— Хороших снов, Монро, — промурлыкал он, в его глазах читалось нерушимое обещание вернуться.

И закончить начатое.

Как только дверь закрылась, я упала на колени, а мое тело сотрясли рыдания.

Никогда я не чувствовала себя такой одинокой.

Он все испортил. До получения аттестата о среднем образовании оставался месяц, а он только что вырвал его у меня из рук.

Если Тодд доберется до меня, он меня сломает. И я имею в виду даже не тело, а душу.

В сознании промелькнул образ опустошенной и сломленной матери.

Моя история не может повторить ее. Не может.

Мне придется уйти. Завтра. Другого выбора нет.

* * *

Детвайлеры жили в маленьком городке прямо за Хьюстоном. Я решила, что моим пунктом назначения станет Даллас, находившийся примерно в четырех часах езды. Прежде я там не бывала, но билет стоил не так уж дорого, а город вроде несильно уступал в размерах мегаполисам. Надеюсь, он отлично подойдет для того, чтобы затеряться. Скорее всего, Детвайлеры не станут прилагать много усилий и пытаться меня отыскать, учитывая, что до окончания выплат пособий штатом остался всего месяц. Бьюсь об заклад, они даже никому не расскажут, что я уехала. Ведь им хочется получить последний чек.

Я не позволяла себе пускаться в размышления о том, насколько сильно Тодд хотел заполучить мою невинность. Надеюсь, он предпочел бы не заморачиваться, а потому забудет обо мне, как только я исчезну.

Я пошла в школу, и сердце весь день было не на месте. Я старалась не заводить друзей, ведь, если не знаешь, когда придется переехать в очередной раз, лучше ни с кем не сближаться. Однако вдруг осознала, что хотела бы провести больше времени с теми, с кем все же нашла общий язык. Проходя по знакомым коридорам, я задавалась вопросом, сложно ли прощаться с одноклассниками на выпускном? А может, я просто тосковала, ведь чувствовала, что лишаюсь мечты.

Мама так и не окончила старшую школу. И все же, еще в моем детстве, в моменты просветления она иногда делилась со мной своими мечтами. Мечтой преодолеть эту ступень.

«Мне просто нужно преодолеть эту ступень и поступить в колледж», — настраивалась я, обещая себе, что получу аттестат и воплощу желание в реальность.

После школы я отправилась на работу в продуктовый магазин «Г.Э.Б.» [ГЭБ (H.E.B) — знаменитый сетевой супермаркет, названный в честь владельца бизнеса Говарда Эдварда Батта.] и суетилась больше обычного, поскольку после этой смены намеревалась исчезнуть. Все складывалось как нельзя удачнее, потому что сегодня выдавали зарплату, и я могла забрать еще один чек. На счету был каждый пени.

После смены я купила предоплаченный телефон, не собираясь тащить с собой мобильный Детвайлеров. Я достаточно их узнала и понимала: они, вероятно, обратятся в полицию с просьбой вернуть меня, предварительно обвинив в краже их собственности. Еще я отчасти боялась, что с его помощью они смогут меня выследить. Я понимала, что живу не в шпионском триллере… но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Вернувшись домой, я убрала в небольшую сумку кое-какую одежду, новый телефон и накопленные наличные. А потом села на кровать и сжала руки от волнения.

У меня не было достойного плана. Как бы сильно я ни мечтала сбежать, над конкретными шагами я не задумывалась. Более того, в моих фантазиях я всегда имела в руках аттестат о среднем образовании, чтобы найти работу получше, и не рассчитывала, что каждую секунду буду оглядываться через плечо, опасаясь преследования Детвайлерами. Но в штате существует система поддержки детей, выходящих из приемных семей, и я возлагала на нее немалые надежды.

У меня все получится.

Я прибралась после ужина. В этот раз Мари заказала пиццу, так что, в отличие от других дней, сегодня много усилий прикладывать не пришлось. После этого я устроилась в углу гостиной и стала выжидать, пока придет время пожелать спокойной ночи. В этой части нового плана имелся нюанс. Бежать предстояло достаточно поздно, потому что в это время все должны уже лечь спать, однако не слишком поздно, иначе Тодд может решить нанести мне еще один ночной визит.

Мой отъезд отлично описывает известная шутка с ожиданием и реальностью. Воображение рисовало, как я перекидываю сумку через плечо, выбираюсь в окно, а за мной тут же бросаются Детвайлеры. По воздуху разносится вой сирены, я ныряю в кусты и осторожно высовываюсь, стараясь не нарваться на полицию.

На самом же деле я просто выскользнула из окна, а все продолжили спать. Я целый час шла пешком до автостанции Грейхаунд, и меня никто не преследовал. Дежурный станции выглядел жутко измученным и, когда я покупала билет до Далласа, даже глазом не моргнул.

Было приятно, что в кои-то веки что-то пошло так, как я запланировала.

