Семь месяцев назад в Малайзии она познакомилась с симпатичным молодым человеком по имени Карл Энгерс, который ей очень понравился. Хотя офис его компании располагался в Бонне, он несколько раз прилетал к ней в Эдинбург. Догадываясь, чем может закончиться их знакомство, Агнес сходила к гинекологу и поставила спираль.

Но тут она случайно узнала, что Карл вот уже полгода как помолвлен со своей немецкой кузиной. Агнес страшно расстроилась и не столько из-за вероломства Карла, сколько из-за того, что ситуация слишком уж напоминала давнишнюю историю с Хьюго.

Хьюго Скотт был ее коллегой-юристом. Агнес влюбилась в него, когда ей исполнилось двадцать три, и их связь длилась два года, пока Агнес не узнала, что Хьюго женат. Ее сердце было разбито.

Мужчинам нельзя доверять — такой вывод сделала она из этой истории. И это утверждение не опровергли ни замужества матери, ни роман с Карлом.

Агнес вежливо ответила на все вопросы таможенника, дождалась, когда он поставит штамп в паспорт, и через стеклянные двери вышла в зал ожидания. Высокий черноволосый человек шагнул ей навстречу.

— Здравствуй, Агнес.

Она уставилась на него расширившимися глазами, не сумев выдавить из себя ничего умнее, чем «Г-гаролд», и уж совсем не в силах скрыть радость, охватившую ее.

— Пойдем, у нас не так уж много времени, — сказал он ей.

Исцелилась? Точнее, сумела обмануть себя, подумала Агнес и спросила, слегка запинаясь:

— Чт-то?

— У нас не так уж много времени. Спектакль начинается в восемь. Кстати, у тебя есть с собой приличное платье?

— Спектакль? — непонимающе переспросила она.

— «Аида» в «Ковент-Гардене».

Безуспешно пытаясь сосредоточиться, отбросив рой немедленно нахлынувших на нее воспоминаний, ни одно из которых не подходило для аэропорта, Агнес выпалила первое, что пришло в голову:

— Я не сумела достать билеты!

— С тобой все в порядке?

Это был тот же вопрос, который он задал ей после их первого сумасшедшего соития. Легкий румянец залил ее щеки.

— Просто… я не ожидала встретить тебя здесь, — пролепетала она, безбожно преуменьшая свое потрясение.

— Машина ждет, — сказал Гаролд и взял у нее чемодан.

Агнес собрала разбегающиеся мысли и остановилась.

— Подожди, Гаролд. Я же лечу в Эдинбург. Мой самолет через пару часов.

— Я перенес твой рейс. Ты улетаешь завтра утром.

— Неправда, — покачала она головой, — у меня билет при себе.

— Я играю в сквош с президентом компании.

Гаролд небрежно улыбнулся. И он явно ожидал, что Агнес благодарно упадет ему в ноги.

— Ты не имеешь права вмешиваться в мою Жизнь таким образом!

— Уже поздно.

— Откуда ты узнал, что я в Лондоне?

— Твоя мать.

— Я задушу ее!

— У тебя есть платье?

— Давай кое-что сразу выясним, — решительно сказала Агнес. — Ты благодаря знакомству с президентом компании перенес мой рейс на более позднее время, — Гаролд кивнул, — и без моего разрешения.

— Ты была в Тунисе, — сказал он, насмешливо улыбаясь.

— Гаролд, я не буду больше с тобой спать! — воскликнула Агнес; к ее ужасу, несколько человек обернулись и посмотрели на нее с интересом.

— Я и не прошу тебя. Лимузин там.

Агнес, раздираемая желанием ударить Гаролда сумочкой по голове и рассмеяться, последовала за ним сквозь толпу.

6

Лимузин, разумеется, был с шофером. Шофера звали Генри. А сам лимузин, разумеется, принадлежал Гаролду. Разумеется, подумала Агнес. Гаролд просто купается в деньгах. Подумаешь, десяток лимузинов по всему свету? Удивительно только, что и проклятая авиалиния не принадлежит ему.

Агнес поблагодарила Генри за то, что он взял ее вещи, и с независимым видом скользнула на заднее сиденье. На этот раз брючный костюм Агнес отличался одновременно элегантностью и скромностью. Она аккуратно собрала волосы в пучок и подкрасилась перед посадкой. Очень хорошо. Все, что теперь оставалось, это насладиться оперой, на которую она мечтала попасть, и не оказаться в постели Гаролда.

