— Напилась, как школьница, испортила любимое платье и переспала с братом бывшего. Как думаешь?

Лицо Джека вытягивается, но тут же принимает прежнее выражение.

— Отличная пятница на Манхэттене, — пожимает он плечами.

— Не мой стиль.

— Тебе точно стоит попробовать, — беззаботно потягивается Джек. — Потом втянешься, за уши не оттащишь.

Флоренс хочется объяснить ему, что не всем нравится просыпаться в таком состоянии, но это бесполезно. Напыщенный павлин возвращается вместе с издевательской ухмылкой и холодным, пробирающим до костей взглядом.

Она замолкает. Из кухни видно, что в гостиной у него появился письменный стол — судя по всему, выдвижной, — который сейчас завален бумагами. Еще одна разница между ним и Гэри: тот никогда не приносит работу домой и Флоренс запрещает. Говорит, это не дает по-настоящему отдыхать и размывает границы между рабочей и личной жизнью.

Как там, интересно, сейчас его границы?

Слышится стук в дверь, и Джек поднимается открыть — это завтрак. Флоренс не может даже голову повернуть, сил не хватает. Сейчас она поест, возьмет себя в руки и придумает, что делать дальше.

— Суп. — Джек ставит перед ней картонный контейнер, от которого исходит божественный запах.

Живот начинает урчать в предвкушении: Флоренс редко такое ест. Но сегодня нужно, иначе она даже не поднимется со стула.

— А ты не будешь?

— Я проснулся часа на три раньше тебя, — с улыбкой отвечает Джек, — и все успел, даже позавтракать. Так бывает, если не мешаешь вино с джином и адреналином.

— То есть джин с адреналином можно?

— Если знать меру.

Флоренс поднимает на него убийственный взгляд, и Джек понимающе кивает:

— Точно. Мера. Этого в твоем словаре нет. Сейчас объясню…

— Помолчи, пожалуйста.

Тяжелый выбор: хочется бросить ложку в Джека, вызвать такси и уехать, но, во-первых, на Флоренс нет штанов, а во-вторых, суп действительно вкусно пахнет.

Первая ложка становится билетом в рай. Обжигающий бульон залечивает все: и голову, и недовольный желудок, и даже душу. Флоренс тут же тянется за второй, третьей, пока аппетит не перебивает удивленный голос Джека.

— Сколько же лет ты не ела?

— Попросила же. — Она прикрывает глаза и откладывает ложку. — Обязательно быть такой задницей?

— Я вообще-то искренне переживаю, — обиженно тянет тот. — Ты выглядишь как человек, который совсем не ест. Не то чтобы у тебя была плохая фигура, я не об этом… Просто давно не видел кого-то, кто может с таким удовольствием пить бульон.

Флоренс поднимает на него взгляд, и Джек снова вкладывает ложку ей в руку.

— Ешь.

Он замолкает до тех пор, пока контейнер не становится пустым. Тишина не угнетает, даже наоборот: если не замечать, что на тебя смотрят, можно представить себе обычный завтрак в одиночестве.

— Ты — отличная компания, Цветочек, — Джек забирает контейнер и несет его к мусорной корзине, — хорошо поговорили.

— Хотел что-то обсудить? Разве ты обычно не сбегаешь из дома спозаранку, чтобы девушка могла понять намек и уйти?

— Не знаю, кем ты меня считаешь, — оскорбленно морщится он. — И это ты сказала мне заткнуться.

— Да-да, стерва, помню, — улыбается Флоренс и наконец сползает на пол. Теперь она хотя бы чувствует себя человеком. — Ты вроде хотел дать мне штаны? Я вызову такси.

— Зачем?

Джек подходит к ней близко, но не касается и пальцем.

— Ты не выспалась. Вернись в кровать, я пока поработаю. Проснешься — отвезу тебя домой.

— Мне нужно в галерею.

— В этом состоянии? — Он неодобрительно качает головой. — Марш в постель. Иначе мне придется оттащить тебя силой.

Хочется поспорить. Подхватить свои вещи, выбежать отсюда и напрочь забыть о том, что она провела ночь в квартире Джека Эдвардса. Флоренс тяжело дышать от его жесткого взгляда и стального тона.

— То, что мы переспали, ничего не меняет в наших отношениях, верно? — спрашивает она.

— Мы не… У нас и не было отношений. Ты — девушка моего брата. И сейчас идешь спать, потому что я не хочу, чтобы тебя стошнило в такси.

Она разворачивается и возвращается в спальню: его не переспоришь. Флоренс уверена, что не сможет уснуть, но Джек опускает шторы, и в комнате воцаряется приятный полумрак.

