— Это же ваша спальня!

— Вы сами пожелали разговаривать со мной тет-а-тет, но вместо благодарности браните меня за то, что я пошел вам навстречу. А это как раз такое место.

Бесцеремонно он сбросил капор с ее головы. Шана застыла в шоке, не веря в происходящее. В это время ловкие пальцы Торна сняли брошь, и девушка почувствовала, как плащ слетел с ее плеч. Граф окинул ее таким бесстыдным взглядом, что у Шаны запылали щеки. Торн перевел свой взгляд на диадему у нее на голове, затем на выступающую округлую грудь, и, наконец, на плавный изгиб ее бедер.

Не один человек не осмеливался смотреть на нее, таким образом, словно она была обычной шлюхой. Но она не позволит кому-либо этого впредь!

Его спокойствие сводило с ума.

— Милорд, — осторожно подбирая слова, начала Шана. — Я не понимаю, почему мы не можем провести эту встречу в каком-нибудь другом месте.

— А я не понимаю, почему она не может состояться здесь. Или вы боитесь скомпрометировать себя?

В ее глазах вспыхнула ярость.

— Я имею в виду не свое поведение!

Густые брови Торна поползли вверх.

— Что!? Речь идет о моем поведении? В этом отношении не сомневайтесь, мои намерения самые почтительные.

Вот оно что! У него самые почтительные намерения! Эта насмешка еще больше разозлила Шану.

— Вы не правильно меня поняли. Я пришла сюда не для того, — к своему ужасу она почувствовала, что пошатнулась, — чтобы заниматься здесь с вами тем, о чем вы подумали.

Он отпарировал легко:

— А почему я должен думать по-другому, — ничуть не раскаиваясь, произнес Торн. — Позволю себе напомнить, миледи, что это вы искали со мной встречи, а не я с вами, и я удивлен, что вы осмелились приехать в замок Лэнгли без сопровождения.

Шана покраснела. Ей нечего было сказать, он прав. Только женщины с сомнительной репутацией осмеливались путешествовать поодиночке.

— Мне пришло в голову, — сказал Торн, — что, возможно, вы ищите покровителя.

Девушка вскинула голову и посмотрела на него с вызовом и негодованием.

— Боюсь, что нет, — четко произнесла Шана. — В покровителе у меня нет необходимости.

Торн понял, что он ей не нужен. Ее раздражительность не ускользнула от него. Она не привыкла, чтобы ей задавали вопросы.

Уайлд чувствовал, что Шана задевает его самолюбие, но ее красота, цвет золотистых волос сразили его. В ней было столько твердости, уверенности в себе, сколько редко встретишь в обычной женщине. И держалась она с холодным достоинством, гордо и высокомерно, словно была самой королевой.

У Торна внезапно появилось желание увидеть, как она слетит со своего трона.

— Если бы вы мне были нужны, миледи, я бы без колебаний сказал вам об этом. Но несмотря на то, что вы красивы, боюсь, ваши чары не действуют на меня. Я слишком устал и голоден, чтобы заняться, — он мягко улыбнулся, — «этим», как вы сами сказали.

Так он еще позволяет себе вольности! Ярость охватила Шану. Этот человек — невоспитанное чудовище. Она открыла рот, чтобы уничтожить его своим ответом, но в этот момент, словно нарочно, постучали в дверь. Торн пригласил войти. Служанка внесла блюдо, уставленное едой, и, сделав реверанс, удалилась.

Граф подошел к столу, затем повернулся к Шане и равнодушно произнес:

— Не желаете ли присоединиться ко мне, миледи?

Шана сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, радуясь про себя, что прикусила свой язычок. Она не осмелилась отказаться, и с притворной вежливостью позволила усадить себя за стол и обслужить.

В душе девушка считала, что ей не стоит беспокоиться, она не понравилась ему — это Шана хорошо поняла, даже слишком.

Принцесса выпила вина и съела маленький кусочек рыбы. Граф же набросился на еду с удовольствием, и девушка поняла, что ее присутствие не испортило ему аппетита. За столом Шана нервничала, ей хотелось, чтобы он поскорее покончил с ужином.

