Она не реагирует на его появление, даже головы не поднимает, погруженная в чтение. Джек подумывает уйти спать — возможно, так ей будет спокойнее. Флоренс напрягает его присутствие, и это заметно. Даже слишком.

Давно понятно: он ей не нравится. Джек успел с этим смириться за три года, тем более что, если быть честным, он и не пытался понравиться. Зачем? Это девушка брата, вот ему пусть и нравится.

Хотя сейчас, когда он видит ее сосредоточенное лицо, внутри появляется новое чувство. Кажется, он понимает и почему Гэри ее выбрал, и почему пробыл с ней так долго. В эти минуты Флоренс не просто красивая кукла — она совсем нереальна, словно статуя, вышедшая из-под руки Пигмалиона [Скульптор, влюбившийся в статую, которую создал.].

Когда Джек делает шаг назад, намереваясь исполнить собственное решение оставить ее в покое, Флоренс поднимает голову. Чуть затуманенный книгой и алкоголем взгляд окончательно превращает ее в произведение искусства.

— Привет, — едва заметно улыбается она, — зачем ты спрятал свой дорогой джин?

Джек видит пустой рокс на журнальном столике.

— Говорил тебе пить медленно, — усмехается он и подходит к кабинету с алкоголем за бутылкой.

— Я и пью. Просто ты плещешься в душе, как пятилетка.

— Рад, что ты нашла себе развлечение.

Он доливает джин в ее рокс и кидает еще один кубик льда.

— Тебе необязательно со мной сидеть, я не ребенок и справляюсь, — Флоренс приподнимает книгу. — Если ты устал, просто отдай бутылку и иди спать.

— Почему так настойчиво пытаешься напиться? Не знал, что тебе это нравится.

Джек подходит к подоконнику и вкладывает рокс ей в руку. Их пальцы соприкасаются, и по спине, там, где позвоночник, пробегают колкие мурашки.

— Потому что сегодня специальный вечер для этого. — Она не отводит взгляд. — Я рассталась с человеком, которого любила три года.

— Интересно? — кивает он на книгу.

Ее слова звучат слишком болезненно, чтобы за них цепляться. Нужно хотя бы попробовать перевести тему.

— Читала в университете. Но это настолько хорошо, что можно перечитать.

— Английская классика.

— Как и Конан-Дойль, но его я у тебя не нашла. — Флоренс поджимает ноги, освобождая место рядом с собой. — Так что, ты спать?

Не отвечая, Джек идет за вторым роксом, на обратном пути прихватив и бутылку тоже. Подоконник у него широкий, сделан добротно — двоих точно выдержит.

— Как ты, возможно, знаешь, — опускается он напротив и тоже закидывает ноги наверх, по обе стороны от ног Флоренс, — Гэри не самый болтливый человек.

— Что ты, он просто открытая книга, такой разговорчивый.

Джек давится смешком и качает головой. За двадцать с лишним лет привык: Гэри предпочитает молчать обо всем, что для него важно. Сейчас было бы странно удивляться. Да, он ничего не говорил об их проблемах в отношениях. Вряд ли вообще собирался, и хорошо, если хотя бы о расставании сообщит — может вовсе сделать вид, будто ничего не произошло.

Но до этого момента Джек не думал о том, что с Флоренс он, скорее всего, такой же. Интересно, они вообще о чем-нибудь беседовали? Скорее всего, она знает об их маленьком бизнесе в Манчестере, про бабушку тоже в курсе. Гэри мог рассказать главные моменты их детства и то, что отец убил его мать.

— То есть ты ничего не знаешь? — разрезает тишину голос Флоренс.

— Дай подумать: ты приходила в офис и что-то не поделила с Малой, — отвечает Джек, делая глоток джина. — Леон видел на камерах. На этом все.

— Пайпер, — закатывает глаза она, — верхушка айсберга.

Флоренс закрывает книгу, зажимая страницу пальцем. Джек забирает злосчастного Оскара Уайльда у нее из рук и, запомнив номер страницы, кладет на пол.

Итак, дело все же в ассистентке. Пайпер Нолан подняла на уши всю операционную дирекцию, установила новые правила общения, а теперь еще и директора к рукам прибрала. Удивительная девчонка. Раньше там каждый день стояла грызня, а рычание Гэри долетало до самых дальних углов офиса.

А теперь стоит появиться пяти футам [Чуть больше 152 см.] рыжего дружелюбия, как все моментально утихают. Да, Пайпер, обязательно Пайпер. Бешеный Макрори — и тот у нее с рук ест. Маленькая дрессировщица.

— Ты знал, что два месяца назад Гэри был в Марокко? — спрашивает Флоренс.

— Нет, — с сомнением отвечает Джек. — Мы точно об одном человеке говорим? Моего брата с дивана не выгонишь, какой, к черту, Марокко?

Она победно улыбается, изящно подносит рокс к губам.

— Выкладывай.

