Думаи наконец открыла рот:

— Кто же?

— Твоя сестра Нойзикен па Сузумаи.

Младшая сестра. Другие умерли, она не успела их увидеть.

— Сузумаи мила, послушна и кротка. Еще одна кукла, которую можно усадить на трон, — коротко пояснила великая императрица. — Твой отец много лет как понял, что Купоза найдут способ избавиться от него до совершеннолетия Сузумаи. Он почти лишился надежды.

Вместе с восходом солнца мысли Думаи осветило понимание.

— А теперь он нашел меня, — сухим, как пепел, голосом выдавила она.

— Он нашел тебя. Видишь ли, Думаи, ты не обязана Купоза верностью. В этом твоя сила.

Думаи уставилась на нее.

— Та женщина, что побывала в храме, была лазутчицей, — сказала великая императрица. — Как я понимаю, вы с ней встретились.

— Да. Она, верно, увидела в моем лице императора, как и тот солеходец.

— Твое счастье, что посланец отца добрался до антумского дворца раньше ее. — Она взяла Думаи за подбородок, подняла ее лицо, как делал император. — Они, как и его величество, знают, что ты такое.

— Скажите мне, чего он хочет.

— Ты всегда была умна, Думаи. Ты уже поняла, почему твой отец осмелился прийти сюда. Если ты не займешь Радужного трона, наш дом лишится власти, и путь богов навсегда закроется для народа Сейки. Этого я допустить не могу.

— Я мечтала только стать девой-служительницей.

— Знаю. Я хотела избавить тебя от этой битвы. Я пыталась, Думаи, я долго пыталась, потому что мне самой это ненавистно, но когда боги вернутся, они должны найти наш дом в силе и увидеть, что мы в их отсутствие заботились о Сейки. Под влиянием Купоза мы обессилели. А должны сопротивляться.

И снова понимание обрушилось на нее снежной лавиной.

— У меня нет выбора, — прошептала Думаи. — Я должна буду покинуть все, что знаю.

— Да.

— Я не готова. — Ей даже дышать было трудно. — Я ничего не знаю про двор, про политику…

— А вот здесь вступает в действие наш план. — В глазах великой императрицы мелькнули искорки. — План, который задумали мы с твоим отцом и который можешь исполнить ты.

— Что же это за план?

— Ты займешь трон, а твой отец останется при власти под тем предлогом, будто помогает тебе. Он будет править издалека, чтобы они до него не дотянулись, и говорить твоими устами. Ты не будешь одна. — Бабушка взяла ее за руку. — Так ты послужишь богам, внучка. К этому призывает тебя великий Квирики.

Думаи дрожала в теплой одежде, словно только что вышла из ледяного пруда.

— Канифа. — У нее сжалось в животе. — Он знал?

— Нет, дитя. Он никогда не знал.

Хоть что-то. Она разогнула дрожащие колени и склонилась перед императрицей.

Покинув теплый полумрак любимого с младенчества дома, Думаи бросилась за дверь, в свет зари. Она пробивалась сквозь снежные завалы, пока не увидела Канифу на помосте, на котором он всегда ее поджидал. Не успел он и бровью повести, как она бросилась ему на грудь и расплакалась.

15

Запад

Лангарт лежал к югу от замка Дротвик — слишком далеко, чтобы добираться верхом, учитывая, как мало времени дали Вулфу. Поэтому он расстался с горстью серебряных рублеников и поднялся на борт речной баржи.

Солнце плавало, как желток в снятом молоке. Болтая пальцами в прохладной воде, он вспоминал Глориан Беретнет.

Чудо Святого не было сказкой. Принцесса действительно походила на мать: те же зеленые глаза и длинные черные волосы, только она носила разделенную посередине челку. И еще Глориан была крепче сбита, обильна там, где королева была худощава. И все же такое сходство пугало — обе бледные, как свечки, и совсем одинакового роста.

Какое коварство, что король не напомнил Вулфу об их давнем знакомстве. Как это он позабыл долгие летние дни в заме Глоуэн?

Естественно, стоило ее увидеть, память вернулась. Теперь он вспомнил все и, пока баржа скользила под укрепленным мостом, представлял, как она плещется в фонтане, как заливается смехом. Как они носятся по цветочному лабиринту, забегая с разных концов и состязаясь, кто скорей доберется до середины. Тогда они с ней были одного роста.

Суровые голые вершины Гористого края понемногу переходили в холмы Озерного. Речную воду морщил резкий ветер. Уже под конец дня баржа скользнула в Пуст-озеро, где два верхних притока реки Литсом сходились, чтобы вместе течь к морю.

На восточном берегу стоял старый озерный порт Маркотт-на-Пусте. Гомон, свист дудок и крики зазывал с рынка почти заглушали грохот полных телег с лещами, окунями и лоснящимися жгутами миног. Вулф прикрыл глаза от блеска воды — темной, исчерна-синей, хоть озеро и показалось ему тусклее, чем в былые годы.