Торн взял кусочек нежного жареного барашка и предложил ей. Аромат мяса щекотал Шане ноздри, и все же она колебалась. Ей очень хотелось съесть этот аппетитный кусочек, но было неприятно взять пищу у него из рук. Девушка корила себя за это, удивляясь, какая муха ее укусила. Было принято, чтобы мужчина ухаживал за женщиной за столом. Ведь Шана часто брала еду из рук Бариса, что же теперь ее так удерживало?

Она отрицательно покачала головой. Резко очерченный рот Торна сомкнулся в прямую линию. Неужели она выдала себя?

Наконец он отодвинул еду.

— Для женщины, которая хотела поговорить со мной о срочном деле, вы на редкость неразговорчивы, — его голос прозвучал жестко и холодно, будто зимний ветер подул с горных вершин.

— Мне хотелось, чтобы вы спокойно поужинали, — ответила Шана таким же тоном. — Но если вы готовы перейти к делу, я буду рада.

— Пожалуйста, начинайте, — при этом его лицо оставалось бесстрастным.

Шана глубоко вздохнула.

— Вы приехали в замок Лэнгли, чтобы поставить валлийцев на колени, не так ли?

— Я не делаю из этого секрета, миледи.

Сердце девушки взволнованно застучало.

— Полагаю, что вы так же хотите найти повстанца по имени Дракон?

Внешне Торн оставался, спокоен как статуя, но все же Шана почувствовала, что его внимание обострилось, чего не было раньше.

— Уж не хотите ли вы, леди Шана, сказать, — при этом его губы искривились в усмешке, — что знаете о местонахождении Дракона?

Эта презрительная насмешка разбудила бурю гнева в душе Шаны.

— Я не говорю, что знаю, милорд, но я знакома с человеком, которому это известно. — Она собрала все свое мужество и храбро продолжила: — Жаль, что вы отказываетесь от моей помощи, милорд, потому что ни один меч не всемогущ, даже ваш.

— Вы не только красивы, но и умны, миледи. Я начинаю удивляться, что совершенно случайно встретил такое сокровище.

Его сарказм глубоко ранил ее. Шана проглотила бессильные слезы отчаяния. Ей не удастся выманить его из замка, нет! А она-то считала, что ей хватит на это ума, но, увы! Она не умна совсем. Так рисковать и проиграть!

Ничего, не видя перед собой, Шана встала и повернулась с единственной целью — выбежать из этой комнаты, из этой дьявольской берлоги. Но не успела она сделать и трех шагов, как Тррн оказался перед ней, высокий и властный. Только теперь в его глазах не было насмешки. Молча, он смотрел на нее, словно хотел увидеть насквозь.

— Кто этот человек, миледи?

— Его зовут Дэвис, — солгала она. — Он влюблен в одну мою служанку, свободный человек, но очень преданный нашей семье.

Шана почувствовала угрызения совести, когда творила это. В ней что-то противилось тому, с какой легкостью она лгала, но стоило ей вспомнить, как она держала на руках мертвое тело отца, в душе все переворачивалось.

— А откуда он знает Дракона?

— Дракон обратил на него внимание, потому что Дэвис умеет делать луки. Они должны встретиться через несколько дней.

— Где?

Шана покачала головой.

— Я не знаю. Дэвис решил, что мне об этом лучше не знать.

Глаза Торна сузились.

— Почему же он сам не пришел ко мне с такими сведениями?

— Он валлиец, милорд. Он боится, что его будут считать предателем земляки, и лжецом — англичане. Он может встретиться с вами на лесной просеке, но не позднее сегодняшней ночи, иначе будет слишком поздно. Это все, что он просил предать.

Затаив дыхание, Шана ждала. Ее рассказ был хорошо продуман: она сочиняла его всю дорогу, пока ехала в Лэнгли.

Торн подозрительно посмотрел на нее. Стоит ли ей доверять? Сколько немыслимых рассказов ему приходилось слышать за последние дни?

Но нужно отдать Шане должное. Все в ее рассказе выглядело правдоподобно, и все же…

— Я не могу понять ваших мотивов и думаю, зачем вам эти волнения?

Девушка старалась не паниковать под его обжигающим взглядом. Казалось, что эти дьявольские глаза будут преследовать ее всю жизнь. Он раздражал ее так, как никто и никогда. И кроме того, у нее сложилось впечатление, что этот мужчина крепок как камень, — она не чувствовала в нем уступчивости ни на йоту.

