Но у меня был только один путь — вперёд. Следовало добраться до родителей раньше, чем их засосёт какое-нибудь параллельное пространство, или чёрная дыра, или протухшее заклинание, или типа того. Я не могла — и не хотела — даже думать о других вариантах. Да, пусть родители у меня странные, но они мои, и без них всё будет не так.

Зачерпнув смелости в ещё неизученных глубинах своего организма, я двумя пальцами взяла колокольчик и потрясла его.

Ни звука. Я потрясла колокольчик снова. И снова. На третий раз он загудел, как гонг, так что я от неожиданности чуть не выронила его.

Через несколько мгновений задрожала земля, а затем из тьмы пещеры возникла кошмарная жуть. У меня перехватило дыхание.

Пограничник был не такой высокий, как раккош, да и вообще не имел ничего общего с волосатым бородавчатым демоном. Голова у него напоминала что-то среднее между головами льва и петуха. На макушке болтался гигантский гребень и торчали три загнутых рога. Под выпученными глазами и носом-клювом темнела зубастая пасть. Шея жирафа, руки и грудь человека и хвост, покрытый иглами, как у дикобраза. Существо волокло за собой палицу с шипами. От ужаса мне свело живот. Существо мне… улыбнулось? *Ужас ужасный*.

Тварь заорала:

Меня не бойся,
Я не кусаюсь!
Мои рога не колют, кулаки не бьют.
Я с детства хилый,
Но очень милый.
Пожалуй в гости, у меня царит уют.
Твой вкус и спелость,
И большая смелость
Порадуют девятерых моих ребят.
На блюдо сгрузим
И перекусим
Так весело, что кости захрустят.
Ты что, боишься?
В гости не желаешь?
Да ты совсем нас не уважаешь!
За это, куколка, тебя съедят!

Мне понадобилось усилие, чтобы закрыть рот, который разинулся сам собой, пока я слушала это выступление. Я просто не знала, что сказать. Слова и выражение на морде существа показались мне… ну, если не доброжелательными, то и не самыми злобными. В то же время у меня как-то не возникло желания встречаться с девятью детишками пограничника, да и обещание съесть меня, если я испугаюсь, тоже в восторг не привело.

— Э-э… вы пограничник? — осторожно спросила я.

— Ты без документов? Позорище! — Глаза твари зловеще вспыхнули. — Придётся сыграть в игру.

— В какую игру?

Интересно, принцы уже прошли пограничный контроль? Прибегут ли они на помощь, если игра, о которой говорит этот бройлер-переросток, заключается в том, чтобы съесть меня?

— Отвечай, милочка, не зевай! — прокудахтал пограничник. — Что это такое? Чтобы суп сварить, чтоб врага убить, чтобы вылечить недуг, нужен…

— Лук, лук, лук, — договорила я.

Омонимы — слова, разные по смыслу, но одинаковые по звучанию и написанию — мы еще в пятом классе проходили.

Тварь так расстроилась, что мне стало её жалко.

— Попробуйте загадать что-нибудь ещё, — предложила я.

— У кого четыре ноги утром, две ноги днём, три ноги вечером…

— У человека, — выпалила я, с трудом удержавшись от смеха.

Эту древнюю-предревнюю загадку Сфинкс загадал герою древнегреческих мифов Эдипу. В самом начале жизни — утром — младенец ползает на четвереньках. Став взрослым — в полдень жизни, — человек передвигается на двух ногах, а в старости — на закате жизни — ходит, опираясь на палочку — третью ногу. Мы с Зузу смотрели документальный фильм про Древнюю Грецию, и там говорилось про эту загадку.

Пограничник нервно заходил кругами, тяжело топая гигантскими петушьими лапами. Я осторожно отодвинулась, чтобы он не задел меня своим игольчатым хвостом, чувствуя, как в душе зарождается слабая надежда. Может, я всё же пройду испытание и спасу маму с папой?

— К небу тянусь, земли касаюсь, кругом облетаю, но всегда возвращаюсь? — Чудище тревожно затрясло петушиной бородкой.

А вот это как раз была загадка из книжек Нико.

— Ага, знаю! Это дерево, — сообщила я. — Послушайте, не огорчайтесь. Вы не виноваты. Можно я уже пойду? А то друзья будут волноваться.

Налитые кровью глазки пограничника сузились, он уставился на меня… Кажется, я сболтнула лишнее. У меня ёкнуло сердце.

— Друзья-я? — с интересом протянул он. — Ку-ка-ре-ку-у! Так у тебя есть друзья? Ага-га-а, угу-гу-у!

Я облизала разом пересохшие губы:

— Ну, не друзья, а так, приятели.

— Э-э нет. Мы лишь закончили разминку, — пропыхтел пограничник, оскалив жёлтые клыки. — Отгадывай дальше, не то обгрызу тебе спинку.

Соседка жемчужины, малая крошка,
Дороже любой красоты расчудесной.
И жизнь будет грустной, и жизнь будет пресной
Без горсти бесценных песчинок в ладошке.

