У него было меньше причин для недовольства, чем у большинства бойцов. Он был добровольцем. У него было множество более привлекательных вариантов, и никто не выкручивал ему руки. Он получил очень неплохой результат при сдаче тестов на пригодность к использованию, обязательного комплекса экзаменов, которые сдавали все поголовно по достижении семнадцатилетнего возраста. Его очки позволили получить место в лаборатории Вестерли Энтиэйджестик и заниматься исследованиями возможности продления человеческой жизни на еще одну сотню лет. Работа была высокооплачиваемой, но она ему прискучила. И когда армия оказалась неподалеку с демонстрацией своего популистского представления, он отдался ей со всеми потрохами.

Вербовщики реально постарались. Презентация заняла большую часть рабочего дня, и посещаемость была близка к ста процентам. От армии выступал гражданский представитель министерства обороны. Он носил совсем казуальную одежду сочных цветов — персиковый с лесным коричневым облегающий костюм. У него был потрясающий загар и дивный голос. Его официальный титул звучал как директор администрации службы. И это означало, что он был продавцом. Его приветственная речь в изобилии перемежалась шутками и наставлениями, и когда он закончил говорить, пришло время историй успеха. «Такие же как ты» люди, ранее занимавшиеся «скучной и невзыскательной работой», выходили на сцену и рассказывали об удивительном приключении, которым стала для них армия. Как Лукас понял позже, они всегда следили за тем, чтобы хотя бы один из выступавших оказывался «бывшим работником твоего же профиля».

За выступлениями последовал парад униформ, модное шоу, в котором было что-то для любого из присутствующих. Солдаты, демонстрирующие форму пехотинцев Первой мировой, апачи, коммандо в портупеях и прусская кавалерия — все как на подбор были красавцами, которые просто излучали прекрасное здоровье и внутреннюю энергию. Все женщины были обворожительными, но почему-то с ними никогда нельзя была обсудить, какова была женская доля в те «добрые старые деньки». Вспоминая те моменты, Лукас был не в состоянии поверить в то, что хоть кто-нибудь из них провел хотя бы мгновение в полевых условиях. Скорее всего, они сразу по окончании курса официальных общественных учтивостей были направлены в рекрутинговую программу.

Вслед за демонстрацией мод шла часть презентации, которую они называли исторической ориентацией. Это был великолепный мультимедийный продукт с волнующей музыкой и голографическими эффектами на тему того, что история подтвердила, что нации всегда процветали, когда они жили по экономическим стандартам военного времени, что война является неизбежным фактором человеческой природы, и как появление путешествий во времени сделало возможным избежать «неудобств» физического присутствия войны в настоящее время. Прошел настоящий шквал информации о том, как международные споры были урегулированы с помощью оценки действий современных солдат в конфликтах прошлого, настоящий высший пилотаж, который выглядел и звучал очень гламурно, даже когда информация проносилась с такой скоростью, что ее было невозможно усвоить. В конце прозвучала короткая речь о возможности по окончании срока службы подать заявление на вступление в корпус рефери. Всем было прекрасно известно, что рефы получали самую высокую заработную плату во всем мире и наслаждались стандартами жизни, не уступающими стандартам глав государств, перед которыми они, будучи экстранациональным арбитражным образованием, были не обязаны отчитываться.

Фактически же, как позже выяснил Лукас, только те, кто оказался в топовой пятерке процентов по результатам ТПИ, могли попасть в процесс отбора в школу корпуса рефери. Вдобавок было необходимо получить степени по темпоральной физике, трансисторической корректировке и актуализации, эконополитическому управлению и арбитражу. На основе данных солдатского телеграфа считалось, что в рядах рефов не было никого в возрасте менее ста лет. Персонал моложе присутствовал в корпусе наблюдателей, нижнем эшелоне этих хваленых кадров, но только немногие солдаты оказались способными продвинуться по службе и пережить процесс отбора, не говоря уже о том, чтобы пройти ШКР, которая была, по общему мнению, сущим ужасом. Лукас Прист не питал иллюзий стать кем-то выше обыкновенного солдата.

История Джесс Фейн была более заурядной. Она провалила ТПИ, как и все те, кто не мог себе позволить обучение с помощью имплантов. И ей предложили три завидных варианта на выбор. Работать с сфере уничтожения и переработки радиоактивных отходов, добывать руду в поясе астероидов. И службу в армии. Она с иронией шутила, что это был непростой выбор.