— Вы правы, — сказала Шана, — причина приезда моего связана с личными обстоятельствами.

Ну вот, теперь-то она расскажет всю историю до конца. Торн выжидающе поднял бровь и приготовился слушать.

Принцесса опустила глаза.

— Я… я недавно потеряла очень дорогого мне человека.

— Кого?

— Мужа. — Шана нервно облизала губы и молча помолилась Богу, чтобы он не наказал ее за такую ложь. — Дракон виновен в его смерти.

Торн долго молчал, и наступившая тишина была для Шаны еще тягостней, чем все вопросы графа. Она не смела, взглянуть на него, боясь выдать себя. Наконец Уайлд заговорил. В его голосе не было ни жалости, ни осуждения, только любопытство.

— Вы не похожи на несчастную вдову.

Сердце принцессы сжалось при мысли об отце.

— Я вложила все свое горе в месть, и только вы, милорд, сможете осуществить ее.

Только теперь девушка взглянула на него, и в ее глазах промелькнула горечь утраты.

И все же что-то настораживало Торна в ее рассказе. Интуиция подсказала ему, что не все обстоит так, как она говорит. И, тем не менее, когда их взгляды случайно встретились, ее глаза были правдивы, хоть сама девушка оставалась загадкой. И боль, и отчаяние на ее лице тоже были искренними. Все это заставило Торна отбросить возникшую, было тревогу. Леди Шана являла собой всего лишь обиженную женщину и, безусловно, не могла причинить ему вреда.

Граф повернулся, взял со стула ее плащ и направился к ней, высокомерно нахмурив густые брови. Шана боялась поверить в удачу.

— Вы пойдете со мной на встречу с Дэвисом?

Девушка встала так, чтобы он смог накинуть плащ ей на плечи, после чего они быстро вышли из комнаты.

— Да, миледи, я пойду с вами, — Хрипловатый смех Торна раздался у нее за спиной, — и, может быть, мы снова попадем в лапы к Дракону.

ГЛАВА 3

Его смех не понравился Шане. В нем звучало самодовольство, говорившее о том, что Торн де Уайлд — человек, не знавший поражения и привыкший к победам. Девушка никак не могла избавиться от ощущения, что не он, а она шла прямо в капкан.

Конюхи быстро оседлали лошадей, и через несколько минут всадники выехали за ворота замка. Несколько раз Шана тайком оглядывалась, чтобы убедиться, не отдал ли Торн приказ своим людям следить за ними.

В сумерках деревья отбрасывали на землю красноватые блики. Птицы и насекомые, умолкли, — кругом стояла какая-то неземная тишина. Шана ощутима дрожь во всем теле. Замок Лэнгли остался за их минами, неясно вырисовываясь в полумраке, словно грозный безмолвный страж.

Наконец они вошли под покров леса. Лошадь графа — крупная, покрытая серой, блестящей, словно броня, шерстью — шла рядом с лошадью Шаны. Граф и принцесса все глубже входили под пышные кроны деревьев… Шана ощущала трепет во всем теле. Скоро они будут там. Скоро…

— Подождите! — неожиданно рука в перчатке возникла у нее перед глазами: граф схватил ее лошадь под уздцы. — Как далеко еще ехать?

Шана мгновенно уловила в его голосе бдительность, однако ничего другого, что могло вызвать у нее тревогу. Ни подозрения, ни беспокойства она не заметила. Но сердце продолжало бешено стучать, девушка боялась, что он заметит или услышит ее отряд.

— Осталось немного, — быстро сказала она. — Недалеко отсюда, вон за тем кустарником есть просека. Там.

Не сводя с Шаны глаз, граф отпустил ее лошадь. Его поза была ленивой: он сидел, небрежно опираясь одной рукой на переднюю луку седла, на губах играла легкая улыбка.

Шана успокоилась и посмотрела в сторону просеки.

— Нам следует поспешить, милорд….

— Успеем, миледи. Успеем.

Он одним махом соскочил с седла и, прежде чем Шана поняла его намерения, сбросил с нее плащ и, крепко схватив за талию, без всяких уеилий снял с седла. Шана не успела перевести дыхание, как почувствовала, что ее ноги коснулись земли.

