Не реагируя на папину тревогу о моём пищеварении, я запихнула в рот печенье, сунула ноги в любимые ярко-фиолетовые берцы, которые мы с Зузу обнаружили в комиссионном магазине, и закинула на плечо школьный рюкзак, тихо надеясь, что мама будет не слишком ругаться за то, что я не притронулась к завтраку.

— Не обязательно покупать мне костюм вампира, но пластиковые клыки, наверное, можно?

Во рту всё слиплось от шоколада, и я пожалела, что нет времени запить его чем-нибудь.

— Какие ещё вампиры-швампиры? — Мама протянула мне стакан безлактозного молока.

Я думала, она сейчас потребует ледяным тоном, чтобы я «села и нормально позавтракала», но у неё, похоже, не было на это сил. Она казалась очень усталой, под глазами цвета карамели залегли тёмные круги, и даже пышный пучок на голове — всегда такой аккуратный — как будто слегка съехал набок.

— Ну ты же знаешь, кто такие вампиры. — Я оскалила зубы, не особо похоже изобразив вампира из старого фильма: — Я выпью твою кроффь!

Папа шутливо погрозил мне пальцем:

— На мой взгляд, вампиры — это очень средненькие монстры. То ли дело раккош! Вот это монстр так монстр! Без страха и упрёка! — Папа любил вставлять выражения, услышанные от посетителей. — Выпьет кровь? Да раккош высосет из тебя вообще всё, включая костный мозг, а из пальцев наделает зубочисток!

Он рассмеялся, потряхивая, как обычно, круглым животиком, правда, сегодня его смех прозвучал как-то натужно. Но я автоматически отнесла это на счёт общей родительской странности.

— Мой лунный лучик, лунный свет моего сердца, — проговорила мама, забирая у меня пустой стакан, — нам надо что-то…

Я не сомневалась, что сейчас она опять заведёт свою песню про индийскую принцессу.

— Забудь про вампиров, ма, это я так. — Я взялась за дверную ручку, готовая сорваться с места. — Я в школу опаздываю.

— Киранмала, подожди! — раздалось за спиной.

Но я не обернулась. Шагнув на крыльцо, я окинула взглядом практически голый двор. Какая разница между нашей развалюхой и соседскими особняками! У них — ухоженные газоны, живые изгороди и цветочные клумбы. А у нас? Несколько засохших кустов и ободранных деревьев. Я покраснела, вспомнив, как Джови однажды спросила, не противоречит ли нашей религии уход за лужайкой перед домом.

Краем глаза я увидела, как из-за угла выруливает школьный автобус.

— Принцесса! — позвал папа.

— Да сколько можно объяснять? — крикнула я, сбегая по ступенькам, и оглянулась. — В последний раз повторяю: я не принцесса!

Мама испуганно вздрогнула, и у меня в голове мелькнуло, что, может, это прозвучало слишком резко. Сразу укололо чувство вины, но извиняться как хорошей девочке было уже некогда.

— Ну я побежала, ладно?

Я услышала, как за спиной с шумом открылись двери автобуса. Скорее ощутила, чем увидела, как пялятся ребята — на папу в полинявшей, немного тесноватой рубахе-ку́рте, на маму в ярком жёлто-зелёном сари. Из-под обтрёпанного подола выглядывали унизанные кольцами пальцы босых ног. Я почувствовала, как жар смущения и неловкости заливает щёки. Ну почему они не могут быть такими же, как все обычные родители?

Кинувшись к автобусу, я споткнулась о змеиный ров — неглубокую узкую канаву, которой папа окружил наш участок, чтобы защититься от кобр, хотя вообще-то они в Парсиппани не водятся.

Я слышала, как ребята хихикали в автобусе, и опустила голову, когда садилась на своё место. И только когда автобус отъехал, посмотрела в окно — родители стояли на подъездной дорожке. Их голосов не было слышно, но лица за толстым стеклом казались странно растерянными и огорчёнными.

Глава 3

Сплошная гадость, а не сладость

Весь день меня мучила совесть. Встревоженные лица мамы и папы так и стояли перед глазами. Что они хотели мне сообщить? Ну а с другой стороны, может, этот случай убедит их купить мне мобильник, чтобы я была как все двенадцатилетние дети на свете. На переменах я обдумывала, что сказать по этому поводу родителям, и репетировала речь с Зузу, большой любительницей иностранных языков и длинных сложных слов, с помощью которых очень удобно добиваться своего.

— Мобильные телекоммуникации — критически важная составляющая жизни в современном обществе, — бойко оттарабанила я, открывая входную дверь в дом.

И замолчала. В доме стояла мёртвая тишина.

Никогда такого не было, чтобы в мой день рождения работали и мама, и папа. Обычно хоть кто-то из них обязательно ждал меня, устроив засаду с вкусной едой и подарками. Так куда же они подевались?