Пока он нашел гостиницу, закат пустил солнцу кровь. Комнатушка была тесной, зато в соломенном матрасе не водилось кусачих тварей. Встал он с петухами, нанял лошадь и выехал из города.

Кладбищенская дорога виляла между туманными вершинами, соединяя селения со святилищами, куда относили покойников. К полудню полоса притоптанной травы вывела его к Сохлому озеру. За ним стояла стена первобытного леса, пересекавшего весь Инис с востока на запад, от побережья до побережья.

Дебри.

При виде этой чащи у каждого северянина пробегал по спине озноб, потому что здесь, как говорили, во времена до Святого обитала ведьма. Вулфа холод пробирал сильнее многих. Для него Дебри были не просто старинной сказкой.

Его кляча застучала копытами по дороге, ведущей к окруженному рвом поместью. Вдалеке показались черепичные крыши и высокие кирпичные трубы. Вулф спешился у ворот и провел лошадь к конюшне, где чистил жеребца конюх родом из ментского Садирра.

— Добрая встреча, Рик, — окликнул его Вулф.

Риксард обернулся, нахмурился и тотчас просиял:

— Мастер Вулф?

— Я самый. Как поживаешь?

— Отлично.

Риксард утер лоб запястьем и ухмыльнулся. Он был рыжеволос — обычное дело для ментца.

— Насилу вас узнал. Добро пожаловать домой. Мы вас ждали?

— Нет. Есть кто дома?

— Хозяйка, думаю, в розовом саду.

Розовый сад располагался у самых ворот. Старшая сестра, завернувшись в плащ, читала в кресле-качалке — удобно устроилась, будто желудь в своем колпачке. Вулф оперся на калитку.

— Эй, Мышка, — позвал он.

Мара оторвалась от чтения.

— Вулф! — Она поспешно захлопнула книгу. — Неужели ты?

— Если только из лесов не выбрел мой двойник.

Мара рассмеялась, бросилась к нему, и Вулф схватил ее в охапку. Сестра повисла у него на шее, обдав запахом лавандового порошка, который носила в карманах.

— Просто не верится, — проговорила она в его плащ. — Ты почему не написал заранее?

— Не успел. — Вулф уперся подбородком ей в плечо.

Одно объятие вернуло его во времена, когда он сидел с ней рядом, слушая вечерние рассказы и купаясь в ее тепле — мягком и надежном.

— И остаться смогу не больше пары ночей.

— Ох, подольше бы!

— И мне бы хотелось. Все ли дома?

— Па с Роландом разбирают спор в Тернли, но до ужина должны вернуться. Отец все корпит над налогами. — Мара отстранилась и сияющими глазами всмотрелась в его лицо. — Ох, Вулф, какой ты! Вот уж не думала, что дорастешь до Роланда.

— Да я уже в прошлый раз с ним сравнялся.

— Последний раз я тебя видела мальчишкой.

Мара, на его глаз, совсем не изменилась, только волосы отросли почти до пояса и тонкие пряди касались ее пухлой щеки. Он поверить не мог, что прошло три года.

— Прости, что оторвал от чтения, — сказал Вулф. — Уютное у тебя здесь местечко.

— Прощаю. — Мара отошла за книгой, вернулась и взяла его под руку. — Идем. Отец с ума сойдет от радости.

Лангарт насчитывал не один век. Шестьдесят комнат бывшего аббатства окружал дворик, где росло черносливовое дерево. В полумраке дома Вулф наполнил грудь знакомыми запахами: дуб, сухие травы, принесенная слугами для благовония таволга.

— Как твои дела? — спросил он сестру, похлопав по лежавшей у него на сгибе локтя бледной ладони. — С последнего письма?

— Да все так же. Помогала отцу по дому, гостила у соседей, немного помогала в доме призрения. Чем еще развлечься средней дочери знатного рода, кроме как поисками выгодного брака, — что, как ты знаешь, не для меня.

— Должно же и для тебя найтись занятие по вкусу. Роланду нашей свободы не выпало.

— Ты и мне предложишь вступить в отважное северное воинство? — отшутилась Мара. — Боюсь, королю от меня будет мало проку, разве что отпугну его врагов кипами счетов и отчетов.

— Поезжай ко двору. Наверняка королева найдет в хозяйстве место для благовоспитанной молодой дамы, — сказал Вулф. — А если не найдет, тебя примут в королевской канцелярии или казначействе. Нельзя же зарывать талант в землю, Мара.

— Только не ко двору. Там слишком легко лишиться чести, — пояснила Мара. — Я, правда, думала предложить свои услуги даме Мариан. Ты знаешь, королева Сабран отвела ей надел в Озерном крае.

Вулф кивнул.

— Я летом у нее побывала. Она совсем не такая, как я думала.

— А что ты думала?

— По тому, как она правила, я сочла ее трусливой дурочкой. Она и впрямь показалась слишком нежной для властительной королевы, но в обычной жизни мне скорее понравилась. Она любезна, внимательна и не без юмора. Ее супруг скончался, как и большинство приближенных дам, и я подумала, не понадобится ли ей секретарь. Замок Бефрит не так далеко от Лангарта.