Без проблем. Она не совершит одну и ту же ошибку дважды.

Гаролд сидел на заднем сиденье на расстоянии фута от нее и не производил впечатления человека, желающего сократить это расстояние. Он даже не попытался поцеловать ее в аэропорту. Может, хоть он-то излечился. В таком случае Агнес в безопасности.

— Я заказал столик в ресторане, чтобы поужинать после концерта, — услышала она его слова. — Утром Генри отвезет тебя в аэропорт.

— Из отеля.

— В моем доме есть комнаты для гостей.

— Для пущего удобства, — холодно сказала она.

— Не язви, Агнес. Это не твой стиль.

— Откуда ты знаешь?

— О, я много о тебе знаю, — протянул Гаролд, прослеживая взглядом линии ее тела под темно-синим костюмом, — за исключением одной вещи. Почему ты уехала посредине ночи?

Под сигналы автомобилей на противоположной стороне улицы Агнес спокойно ответила:

— Мне было стыдно за себя. Я почувствовала себя дешевкой, как будто предала все свои принципы.

— Ты очень высоконравственна.

— Я очень старомодна, — ответила она. — И никогда прежде не залезала на сеновал с первым встречным.

— Почему же сделала исключение для меня?

Этот вопрос вытекал из ее ответов, но Агнес не собиралась отвечать на него.

— Ты же сказал, что нас ждет только одна ночь. Никакого завтра. Так зачем ворошить прошлое?

Их разговор походил на поединок, и Агнес пребывала в таком напряжении, словно сражалась за свою жизнь. Она задела Гаролда — уехала из «Максвелл-холла» без разрешения хозяина.

— А комнаты для гостей закрываются изнутри? — осведомилась она ледяным тоном.

— Да, и еще можешь подпереть дверь антикварным секретером.

— Кошки-мышки, Гаролд? Ты обожаешь игры.

Он впервые рассмеялся.

— Ты не мышка, Агнес Кирби.

— Да и ты больше похож на тигра, чем на домашнюю кошку.

— Ты мне льстишь.

Агнес нравилось их пикировка, потому что заставляла быть настороже. И все же интуиция подсказывала, что любой поединок с Гаролдом чреват смертельным исходом.

— Ты не привык к женщинам, которые действуют по собственной инициативе.

— Ты вносишь приятное разнообразие в мою жизнь.

— Развлечение, — сказала Агнес с горечью. — Однажды у меня уже был роман с человеком, для которого я была развлечением. И совсем недавно я чуть не попалась в этот капкан снова. Глупышка. Не поступай так со мной, Гаролд.

Он поерзал на сиденье.

— Дороги сегодня забиты.

Все оживление Агнес как рукой сняло. Она поняла: для Гаролда она всего лишь женщина, отличающаяся от других и к тому же доступная. История снова повторяется, подумала Агнес, откидываясь на сиденье и закрывая глаза.

Лимузин набрал скорость, затем остановился. Жалея, что ей не дали подремать еще, Агнес почувствовала, как Гаролд решительно сжал ее локоть.

— Приехали. — Голос его звучал официально.

Через мгновение она уже входила в холл элегантного особняка с видом на Гайд-парк. Гостевые комнаты и в самом деле запирались на ключ, а секретер выглядел прямо-таки неподъемным.

— Почему бы нам сначала не перекусить? — просто сказал он. — В малой гостиной, когда будешь готова.

Дверь за ним закрылась. Агнес положила сумочку на кресло и огляделась.

Комната, где она находилась, была просторная. Обстановка представляла собой смесь старины и современности, цвета здесь преобладали сочные. Спальня же, выдержанная в голубом и белом цветах, очаровывала своей простотой, в то время как ванная была просто роскошна. Агнес быстро привела себя в порядок, подкрасилась и вышла.

Собирался ли Гаролд вновь ее соблазнить, не имело значения. Она решила держать события этого вечера под контролем. Она! А не он.

Копченый фазан, салат со спагетти и свежие бриоши ожидали их на безукоризненно чистой льняной скатерти. Гаролд снял пиджак и галстук.