Флоренс рассказывает о том, как нашла у Гэри отдельную тайную жизнь — ту, где он ищет человека с помощью хакеров, ездит куда-то по выходным. Хорошо хоть, подставную семью не завел.

Джек не может не отметить, с каким достоинством она держится, хотя сделала худшее, что могла: влезла, куда ее не пускали. Даже удивительно, как они еще два месяца продержались — старый добрый Гэри выгнал бы ее из дома в тот же день.

Это Джек выучил ценой разбитого носа еще до того, как они стали братьями: один раз сказали, что не твое дело, — во второй не стоит и спрашивать. А если выяснил окольными путями, не пались. Захочет — расскажет. Не захочет — тебя не касается.

Флоренс сделала все, чтобы они поссорились. И с ее стороны, конечно, правда есть: она его так хорошо не знает. Гэри не бьет девушек из принципа, учиться ей было не на чем.

— Я бы так не злилась, — говорит она, задумчиво глядя в окно, — даже привыкла, что у него от меня куча секретов, иногда сама выдумывала себе подходящие ответы. Только расстроилась, когда он спокойно заявил, что едет на другой континент, но зачем — не сказал. Хоть бы соврал про бабушку.

— Гэри никогда не врет, — комментирует Джек.

— Да, и поэтому после того, как он вернулся, я была уверена, что у нас все будет хорошо. Я просто приму его особенности. Бабушка и вы трое — это единственные, кому он доверяет свои секреты. Я в эту группу не вхожу. И пусть.

— Ошибаешься.

— Прости? — Флоренс поворачивает к нему голову.

— Мы в эту группу тоже не входим. У нас есть общие секреты, это другое. Но если Гэри что-то делает сам, мы не в курсе. Даже ба не будет знать, пока это ее не коснется. Свои собственные тайны он всегда держит при себе.

— А тут ошибаешься ты, — горько улыбается она, — Пайпер в курсе.

Теперь Джек понимает ее обиду. Более того — чувствует то же самое.

— Должна быть логичная причина, — произносит он и прикрывает глаза, чтобы Флоренс не заметила лишнего.

Судя по тому, что она рассказала, Гэри ищет отца. Рейс Бирмингем — Малага, список пассажиров, внезапная поездка к одному из них в Марокко, да еще и так, чтобы никто не узнал… Точно личный проект.

Хочется, чтобы Гэри поделился. Да, это только его отец, и тот убил только его мать, и никого эта история не касается… Но слезы бабушки помнит и сам Джек. И решение убить ублюдка он тоже помнит. И собственное обещание помочь.

Он ведь правда мог быть полезным. Гэри и компьютеры — анекдот, и Джек мог бы привнести свою лепту. Его даже просить не пришлось бы, достаточно рассказать.

И все-таки Гэри предпочел девчонку брату. Почему?

— Тебе теперь тоже нужно напиться? — спрашивает Флоренс понимающе.

Взяв себя в руки, Джек открывает глаза, и она аккуратно подпихивает рокс ближе к его губам.

— Кажется, нас обоих оставили за бортом, — заявляет она, — так что пей, Джек Эдвардс.

Когда она так приказывает, не повиноваться невозможно. Джек одним махом опустошает рокс и наблюдает за тем, как Флоренс повторяет за ним.

— Никогда не пила джин чистым, — признается она и морщит нос.

— Хороший джин ни с чем не мешают, — отвечает он, — но тебе могу долить тоника.

— Поздно, я снова начинаю напиваться.

Джек опять наполняет роксы и поднимает тост.

— За наши разбитые сердца!

— За разбитые сердца, — эхом повторяет она.

Спать не хочется, кажется, им обоим. Джек задает Флоренс пару вопросов о работе, с удовольствием наблюдая, как ее мысли уносятся в сторону галереи. Она не отрывает глаз от картины Джен, пока рассказывает о великолепной художнице, которую недавно откопала в очередной арт-школе.

Этот горящий взгляд, увлеченный голос и неутомимая слежка за тем, чтобы он успевал за ней в скорости опьянения, заставляют на время забыть о том, какая Флоренс стерва. Сейчас это просто красивая девушка с удивительным для американки тонким чувством прекрасного. Не зря она занялась искусством, у такой и правда может получиться что-то хорошее.

Джек не любит галереи в Нью-Йорке: это места для скучающих толстосумов и их восторженных девушек-аксессуаров. Там вечно все ходят с умными лицами, делают вид, будто что-то понимают, чувствуют себя элитой. Больше всего смешит то, как сильно посетители галерей пытаются источать атмосферу старых денег. Словно в Америке есть хоть что-то по-настоящему старое, кроме бизонов и Аппалачей.

Но у Флоренс и правда есть вкус. Жаль, что в этом городе ее талант уходит в никуда.

Когда бутылка грозит закончиться, Джек наконец слезает с подоконника и невольно поправляет воротник футболки.

— Дама позволит пригласить ее на танец? — спрашивает он, склоняясь в шутливом поклоне.

— Без музыки? — Флоренс опускает ноги на пол и отвечает на протянутую руку.