Я скинула берцы и прошла на кухню, отметив про себя, что задняя дверь распахнута и как-то странно скособочена. Я, конечно, знала, что петли старые, но это было уж слишком. Ещё один пункт в список вещей, требующих ремонта. Прикрыв заднюю дверь, как сумела, я вернулась в дом и только тут заметила, что всё на кухне, где всегда царил безупречный порядок, перевёрнуто вверх дном. Везде валялись опрокинутые стулья, а один вообще отлетел к двери, как будто кто-то отшвырнул его на бегу.

Моё сердце отчаянно забилось, в висках застучало. Как человек, насмотревшийся по телевизору криминальных сериалов, я подумала, что к нам вломились грабители.

— Привет?.. — позвала я дрожащим голосом, вытаскивая нож из подставки на кухонном столе.

Потом пробежала по комнатам, но всё, не считая стульев, было на своих местах. Даже мамина шкатулка с украшениями стояла там, где всегда — на тумбочке у кровати. Я вернулась в прихожую в полной растерянности.

Куда подевались родители? Как они могли забыть про мой день рождения?

Но тут же мне немного полегчало — на шатком раздвижном столике у входной двери стоял накрытый салфеткой поднос с домашними сладостями: расгуллой и сандешами. Сверху лежала записка.

...

Для дорогих гостей, которые зайдут, чтобы узнать, «сладость или гадость» (без глютена и орехов, сделано из безлактозного молока от коров, находящихся на свободном выпасе).

Класс! Я с нервным смехом опустила нож. Как у меня воображение-то разыгралось! Раз мама не забыла приготовить индийские сладости для соседских детей, значит, всё в порядке. Была у неё такая традиция на Хеллоуин.

Правда, и тут возникала проблема, заключавшаяся в том, что старые наволочки и пакеты из-под продуктов никак не годились для пропитанных сладким сиропом шариков расгуллы и политых патокой сандешей, которые мама раздавала доверчивым охотникам за сладостями. Но моим родителям не приходило в голову угощать ребят обычными конфетами из магазина — ещё один пример их полной беспомощности.

Я уже хотела схватить с подноса сладкую расгуллу, когда заметила что-то на полу — праздничное поздравление, наполовину выскользнувшее из конверта. Типичный папин юмор — глянцевая убийственно-розовая открытка для малышей. На открытке была изображена (угадайте, кто?), конечно, принцесса в короне, а над ней написано: «Дочка, тебе 2!» Но папа ручкой приписал перед двойкой единичку, и получилось 12. Ха-ха, как смешно. Тоже типичный папа. Но почему открытка валяется на полу? Я вытерла липкие пальцы о джинсы и подняла её.

Внутри под словами «Желаем сверкательного дня рождения!» оказалось торопливо нацарапанное послание от мамы. Но куда подевался её аккуратный чёткий почерк?

...

Крепись, наша любимая дочь. Все эти двенадцать лет мы надеялись, что обойдётся. Но не обошлось. Хранившее нас волшебное заклинание было разрушено в день твоего рождения. Прости нас за то, что, пытаясь защитить тебя, мы скрывали правду. Сейчас некогда объяснять. Делай что угодно, только не пускай в дом раккоша. Доверься принцам, они тебя спасут, но, что важнее, поверь в себя. Оставляем тебе на всякий случай немного рупий и живую карту — может, пригодится. Умоляю об одном — не пытайся нас искать, это слишком опасно. Мы отправляемся в ужасные тёмные глубины, где все заклинания теряют силу. (И не забывай принимать каждое утро витамины «Мишки Гамми».) Мой лунный лучик, первое, что тебе надо сделать, это найти…

Дальше письмо обрывалось, и на листке темнела большая уродливая клякса, как будто маму что-то сильно напугало.

Я потрясла конверт, и из него выпала тонкая пачка ярких незнакомых мне банкнот — рупий, о которых упомянула мама. То, что выскользнуло следом, ничем не напоминало карту. Это был пожелтевший от времени чистый лист бумаги.

И всё. Родители всегда были странные, но теперь они, кажется, рехнулись окончательно. Я позвонила каждому на мобильный, потом на телефон в магазине, но везде включался автоответчик. Мне стало страшно. Если это была хеллоуинская шутка, она получилась совсем не смешной. И вся эта чушь про принцев и раккошей… Они что, с луны свалились?

Я почувствовала, как глаза наливаются слезами, и поспешно прикусила щёку с внутренней стороны, чтобы остановить этот фонтан. Помимо привычки неброско одеваться и незаметно себя вести у меня было ещё одно собственное правило, которое позволяло продержаться в средней школе. Не плакать. Никогда. Порой мне казалось, что мои слёзы заперты в очень страшной комнате где-то внутри меня и эту комнату лучше не открывать.