Агнес с откровенным удовольствием принялась за еду; отдаленный шум города странным образом успокаивал ее. Небрежно, будто разговаривая со случайным знакомым, она рассказала Гаролду о своем пребывании в Тунисе. А Гаролд очаровал ее, задавая вдумчивые вопросы, и поразил быстротой, с которой делал верные заключения. Они не заметили, как подошло время собираться.

Агнес наскоро приняла душ, распустила волосы по плечам. Ее розовое платье изумляло утонченной простотой. На шее сверкало ожерелье из кварца. На плечи она накинула кремовую шаль с шелковой бахромой. Я похожу на героиню какого-нибудь викторианского романа, а вовсе не на сексапильную подружку невесты на свадьбе собственной матери, подумала Агнес. Такое платье не втянет в неприятности.

Но чего она не могла видеть, так это того, как мягко платье облегает фигуру, как горят от возбуждения ее щеки, когда она выходила из своей комнаты. Гаролд уже ждал ее, неотразимо привлекательный в черном смокинге.

— Готова? — спросил он.

Надо бы радоваться, что он не сделал комплимента моей внешности, думала Агнес, пока они ехали в «Ковент-Гарден», а не злиться. Но она ненавидела, когда с ней обращались, как с незамужней престарелой родственницей. Или как с тетей Флоренс. Так что там насчет непоследовательности?

У них оказались лучшие места в зале. Стараясь не придавать этому особого значения, Агнес села и спрятала лицо в программке. Огни начали медленно гаснуть. Не в силах совладать с собой, Агнес одарила Гаролда полудетской улыбкой радостного предвкушения. Затем все ее внимание безраздельно поглотила сцена.

Завороженная Агнес не смогла определить, сколько времени длился спектакль. Она очнулась лишь после взрыва аплодисментов и криков «бис».

В ресторане, который оказался неподалеку, им оставили отдельно стоящий столик. Для Агнес музыка уничтожила все то мелочное и незначительное, что было между ними. В мягком свете свечей она наклонилась к своему спутнику и сказала:

— Спасибо, Гаролд… Нет, я не могу высказать это словами. Просто спасибо.

Он сказал как будто против воли:

— Ты не перестаешь удивлять меня, Агнес… Никогда не знаешь, как ты себя поведешь.

— Почему бы не принять меня такой, какая я есть? — спросила Агнес порывисто.

— Думаешь, с какой стати я встречаюсь с актрисой? Женщины не то, чем кажутся. А Нора этого не скрывает.

— Но ведь это меня ты пригласил на концерт, — заметила Агнес спокойно.

— Да… — Гаролд нежно снял пальцы Агнес с кожаной обложки меню, которое она держала в руках, и посмотрел на них так, словно их вид ему что-нибудь говорил. Затем резко выпустил ее руку. — Давай закажем что-нибудь.

— Гаролд, тебя обидела женщина, когда ты был молод? — Агнес вовсе не собиралась задавать подобный вопрос. И сейчас почувствовала, как забилось сердце в ожидании ответа.

— Рекомендую утку в винном соусе, — сказал Гаролд.

Когда официант снова подошел к ним, она сделала заказ и переключилась на другие, более безопасные темы, снова обнаружив в Гаролде умного и внимательного собеседника. Они выпили бутылку отличного вина. После чего Агнес с превеликим удовольствием отведала шоколад по-венски.

Подняв взгляд, она увидела, что Гаролд изучает ее своими темно-синими совершенно непроницаемыми глазами. Ощутив легкое беспокойство, она внезапно сказала:

— Пора идти. Мне завтра рано вставать. Или ты хочешь еще кофе?

— Нет, я тоже готов уйти. — Он потребовал счет, быстро расплатился и встал.

Разумеется, у выхода из ресторана их ждал Генри; они ехали домой в полнейшей тишине. Я переела, подумала Агнес мрачно. И еще в одной вещи она была уверена: ей не придется придвигать тяжелый секретер к двери. Гаролд почти не прикоснулся к ней за весь вечер, не говоря уж о поцелуе.

Гаролд открыл дверь, пропустил ее вперед.