Поездка на автобусе заняла много времени. Я пыталась подремать хотя бы пару часов, но меня все время терзала тревога, что я неким образом пропущу свою остановку, поэтому так и не сумела погрузиться в глубокий сон. В голове постоянно роились вопросы. Что ждет меня в будущем? Получится ли у меня выжить в одиночку?

Расстояние между мной и Тоддом увеличивалось с каждой милей, и, несмотря на опасения, в груди расцветало чувство облегчения.

В списке дел, по крайней мере, можно поставить галочку на пункте «сохранить свою девственность».

Наконец прибыли в Даллас, утреннее солнце только выглядывало из-за горизонта. Здешнюю автостанцию Грейхаунд окружали полуразрушенные здания, однако я испытывала воодушевление и ничего не могла с собой поделать. Я приехала. У меня получилось. Пускай я в Даллас еще не наведывалась и не знала в этом городе ни единой живой души, я была полна решимости начать новую жизнь.

Я начинала все с чистого листа.

* * *

Прошло около двенадцати часов, и воодушевление от приезда в город немного поутихло. Я уселась на скамейку в парке и стала размышлять, выйдет ли у меня заснуть на ней, или я снова буду дремать и постоянно просыпаться. И безопасно ли вообще предпринимать попытку.

Ранее, сойдя с автобуса, я собралась вызвать такси и уехать в приют для подростков, который нашла в интернете. И меня, черт бы их побрал, ограбили какие-то парни, пока я вбивала адрес в приложении! Выхватили прямо из рук все наличные, которые я достала, чтобы оплатить такси, и следом отняли и телефон. Добро пожаловать…

Можете не сомневаться, я помчалась за ворами, как сумасшедшая. Но рюкзак с пожитками добавлял мне веса, и группа парней легко от меня оторвалась.

Оставшиеся деньги не хотелось тратить бездумно, и все же я купила пакет чипсов на заправке.

До самого заката я бродила по городу, пытаясь самостоятельно найти приют, потому что боялась спросить дорогу — вдруг кто-нибудь заподозрит неладное и сообщит в полицию о подростке, уж больно похожем на сбежавшего из дома.

Разумеется, я так и не отыскала никакого приюта, вот и очутилась на скамейке в парке. Замерзшая, голодная, вымотанная.

И злая.

Судя по всему, если не спать почти сорок восемь часов, то можно заснуть где угодно, потому что в конце концов… я отключилась.

* * *

Я проснулась, вздрогнув от ощущения, что за мной наблюдают, и к горлу подступил комок. Наступила глубокая ночь, парк окрасился в темно-синие оттенки. Деревья и кусты на фоне почерневшего неба казались пляшущими тенями. Тусклые уличные фонари заливали теплым светом дорожку и ближайшие скамейки. Некоторые из фонарей пошатывались на легком ветру, из-за чего создавалось впечатление, будто отбрасываемые ими электрические лучи пускались в танец с соседствующими тенями. До слуха доносились шелест листьев и стрекотание сверчков.

Обнаружив, что на скамейке рядом со мной устроился седой старик, я вскрикнула, его дикий взгляд и изорванная, поношенная одежда создавали пугающий ансамбль. От старика несло немытым телом, а когда он улыбнулся, то продемонстрировал всего несколько зубов.

— Ой. Я наблюдал за тобой. Хотел убедиться, что ты выспишься, миледи, — произнес он, явно имитируя британский акцент.

Меня передернуло от его слов, хотя он говорил дружелюбно и по-доброму, и все равно отодвинулась.

— О, не бойся старины Билла. Я присмотрю за тобой.

Я уже приготовилась соскочить со скамейки и дать деру, но отчего-то заколебалась. В нем ощущалось… умиротворение и собранность. Разумеется, если забыть о его внешности и запахе.

— Этот парк мой, но я могу поделиться. Ты засыпай, а я посторожу. Послежу, чтобы хулиганы держались подальше, — продолжил он. А я все еще не выдавила ни слова.

Я уже открыла рот, чтобы отклонить его предложение, но тут он вытащил из своего пакета чистое, новенькое одеяло с бирками. Когда он протянул его мне, вместо того, чтобы заговорить, я вдруг заплакала.

Я рыдала и всхлипывала, а он, ошеломленный, наблюдал за мной и накрывал одеялом, словно оно могло остановить истерические женские слезы. Вот только я никак не могла успокоиться, разбитая событиями последних дней… и пораженная его добротой, потому он наконец начал петь «Элеонор Ригби» [Известная песня группы The Beatles.] так плохо, как, на моей памяти, не удавалось никому. На самом деле, еще ни одно исполнение любой другой песни не звучало хуже.

Но это сработало, и я перестала плакать.

— Ну-ну, уточка. Засыпай. Старина Билл присмотрит за тобой, — успокаивал он меня, закончив песню (последние несколько строк он явно сочинил сам).