Их встреча произошла недавно, но они уже довольно неплохо знали друг друга. Солдатская дружба завязывается быстро. У них просто не было выбора. Джесс была молодым капралом, она только что вернулась с вахты под началом Александра Невского. В то время не было редкостью, когда русские женщины сражались на поле боя бок о бок со своими мужчинами, и Джесс орудовала палашом на покрытой льдом Неве рядом с лучшими из них. Для нее это была хорошая смена темпа, ведь в древние времена место женщины было либо у домашнего очага, либо на передней линии в качестве пушечного мяса, либо на принимающей стороне изнасилования. Джесс, привыкшая к современному равенству полов, ненавидела армию со всей страстью.

— Не могу передать всю красоту этих ощущений, — говорила она. — Находиться в самой гуще боя и разваливать черепа мужиков! Боже, никогда не думала, что я могу быть настолько кровожадной. Но после всего, через что мне пришлось пройти…

Лукас улыбнулся.

— Надеюсь, тебе удалось от всего этого избавиться.

— Не окончательно, — сказала она, улыбаясь. — Но не волнуйся, ты в полной безопасности. Следующую выпивку покупаю я. Как насчет того, чтобы хорошенько набраться?

— Нет времени, лучше настоящего, — сказал Лукас, и они оба рассмеялись старой армейской шутке.

Для солдата напиться между вахтами было практически необходимостью. Спиртное позволяло адаптироваться, затормозить. Даже если пьянство доводило до кондиции, не позволяющей перемещаться, армия относилась к подобному с полным пониманием. На шее каждого бойца висел армейский жетон с кодом решетки назначения его следующей точки отправки. Шаттлы выполняли регулярные проверки всех баров. Военная полиция просто сваливала бесчувственных бойцов в салон вместе со всем их снаряжением, доставляла на соответствующую решетку, швыряла их на хроноплаты и отправляла к месту назначения.

Каждый боец знал: ничто так не протрезвляет, как хроноплата. Где-то в водовороте неконкретного времени, которое личный состав называл мертвой зоной, плавало огромное количество рвоты. Почти у всех перемещение вызывало сильную тошноту. Со временем многие солдаты привыкали к нему настолько, что умудрялись удержать пищу в желудке, по крайней мере, в течение какого-то времени. Но большинство после перехода все-равно блевало. Таковой была еще одна романтическая особенность армейских путешествия во времени. Случалось, что некоторые терялись в процессе перехода и оказывались в плену у мертвой зоны. Об это не принято было говорить.

Но, по крайней мере, одну хорошую вещь об армии Лукас мог сказать. Спиртное было превосходного качества и стоило дешево. Можно было заказать буквально все. Одно время он пристрастился к водке, но потом переключился на глинтвейн, который распробовал в средние века.

Джесс пила чистый скотч.

Армейский бар никогда не был шумным местом. Обычно стоял гул разговоров, но никогда не была слышна музыка и совсем редко какие-нибудь крики, вне зависимости от степени выпитого. Солдаты никогда не тусили друг с другом слишком долго и, когда после расставания каждый отправлялся своею дорогой, шанс встретиться вновь был ничтожным. Лукас и Джесс сидели за столом в маленькой кабинке и держали друг друга за руки. В этом не было ничего романтического. Для солдат был важен определенный физический контакт. Когда в течение следующих нескольких минут их могли вызвать в древний Рим или на Шестидневную войну в ХХ веке, казалось важным потянуться и коснуться кого-нибудь, чтобы убедиться в его реальности.

— Ты когда-нибудь хотел во всем этом разобраться? — сказала Джесс. Она уже была немного пьяна. — Я имею в виду, что устала быть просто кнопкой, которую жмут рефы. Черт, никогда не видела рефа. Там в прошлом, в России, в центре чертовой бойни, ты поверишь, я начала думать: если я останусь в живых, на что это повлияет в целом? Как все работает? Почему я этим занимаюсь? Мне казалось, что все мое внимание было поглощено тем, чтобы выживать.

Лукас кивнул, полностью ее понимая. Джесс все еще была новичком, и все это было для нее в новинку.

— Веришь или нет, — сказал он ей, — ты привыкнешь. Придет время, когда ты полностью прекратишь об этом думать. Неважно, влияет ли твое участие в деле на заключение какого-то торгового договора или исход международного конфликта тысячелетней давности. Мне нравится думать, что влияет, что то, что я делаю, реально важно для чего-то, но я этим не заморачиваюсь. Иногда лучше просто врубить автопилот. Попытаться уцелеть. И кроме этого ничто особо не важно. Они странные, эти мысли, которые могут пронестись в твоей голове во время боя. Это невозможно проконтролировать. Лучшее, что можно сделать, — попробовать полностью прочистить мозги. Просто наполнить их пустотой. И не думать об исходе. В противном случае…