! — гнусаво объявил один из качков, уставившись на Метиса.

Дмитрий, несмотря на свой потрепанный вид, выглядел все-таки более цивильно. Беглый фейс-контроль он, по всей видимости, прошел успешно и к числу «зверей» причислен не был. На него попросту не обращали внимания. Пока, во всяком случае.

— Мля, не электричка, а бомжатник какой-то! — процедил второй парень.

Третий зло и грубо выматерился.

Возникла небольшая заминка: пьяная троица, преследовавшая Коша, явно не ожидала встретить другого бомжа и теперь соображала, как поступить с двумя бродягами. Но уже было ясно: без магической «маски» это дело не уладить. А прибегать к помощи магии в поезде Метис, похоже, не хотел.

— Кош, вали к Лещу, — шепнул Метис. — Скажи: на следующей выходим.

— А вы?

— Справимся.

«Вы», не «ты». «Справимся», не «справлюсь». Дмитрий подумал, что его, судя по всему, уже записали в общество Вольных Охотников. Что ж, ему никто и не говорил, что Вольные дерутся только с мертвяками. Ему лишь сказали, что там, где можно, конфликтов с «жильцами» Вольные пытаются избежать. Но можно это не везде и не всегда. И далеко не все зависит от Охотников.

Вряд ли накачанные пивом или чем-то покрепче качки разобрали, о чем шушукались Метис и Кош. Но сам факт того, что какие-то бичи смеют переговариваться в их присутствии, привел компанию в бешенство.

— Вы че там трете, уроды вонючие?! — замешательство пьяной троицы было недолгим.

— И какого хрена вообще тут катаетесь?! — оно, замешательство это, быстро перерастало в тупую агрессию.

Кош, толкнув вагонную дверь, попятился из тамбура.

— Э-э-э, куда намылился, чмо ходячее? — раздался раздраженный басок. Один из парней шагнул было следом, но на пути у него будто случайно оказался Метис.