Джек.

Глава 11

Факбой

— Привет, ба! — Джек переключает телефон на громкую связь и закрывает глаза.

— Родной, ты сегодня поздно.

Она говорит с улыбкой, но в голосе чувствуется укор: ждала его звонка. Сейчас десять, значит, у нее три часа дня.

— Спал, — признается он.

Джек настолько вымотался за неделю, что позволил себе выключить все будильники и спать до тех пор, пока больше не сможет. Наверное, именно поэтому подниматься с кровати совсем не хочется.

— Вот это новость, — скрипуче смеется бабушка в трубке, — Нью-Йорк же никогда не спит.

— А я могу, — улыбается он в ответ. — Часов десять проспал, представляешь? Еще даже не завтракал.

— Не заболел?

— Нет вроде. Устал только, как собака.

— А что там у вас происходит?

Не открывая глаз, Джек рассказывает ей о том, как прошла неделя. Они всегда подольше болтают по субботам и совсем коротко — в остальные дни. Бабушка каждый раз слушает его внимательно, даже если не понимает, о чем он говорит.

Этот ритуал он не нарушил бы под страхом смерти. Джек не представляет себе, как может провести утро без звонка бабушке: она ведь будет ждать. Сказать пару слов, просто услышать родной голос, узнать, что все в порядке, — и утро уже светлее.

Бабушка смеется над историями с работы и обсуждает с ним новые книжки. Когда она поддалась уговорам и вышла на пенсию, Джек постарался найти для нее подходящие развлечения, иначе ба заскучала бы и втихую вернулась на работу. Он не знал, что больше всего, помимо садоводства, ее увлечет местный книжный клуб.

— На днях новую историю взяли, — хвастается она, — я только начала, но жуть какая интересная.

— Пугает, когда ты так говоришь, — смеется Джек, — после «Пятидесяти оттенков серого»…

— Ой, да чего там есть, что парня вроде тебя может пугать, — ворчит бабушка, — нормальная книжка, нам всем в клубе понравилась. Один ты шумиху поднял.

— И что вы взяли на этот раз? — Он перекатывается на живот и опирается подбородком на ладонь, поближе к экрану.

— Японская книга, — радостно отвечает бабушка, — называется еще так чудно, «Лето злых духов Абаме»… Или, или «Абами».

— Убумэ, — поправляет Джек.

— Спасибо, мистер Всезнайка.

— Пожалуйста, ба. Чего это вас в хонкаку-детективы потянуло?

— Что такое хонкаку, не знаю, но Мардж нашла эту книжку у своего сына, а потом принесла нам! Мы обсудили и решили дать этим убумам шанс.

— Японские детективы — это целый жанр. — Джек берет телефон и наконец поднимается с кровати. — Вы нашли один из самых популярных. Тебе понравится, там неожиданный финал.

— Если ты хоть слово о нем скажешь, я выпишу тебя из завещания, — предупреждает бабушка.

— Понял, молчу.

В трубке слышится бурчание.

— Ладно, не будем ходить вокруг да около, совсем заговорил меня. Скажи, как там Гэри?

— А что с ним будет?

— Не придуривайся, я тебя насквозь слышу. Он же расстался со своей Флоренс?

Джек оборачивается к кровати и словно опять видит каштановые волосы, разметавшиеся по подушке. Ее имя не всплывает в разговорах с тех самых пор, как Гэри сказал об их расставании, и это к лучшему.

Кажется, Джеку сложно себя контролировать, когда он его слышит.

— Есть такое, — говорит он, надеясь, что бабушка ничего не заподозрит. — Но он в порядке.

— Точно?

— Ты же его знаешь, ба. — Он жмурится и старается не думать о том, что почти чувствует в спальне цветочный запах. — Он ночь поспал, наутро как новый. Даже не переживает.

— Присмотрел бы ты за ним, а?

— Ему тридцать лет! — возмущается Джек. — Здоровенный лось. Расставание пережить сможет.

Бабушка больше не спорит, но ее беспокойство все-таки передается и ему. Правда, не за Гэри: с этим-то понятно. Домой несется, стоит стрелке до шести доползти, причем с Пайпер под мышкой. И глаза сияют дальним светом, такое не пропустишь.

Джек думает о Флоренс. Когда они в последний раз виделись, получилось как-то глупо. И всю неделю он останавливал себя: не стоит за ней присматривать. Не нужно пересекаться, якобы случайно появляться у ее дома, заходить на работу.

Очевидно, он ей не нравится. Очевидно, она ему тоже: три года взаимного недовольства одним махом не выбросишь. Но тянет так, что ничем рациональным не объяснить. Просто мысли все время выворачивают на дорожку под названием «Флоренс Мендоса».

Ба задает еще пару вопросов о Гэри и отключается. Нужно собираться на работу: они договорились встретиться в офисе и обсудить завод спокойно. Видимо, теперь можно рассчитывать на тишину только по субботам.