— Это был чудесный ужин, спасибо, Гаролд. А теперь я…

С этими словами Агнес повернулась к нему. Но тут он привлек ее к себе, провел пальцами по лицу, как слепой, пытающийся убедиться, что она настоящая. Затем поцеловал в приоткрытые губы с яростью хищника.

Со вздохом облегчения и острого наслаждения Агнес поняла, чего ей хотелось весь вечер. Когда же она ответила на поцелуй, провела рукой по его решительному подбородку, запустила пальцы в густые темные волосы, то остатки мыслей улетучились. Гаролд оторвался от Агнес, только чтобы скользнуть губами по шее и вниз, до ложбинки между грудями…

После Агнес с трудом могла сообразить, как они добрались до спальни. Она помнила только, как увидела его обнаженным — стройное, мускулистое тело, до боли знакомое, и все же совершенно чужое. И еще, как Гаролд едва слышно пробормотал:

— Ты предохраняешься, Агнес? В прошлый раз я забыл спросить.

— Да… Ох, Гаролд, пожалуйста…

— Значит, тебе нравится? Скажи, что нравится, Агнес.

— Да, да, неужели ты не чувствуешь? — простонала она, раскрываясь навстречу ему, как роза навстречу солнцу.

Они занимались любовью всю ночь и не могли насытиться друг другом. На рассвете изнеможенная Агнес заснула в объятиях Гаролда, а проснулась от мерзких звуков радио. Она распахнула глаза.

Гаролд смотрел на нее, опираясь на локоть. Агнес сонно улыбнулась ему.

— Неужели уже утро…

Он не улыбнулся в ответ. Серый утренний свет лился сквозь занавески, обрисовывая его скулы, мощную линию плеч. Темно-синие, как ночное небо, глаза были как всегда непроницаемы. Подавляя легкое беспокойство, Агнес спросила:

— Сколько времени?

— Тебе лучше встать. Генри подъедет через полчаса.

Гаролд казался совершенно чужим, отстраненно-холодным.

— Что случилось? — спросила Агнес.

— На этот раз ты не убежала посреди ночи.

Агнес показалось, что под ребра ей всадили нож.

— Я не понимаю… О чем ты?

— На этот раз все было так, как я хотел. — Его голос стал более жестким: — Как ты смела уехать из «Максвелл-холла» даже не попрощавшись?

Нож вошел в сердце.

— И то, что мы занимались любовью этой ночью, было всего лишь местью? — слабо прошептала Агнес.

— Занимались любовью? Мы не любим друг друга, Агнес! — резко сказал Гаролд. — Так что не называй этим дурацким словом то, что мы делаем в постели.

Она в ужасе отшатнулась от него.

— Премьера, ужин в ресторане… весь вечер были просто ловушкой?

— Я хотел, чтобы ты оказалась в моей постели… на моих условиях.

— На твоих условиях, — повторила Агнес тупо. Ей казалось, что она истекает кровью. На какое-то безумное мгновение мелькнула спасительная мысль, что она спит и видит кошмарный сон.

Но, увы, это был не сон. Гаролд обманул ее. Затащил в постель из чувства мести.

— Это ты называешь приручением, да? — Агнес почудилось, что ее голос прозвучал как из-под земли.

На его щеке дернулась мышца.

— Поспеши, а то опоздаешь на самолет.

Каждая клеточка тела Агнес отзывалась болью, глаза горели от непролитых слез. Но, твердо решив не плакать при Гаролде, она нашла убежище в гневе.

— Не опоздаю: уж больно не хочется, чтобы тебе пришлось снова беспокоить президента компании. Да ты манипулятор, Гаролд! Я ненавижу тебя. И презираю себя за то, что позволила играть собой. За то, что спала с тобой. На любых условиях.

В одно мгновение Агнес оказалась на ногах, совершенно не стесняясь своей наготы.

— Но этому больше не бывать!

— Стоит мне поцеловать тебя, и ты снова переспишь со мной.

— Ты получаешь удовольствие, занимаясь любовью с женщинами, которые ненавидят тебя?

Гаролд вскочил.

— Я не верю в любовь! — закричал он. — Любовь движет миром? Не смеши меня! Знаешь, что такое любовь, Агнес? Это коммерция, это деньги, просто деньги! Благодаря ей продаются цветы и духи, строятся романтические курорты — я немало об этом знаю. Мне принадлежит парочка таких предприятий, и я зарабатываю на этом хорошие деньги! Но все это основано на мифе. Нас соединила похоть — и ради Бога, прекрати называть это как-нибудь еще!