Я прикусила щёку. Такое я слышала впервые. Да ещё пограничник на меня разозлился. А вдруг он меня не пропустит, даже если я угадаю?

— Соседка жемчужины? — переспросила я.

— Кудах!

— Жизнь будет пресной?

— Ку-ка-ре-ку! — гаркнуло чудовище, заметно повеселев. — Проглочу, и ни гу-гу!

— Погодите, погодите, я ещё думаю. И вообще, не очень-то я вкусная.

— Принцессы полезны желудку и сердцу! Тебя проглочу я без соли и перцу!

Без соли и перцу? У меня забрезжила догадка.

— Стойте! Я угадала!

— Нет, не угадала! Ты всё врёшь и только делаешь вид, что угадала! — Пограничник взволнованно забил колючим хвостом по каменистой земле.

Где обитает соседка жемчужины? Что ложится на твою ладонь горстью бесценных песчинок? Я вспомнила, как ездила этим летом с родителями на один день в Атлантик-Сити — песчаный пляж, океанский прибой, солёная пыль на губах.

— Это соль. — Я уверенно ухмыльнулась в лицо пограничнику.

— Кук-рек-чу-у! — Глаза твари начали бешено вращаться. — Всё равно проглочу-у!

— Постойте, погодите! Так нельзя! Я же ответила, что это соль!

Чудище треснуло палицей по стене пещеры с такой силой, что дождём посыпались камни. Я испуганно пригнулась, прикрывая голову руками.

— Так нечестно! Это ложь! Ты без боя не уйдёшь! — Пограничник затопал ногами.

По его мокрым щекам потекли огромные слёзы, из пасти рвались рыдания. Я не успела ответить, потому что монстр вдруг бухнулся на землю и принялся молотить по ней руками и ногами.

— Я останусь без работы, — вопил он, — если дам тебе свободу!

Чудовище закатило самую обыкновенную истерику. Мне даже захотелось отчитать этого гигантского петуха как следует. Вот моя мама ни за что не стала бы терпеть подобное поведение.

— Из-за принцессы меня выгонят с работы! — взвизгивал пограничник. — Сынки останутся без пищи и заботы!

— Ш-ш-ш, не надо так кричать, — взмолилась я, пытаясь обойти дрыгающегося монстра.

Вот вечно мне везёт, как утопленнику. Сейчас его вопли разбудят молодых, сильных, страшных сынков, а мне совсем не улыбалось стать полдником для девяти голодных детишек этого чудовища.

Глава 8

Безумный базар

— А-а-а! У-у-у! У-у-у! — вопил пограничник, долбя носом землю. — Бу-у-у! У-у-у! Ку-ка-ре-ку-у-у!

— Всё в порядке, не плачьте! Ш-ш-ш! — шептала я, бочком пробираясь мимо икающего, пускающего слюни и сопли чудовища.

Моё сердце колотилось как бешеное. Успею смыться или нет? Но тут из пещеры донеслись громкие зевки, и я, перестав таиться, опрометью бросилась бежать.

— Куд-куда? Куд-кудум? Что за грохот, что за шум? — спросил кто-то.

Я не стала ждать ответа монстра, просто мчалась со всех ног, пока пограничный контроль не скрылся вдали. Бежала так, что мной могли бы гордиться все мои учителя физкультуры, включая мистера Тейлора, которого я однажды случайно — и совсем чуть-чуть! — поранила. Я остановилась перевести дух только тогда, когда убедилась, что за спиной не слышно ни кудахтанья, ни кукареканья.

Ещё через несколько минут, поскольку юные версии пограничника так и не появились, я наконец позволила себе немного расслабиться. Опасность миновала. Во всяком случае, пока.

Насколько пустынным был пейзаж по ту сторону границы, настолько поразительными были перемены с этой стороны горы. Передо мной раскинулась долина, покрытая пышной растительностью, пересечённая несколькими реками, которые питала своими снегами далёкая горная вершина. За вершиной сверкал океан и безмятежно синело небо.

Наконец-то я добралась — я была в Запредельном царстве за семью морями, за тринадцатью реками. Осталось только разыскать принцев, и можно отправляться спасать родителей. Интересно, сколько у нас времени до того, как закончится срок годности заклинания? Я представления не имела.

Лезть на гору по острым камням было тяжело. Зато теперь я легко сбежала по травянистому склону. Сняв толстовку, обвязала её вокруг талии, радуясь прикосновению к коже тёплых солнечных лучей. К коже! Я дёрнулась, чтобы обмотать отметину на руке банданой, и тут вспомнила, что никакой банданы у меня нет. Я же переоделась дома перед выходом! Блин. Я всегда ходила только с длинными рукавами или обязательно чем-то прикрывала свою странную отметину выше локтя. Хорошо хоть, что во время полёта из Нью-Джерси толстовка была на мне, и Лалу с Нилом не пришлось всю дорогу рассматривать это уродство. Правда, Нил уже видел один раз шрам на руке — счастье, если он когда-нибудь забудет этот ужас. Обязательно надо добыть где-нибудь платок или шарфик и обвязать руку до того, как я найду братьев, в крайнем случае придётся снова надеть толстовку.