Взгляд задерживается на рубашках, но Джек напоминает себе о том, что сегодня выходной. Можно не наряжаться, футболка с джинсами подойдет. Кто на него смотреть станет, принтер? Все внутри вопит против этой поездки, но братья будут ждать.

Джек спускается вниз, идет к «Линкольну» и нехотя падает на сиденье. Мотор урчит, готовый к любым приключениям, а в голове роятся странные, непривычные мысли. Кажется, Джек упустил момент, когда «Феллоу Хэнд» выросла.

Им выпала роль сраных атлантов, держащих компанию на плечах с самого старта. Поначалу были всеми сразу: продажниками, эйчарами, инженерами и даже курьерами. Несмотря на то что Леон разделил роли, все равно приходилось друг друга подхватывать и помогать. Лишь спустя год появились новые люди. Каждый из них брал на себя какую-то часть, которая сначала казалась маленькой, но быстро вырастала до масштабов целого отдела.

Тогда они знали каждого сотрудника по имени и тряслись над ними больше, чем их матери. Казалось, что стоит хоть одному уйти, компания рассыплется, словно карточный домик.

Момент, когда они стали директорами с собственными департаментами, огромным оборотом и кучей продуктов, Джек как-то упустил. Он так и не заметил никакой середины, пока несся в бесконечной гонке. Теперь он даже не всех учетников помнит.

Хотя сама гонка никуда не исчезла. Изменились размеры и ставки, уровень требований к себе и людям вокруг. Выдыхать не получается совсем: в последний год Джек мечтает о месяце, когда он сможет работать хотя бы часов пятьдесят в неделю и делать только то, что заранее запланировал. Проще улететь в космос, чем добиться этого.

Двигаясь привычным путем — правда, сейчас почти без пробок, — он доезжает до офиса. Гигантский пикап Гэри и ретродетка Тыковки стоят на своих местах. Джек паркуется рядом и выползает к лифту.

Они ждут его в переговорке, каждый уткнувшись в ноутбук, и даже не поворачиваются, когда он заходит. Их собрание в футболках — а Гэри вроде еще и в спортивных штанах — напоминает о том, какими они были лет пять назад. Или раньше, в Манчестере, когда в одежде больше ценили удобство и чтобы пятна машинного масла в глаза не бросались.

— Мы тут кое-что придумали, — задумчиво произносит Тыковка, не отрывая взгляда от экрана. — Тебе понравится.

— Мне даже не нравится, когда ты так говоришь. — Джек садится напротив них, достает свой ноутбук. — Обычно это значит «мне нужен миллион долларов, куртка и мотоцикл».

— Нет, идея правда здравая, — качает головой Гэри и разворачивает экран. — Мы понимаем: размещаться в Азии для нас проблематично. Так?

— До сих пор не верю, что ты обвиняешь в неудачах страну, а не конкретного директора завода, — замечает Джек. — Попахивает расизмом.

— Третьего директора? Мужик, каждый из них вел бизнес по одному принципу: материалы дешевле, производительность больше.

— И мы все время влетаем на этом, — добавляет Тыковка. — Так что слушай идею.

— Мы нашли место, где можно открыть производство. — Гэри разворачивает карту. — Это Литва.

— Литва?

— Ага, — яростно кивает Тыковка и начинает считать на пальцах. — Стоимость рабочей силы ненамного выше, чем в Китае, есть морская логистика, и с документами меньше возни.

— Что ты называешь морской логистикой? — Джек пытается вглядеться в карты. — Петлять между Данией и Швецией?

— Там оно настроено, — обиженно тянет тот. — И рабочая сила!

— Мы уже все посмотрели, — бросает Гэри. — Нормальный вариант.

— Ладно, — Джек трет глаза и пытается подобрать нужные слова, — идея правда здравая. Но есть нюансы.

— Давай, — с готовностью отзывается Тыковка.

— Китай — это не только рабочая сила, но и сырьевая база. С Литвой может выйти так, что сырьевая логистика нам встанет в два завода. Надо еще докручивать.

— Понял, с Чедом посчитаем, — говорит Гэри.

— И не факт, что история не повторится, — добавляет Джек.

— Почему?

— Я всю неделю думал, — откидывается он на спинку стула, — боюсь, корень зла не в самом управлении заводом.

Джек пытается сформулировать мысль.

— В общем, есть гипотеза, что мы сами виноваты из-за того, какие правила установили заводу. Такой, знаешь, экономический вопрос.

— Говори проще, — просит Гэри.

— Мы не даем им места для маневра на случай, если дорожает сырье.

Стараясь разложить финансовую модель, которую еще Леон придумал, на простые составляющие, Джек и у себя в голове все по полочкам раскладывает. Проблема-то правда на поверхности.

— То есть мы не даем цене меняться?

— Именно. При этом отказываем заводу в субсидиях и требуем, чтобы он все равно оставался хотя бы в трех-четырех процентах прибыли. Иначе он не сможет существовать.