Девушка инстинктивно отшатнулась в сторону. Ей не хотелось, чтобы этот человек прикасался к ней, ведь он был причиной смерти ее отца.

Подобная реакция не могла остаться незамеченной. Подбородок Торна стал жестким.

— Боюсь, я был неловок, миледи. Действительно, мне следовало бы спросить вас, хотите ли вы такой расплаты.

Шана вся напряглась: в его улыбке сквозило какое-то волчье вожделение.

Девушка прикрылась плащом, словно хотела спрятаться за ним, как за щитом.

— Я не привыкла так расплачиваться за услуги. Моя семья богата.

— О, нет никакой необходимости в ваших жалких подаяниях, леди Шана. Нет, миледи, я бы предпочел что-нибудь другое.

Торну доставляло удовольствие рассматривать ее. С явным интересом он останавливал взгляд на гладких и блестящих волосах девушки, изящном изгибе шеи, на выпуклостях груди под платьем. Будь это в другом месте и в другое время, она бы закатила ему пощечину, чтобы стереть с его лица это дерзкое самодовольное выражение. Нельзя сказать, чтобы Шана не подозревала о мужских притязаниях. Она знала, что не все мужчины были такими добрыми и ласковыми, как ее отец и Барис. Многие получали удовольствие там, где хотели и как хотели, а если это касалось женщины, то с ней поступали так же.

В глазах графа не было ни восхищения, ни любопытства. Шане казалось, что он смеется над ней. Девушку напугала жестокость, которую она уловила в нем.

Шана почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Торн был сильным и мускулистым мужчиной, присутствие которого нельзя было проигнорировать. Он заставил Шану почувствовать себя слабой и неуверенной рядом с ним. Такого она никогда не испытывала в обществе Бариса.

Девушку внезапно охватило беспокойство. Ей захотелось как можно скорее отделаться от графа любой ценой, даже если придется отказаться от мести, отделаться от этих неприятных ощущений, которые он в ней разбудил.

Шана попыталась обойти его, но Торн преградил ей дорогу. Высоко вскинув голову, она собрала все свое достоинство и спокойно сказала:

— Позвольте мне пройти.

Блеснув зубами, Торн медленно проговорил:

— Миледи, могу я вам напомнить о плате?

— А я вам могу напомнить, что вы не требовали от меня ничего!

— Только потому, что тогда я этого еще не решил. Но теперь, — его взгляд остановился на ее полных губах, — теперь я хочу, чтобы вы заплатили.

Шану охватила паника, и она попыталась остановить Торна холодным взглядом.

— Милорд, час тому назад вы подчеркнули, что мои чары на вас не действуют.

— Похоже, что я изменил свое мнение.

— Но я, милорд, нет!

Он так близко придвинулся к ней, что ощущал дыхание девушки. У Шаны бешено застучало сердце, когда он, медленно рассматривая черты ее лица, остановил свой взгляд на ее полуоткрытых губах.

— Вы красивая женщина, леди Шана, — задумчиво произнес граф вслух. — А у красивой женщины есть много способов, чтобы доставить удовольствие мужчине.

— Да, — осмелилась сказать она. — Но мой муж всегда находил подобные способы, чтобы доставить удовольствие мне!

Шана была сама грация. Вскинув по-королевски голову, она, казалось, без страха приняла его вызов.

Торн плотно сомкнул губы. Боже, да она же ледышка, высокомерная и равнодушная! Зачем ему все это? Но, несмотря на внутренний протест, ее красота сразила его. Уайлд не мог не согласиться, что она была самой красивой женщиной из всех, что он встречал за добрый десяток лет.

Сильное желание охватило Торна. Больше всего на свете ему хотелось сейчас повалить эту женщину на землю и утолить свою страсть, слившись с ее телом. Однако он принадлежал к тем мужчинам, которые не терпели людей, не владеющих собой. К тому же Торн, не забыл, что леди Шана — вдова, которая все еще оплакивает смерть мужа.

Усмешка искривила губы графа.