Слишком злая, чтобы следить за словами, Агнес прокричала в ответ:

— Чтобы сравнять счет, я тоже скажу, что ни капельки не люблю тебя, и готова на коленях благодарить Бога за эту милость! Но когда я ложусь с кем-нибудь в постель, я ожидаю, что со мной будут считаться. Как с женщиной, имеющей чувства. А не с куклой. И я не товар, который можно продавать и покупать в зависимости от настроения.

— Когда я сплю с женщиной, — ответил Гаролд с не меньшей яростью, — я делаю это так, как мне нравится!

— Тогда ты вовсе не богат, — заявила Агнес с внезапным ледяным спокойствием.

На долю секунды ей показалось, что она увидела боль, промелькнувшую по лицу Гаролда, будто его ударили. Но прежде чем решила, как надо реагировать, к нему вернулось прежнее презрение.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Нет, знаю. Просто ты не хочешь допустить, что я права! — Слова вырывались против желания Агнес. — Как ты мог целовать и ласкать меня, если жаждал одного — отомстить?

— Легко, — ответил он.

— Нет, это меня ты получил легко, — заметила Агнес с горечью. — Все, чего я тебе стоила, — это пара билетов на премьеру и ужин в ресторане. Надеюсь, ты не переплатил, Гаролд, и получил желаемое. Жаль, что не удастся повторить, не правда ли?

— А может, я и не хочу повторения.

Да и зачем ему это, подумала она. Он доказал мне то, что собирался доказать. Внезапно Агнес охватила усталость, и гнев прошел. Опасно близкая к слезам, с трудом сдерживаясь, она сказала:

— Знаешь, что хуже всего? Что я была такой доверчивой. Не утруждай себя, я сама найду дорогу.

Она подобрала с полу одежду и, не обернувшись, вышла из комнаты.

Ты вовсе не богат…

Гаролд стоял совершенно неподвижно. Неправда. У него денег больше, чем ему нужно, и не меньше власти. Более того, его империя ему бесконечно интересна. И он может получить любую женщину, когда бы ни пожелал.

Включая Агнес. Он хотел эту женщину, и она провела ночь в его постели и ушла, когда стала ему не нужна. Чего же желать еще?

Как ей было больно, когда он признался, что это была всего лишь месть. Очень больно. Как будто он вонзил нож ей в сердце и провернул в ране.

Ведь он этого хотел, не так ли? Отплатить болью за боль, которую испытал, проснувшись в «Максвелл-холле» в совершеннейшем одиночестве.

Гаролд слышал, как Агнес открыла дверь и вышла в коридор. Он мог кинуться за ней, остановить. Но не сделал ни шагу. Гаролд стоял у кровати, неподвижный, как статуя, вспоминая, как щедро она дарила ему себя, ее низкий смех, прерывистое дыхание и стоны удовольствия.

Похоть. Секс. Черт возьми, и то и другое неплохо. Но он и Агнес не занимались любовью! Чтобы заниматься любовью, зло подумал Гаролд, надо знать, что такое любовь. Он ни разу не влюблялся за все свои тридцать восемь лет. Почему — любой психоаналитик объяснил бы ему — за соответствующую сумму, естественно. Объяснил бы, что, когда умерла его мать, Рейчел окрутила овдовевшего отца, и Гаролд перестал доверять женщинам. Рейчел. Как он ненавидел ее!

А потом годами его преследовали из-за денег, и вот результат: человек, невосприимчивый к заблуждению, именуемому любовью.

Ему не нужен психоаналитик. Ему не нужна Агнес — неважно, какие чувства отражались на ее лице. Ему не нужна любовь. Все что ему нужно — это вернуться к делам своей империи.

Спустя пять недель Агнес возвращалась из Таиланда. Она очень продуктивно провела месяц в Бангкоке, но, к сожалению, подцепила какую-то инфекцию, хотя следовала всем гигиеническим правилам. И чувствовала себя Агнес, мягко говоря, скверно. Первое, что она сделала, войдя в квартиру, — это позвонила своему врачу и записалась на прием.