Стоит голове коснуться подушки, глаза закрываются сами собой. Его постель пахнет свежестью, будто белье меняли накануне. И только когда Флоренс перекатывается к соседней подушке, она чувствует нотки черного перца и имбиря: запах Джека.

Они провели ночь вместе. Целую ночь.

Больше всего в мире Флоренс хотелось бы вспомнить, как это было.

* * *

Небо за окном становится мягким розовым покрывалом, в котором облака прорисовывают желтые пятна. Солнца не видно — оно ползет за горизонт где-то на другой стороне здания, — но отблески появляются в стеклянных стенах соседних домов.

Джеку нужно еще полчаса, чтобы закончить работу. Флоренс лениво сидит на подоконнике со стаканом свежевыжатого апельсинового сока и ищет узоры в закатных облаках. Здорово, на самом деле, что она осталась, иначе сейчас боролась бы с тошнотой и запахом перегара, бегая по галерее.

Она отрывает взгляд от неба и переводит его на Джека. Тот ее не замечает — погружен в свои непонятные отчеты, морщится, сравнивая два листа бумаги. По-детски жует краешек ручки и даже забывает, что она у него в зубах — на секунду на лице появляется паника, и он приподнимает остальную стопку, но вскоре скашивает глаза и странно улыбается.

Флоренс перестает задавать себе вопросы. Она знает: он провел так весь день, несмотря на то что сегодня суббота. Вряд ли у него так проходят каждые выходные, конечно, скорее виноват какой-нибудь квартальный отчет, который и Гэри выбивает из колеи раз в три месяца.

— Почти закончил, не волнуйся, — говорит Джек не поворачиваясь.

— Не волнуюсь.

Флоренс возвращается к своему прежнему занятию. Апельсины у Джека сладкие. Наверное, даже слишком.

Сложно не пытаться вспомнить, что между ними было, но Флоренс уговаривает себя, что это и не нужно. Было и было. Вряд ли они когда-нибудь захотят повторить, да и зачем? Все говорят, что Джек — герой одной ночи.

Остается только поверить, что она сможет с этим жить.

— Готово!

Вздрогнув от неожиданности, Флоренс поворачивается на звук.

— Могу тебя отвезти. — Джек поднимается из-за стола и задумчиво идет к ней. — Если ты готова.

Спортивные штаны, которые он ей выдал, настолько мягкие, что из них совсем не хочется вылезать. В чем Джеку не откажешь, так это в умении выбирать вещи: и футболка, и штаны словно обнимают, до того в них комфортно.

Флоренс не знает, о чем говорить, так что молчит всю дорогу домой. В машине играет тихая музыка, которая здорово убаюкивает, хотя она и так весь день проспала.

В Бронкс все еще не хочется, но больше ехать некуда. Как минимум нужно переодеться: появиться дома у Бри или у родителей в мужской одежде будет полным провалом. Флоренс надеется, что Гэри не приехал, пока ее не было. Если он увидит ее в машине у Джека… в первую очередь, пострадает сам Джек.

— Можно тебя кое о чем попросить? — врывается тот в ее мысли, нарушая тишину.

— Да.

— Не влезай в неприятности.

Машина, едва заехав в Бронкс, останавливается около дома, который еще вчера был их с Гэри крепостью. Теперь — только его, и внутри горечью разливается сожаление. Вот почему ехать сюда не хочется, да? Это больше не ее место. И никогда не станет им.

— Флоренс? — Голос Джека в этот раз звучит еще серьезнее.

— Да? — переводит она взгляд на него.

— Если хочешь, собери необходимое, снова останешься у меня.

— Нет. — Голос срывается на смешок. — Нет-нет, я должна. Мне еще вещи собирать.

— Сколько Гэри дал тебе времени?

— Мы это не обсудили, но чем быстрее получится, тем лучше. Так что… спасибо, я пойду. Вещи курьером прислать?

— Созвонимся. — Джек мотает головой, будто отгоняет назойливую муху. — Флоренс, пожалуйста, не влезай в неприятности. Можешь?

— Неприятности вроде тебя?

— Вроде боев. В следующий раз, когда ты окажешься посреди худших отбросов Нью-Йорка, меня рядом может не быть. Так что…

— Хорошо, мамочка, — улыбается Флоренс, — сегодня никаких боев.

Она выходит из машины и быстро идет к дому, несмотря на то что там ее ждут пустота, тоска и навязчивый запах Гэри. Ей нельзя останавливаться ни на секунду, потому что если она это сделает, то и правда передумает.

Потому что Джек все еще ждет в машине.