— Все, что я прощу — это поцелуй. Мне кажется, это совсем не большая награда. Итак, что вы на это скажете? — Торн был полон решимости. Если он не мог получить сполна того, чего ему хотелось, то уж этого, по крайней мере, он добьется.

Каким-то чудом Шана усмирила рвавшееся из груди сердце. «Где же, — думала она в отчаянии, — Грифин и все остальные?» Девушка лихорадочно искала выход из положения. Он просит поцелуй, но остановится ли на этом? Ей не, нравилось, как блестели его глаза, нет, совсем не нравилось.

— Вы просите слишком много, — начала она.

— А вы просили гораздо больше, миледи. Вы просили моего доверия. В то время как я считал, что у меня нет основания, доверять вам.

— Милорд, я едва с вами знакома!

Шана мучительно старалась найти выход из сложившейся ситуации. Может быть, закричать изо всех сил в надежде, что Грифин и другие скрываются в засаде где-нибудь поблизости? Но только Шана успела об этом подумать, как Торн приблизился к ней. Она с трудом сдержалась, когда его ненавистные руки легли ей на плечи. Всю ее охватила странная дрожь. Девушка беспомощно смотрела на грубые черты лица мужчины, чьи резко очерченные губы почти касались ее собственных.

Но, видимо, не суждено было Торну запечатлеть этот поцелуй на ее губах. За спиной Шаны раздался громкий возглас:

— Вы грубо обращаетесь с принцессой Уэльской, сэр! Оставьте ее в покое, пока я не отрубил вам руки!

Услышав это, Торн резко выпрямился: произнесенные слова ошеломили его. Послышался стук копыт и звон стали. Граф громко выругался; выходит, он имел дело не просто с женщиной, а с самой принцессой!

Это было последнее, о чем Торн успел подумать. Страшный удар обрушился на него сзади, и граф упал, провалившись в кромешную тьму.

Шана не могла пошевелиться. Казалось, она приросла к месту, словно дерево. Девушка смотрела на графа, не в состоянии оторвать от него глаз.

Она поклялась, что не успокоится до тех пор, пока убийца отца не упадет мертвым к ее ногам. И вот теперь враг был повержен. Но он не был мертв. «Наверное, нет», — подумала Шана ошеломленно.

Ударивший графа рыцарь выступил вперед. Его глаза горели гневом, когда он, готовый закончить свою работу, высоко занес над врагом свое боевое оружие. Но сэр Грифин успел остановить своего рыцаря в последний момент.

— Нет, не здесь!

— А почему бы и нет? Мы ведь для того сюда и пришли, разве не так? — Человек, который так охотно занес над головой Торна оружие, был непреклонен.

Грифин покачал головой.

— Убить его здесь — слишком большой риск. Этим мы только еще больше разозлим английскую армию.

— Мы пришли сюда по просьбе нашей леди, — заговорил другой. — Думаю, что выбор за ней.

Все шестеро устремили свои взгляды на Шану. В этот момент судьба графа Вестена, да что там судьба, его жизнь, полностью находились в ее руках.

Кругом властвовала ночь, тихая и безмолвная. Внезапно Шана почувствовала себя очень разбитой. Девушка вдруг поняла, что не готова возложить на свои плечи такое бремя. «Как же тяжело обречь человека на смерть!» — с отчаянием подумала она. Всю жизнь ее окружали любовью и заботой. Правда, суровая действительность иногда доставляла ей беспокойство, но по-настоящему Шана никогда еще с ней не сталкивалась. Она мало знала о сердечных переживаниях и душевной боли до-недавнего времени и тем более никогда не причиняла зла другим преднамеренно.

Шана стояла, до боли сжав кулаки, но даже не заметила, что ногти глубоко врезались в ладони, и выступила кровь. Ей захотелось оставить графа Вестена там, где он лежал, чтобы этот человек растворился в ночи, как некое древнее мифическое существо, и чтобы никогда больше не видеть Торна де Уайлда. Но рыцарь, страстно желавший убить графа, был прав. Они пришли сюда, чтобы отомстить и чтобы, наконец, справедливость восторжествовала. Но разве справедливо убить человека, который беззащитен и истекает кровью? Все в Шане противилось такому низкому и подлому поступку. И все же, как можно оставаться милосердной к этому жестокому человеку, ее злейшему врагу?