И меня накрыло. Я заставила себя встать. Мои ладони слабо ударялись друг о друга в подобии хлопков. Несдержанная слеза сорвалась, скользнув по щеке, шее и спрятавшись в декольте.

— Теперь ты только моя, — хищная улыбка Босфорта была адресована мне. Кривая, дерзкая, опасная. Он не выглядел доброжелательным. Напротив. Он напоминал мне человека, который хочет мстить. Хладнокровно и со вкусом. И тогда я поняла, что хоть и не полечу вслед за Федей в вербену, но меня тоже ждет наказание за неповиновение альфе. Возможно, похуже смерти.

****

— И сколько она так сидит?.. Одна… В пустой комнате… Отказываясь от еды…

— Четвертый день.

— Но, как же господин Босфорт?.. Разве его не удручает Сашенька своим скорбным видом?

— Нет. Господин все понимает. Только… Сегодня ведь предсвадебный прием. Может вы переговорите с дочерью?

— Поговорить, о чем?.. Увы, я не психолог.

— О произошедшем, к примеру. Саша чувствует свою вину из-за случившегося с Федей. Ни с кем не говорит. Или плачет.

— Какие глупости… Полная ерунда! Знаете, думаю, разговаривать ей нужно не со мной, а с мужем. Альфа быстро приведет ее в чувство. Образумит. Это все юношеский максимализм, точно говорю! Муж мой ее постоянно баловал, все разрешал. Итог на лицо.

— Послушайте…

— Я бы с удовольствием! Но господин Босфорт поручил нашей семье украсить дом цветами, а подрядчики задерживаются. Как я могу подвести альфу? Нужно срочно что-то предпринять! Лучше нам с доченькой поговорить на приеме. Там, пригубив шампанского, она расслабится и перестанет грустить.

— Но…

Я сидела на полу в комнате, бездумно глядя в темную стену перед глазами. Шторы были плотно закрыты, полностью заслоняя белый свет. Но голоса в коридоре, прямо за дверью, были громкими и раздражающими. Если горничная Наташа сдавленно шептала, то мама звонко чеканила слоги.

Наконец, родственница ушла. Все затихло. После краткого стука Наташа вошла внутрь. Ее голос казался мне неестественно-приветливым, притворно детским. Как будто говорит с больной или умственно отсталой:

— Какой день сегодня хороший, правда? Погода отличная, не ветрено. Не хотите на воздухе покушать? Я вам тут блинчиков принесла. Котлеток… Даже сладких булочек. Вам сегодня силы нужны.

Я лишь слегла мазнула взглядом по подносу с едой и поморщилась.

— Интересно… А тот парень что любил на завтрак? Теперь-то я никогда не узнаю. Никто не узнает, — вырвались мысли наружу.

Поджав под себя ноги, я откинула голову назад и зажмурилась. Попыталась вспомнить лицо парня и… Не смогла! От этого стало еще более тоскливо.

— Все оборотни любят покушать, — Наташа присела рядом со мной, прямо на пол. Она держала только что пожаренную котлету на блюдце, буквально в миллиметре от моего носа. Надеялась, что разбудит аппетит. Вместо этого меня едва не вывернуло наизнанку.

— Прошу, — тихо попросила ее я, — оставьте меня одну еще на какое-то время…

Но вместо этого женщина резко поднялась на ноги, отряхнула передник и взглянула мне в глаза чертовски решительно:

— Раз так, пойдем другим путем…

— Что-что? — я удивленно заморгала. Такой резкий перепад настроения казался странным.

— Ничего такого… Просто вы сейчас же накинете на себя плед и отправитесь со мной в одно место, — женщина протянула мне руку, но я даже не думала двигаться с места. Уютный маленький закуток стал родным за четыре дня. Только вот Наташа нашла способ разбудить во мне остатки живого, неподдельного интереса: — Это связано с тем парнем, Федором, косвенно.

Пошатываясь от бессилия, я поднялась на ноги и, с трудом переваливаясь из стороны в сторону, отправилась за горничной. В доме альфы кипела работа. Все куда-то бежали, спешили. Я боялась случайно столкнуться с матерью, но Наташа продуманно вывела меня на улицу через заднюю часть дома. Мы долго шли через шикарные ухоженные сады, через густой хвойный лес, поляну с песком и, наконец, оказались около узкой реки с быстрым течением.

— И, — я принялась нетерпеливо оборачиваться, — как это связанно с Федей?

— Терпение… Немного терпения, моя милая! — женщина сделала двадцать шагов в сторону, оказываясь на краю оврага. После чего указала мне куда-то вниз. — Смотри, Саша. Ты должна это увидеть.

Глаза мои округлились, стоило разглядеть у подножья огромное количество зеленых камней квадратной формы в ряд. Они блестели в лучах солнца, не давая прочесть гравировку. Сдавшись, я повернулась к женщине с вопросительным взглядом:

— Что это такое?

— Могилы, — был ее краткий ответ, полный холодного спокойствия. Я еще раз посмотрела вниз и перестала дышать от напряжения. — Это не просто могилы, Сашенька. Они все из изумрудов. Каждая стоит огромное состояние, девочка. Каждая покрывает могилу великого оборотня.

— И, — мое сердце волнительно застучало, — Федя там?

— Нет. Его нет в могиле, — снова удивила меня та, пожимая плечами. — Не об этом я хотела тебе сказать, дорогая. Не в этом суть нашей прогулки, — Наташа ткнула пальцем на свободное место в ряду. — Смотри! Когда ты умрешь, то окажешься здесь. Самый лучший мастер сделает гравировку на твоем безумно дорогом надгробии. Лучшие люди нашего мира придут к тебе на похороны, будь уверена. Платье будет от дорогих дизайнеров. Туфли — за целое состояние. Прическа идеальная, шикарный макияж. Клянусь, лично проконтролирую. Да и альфа спуску не даст.

— Но, — я ощутила, как по моей спине скользнули мурашки, а внутри что-то заледенело, — к чему ты это говоришь, не понимаю…

Горничная описывала мои похороны так тщательно и дотошно, что в какой-то момент, прикрыв глаза, я ощутила себя лежащей под толщей земли. Встрепенулась. Дыхание участилось. Пульс отбивал битами в ушах.

— Вы ведь выбрали такой путь, Сашенька. Сдаться. Смерть от голода тяжелая, но верная, — голос Наташи звенел у меня в ушах, фонил.

— Я ничего такого не выбирала! — слишком импульсивно выпалила я, а потом вдруг поняла, что больше не могу смотреть на эти могилы. Не могла думать, что где-то там заготовлено место и для меня. Повернулась к горничной: — А что вы мне предлагаете? Спокойно закрывать глаза на все происходящее? Делать вид, что меня все устраивает? Кивать и соглашаться, как собачка на капоте автомобиля? Только я так не могу!

— А никто и не говорит, что надо быть безропотной. Таких у нас не любят и не уважают, — женщина слабо улыбнулась и снова бросила взгляд на зеленые камушки. — Те, кто лежат там, умели соблюдать правила и одновременно показывать свои коготки. Думаю, у вас это тоже прекрасно получится при желании.

— Альфа, он… — я защелкала пальцами, подбирая правильное слово. — Любит приказывать. Как будто я — его собственность.

— Так и есть. В паре люди принадлежат друг другу. Нравится нам это или нет, — увесистая ладонь горничной упала мне на плечо и сжала, даря некое призрачное спокойствие. — У тебя сейчас два пути, Сашенька. Нравится тебе это, или нет.

— К-какие? — я замерла, между бровей залегла глубокая морщина. В ожидании меня порядком трясло.

— Либо ты возвращаешься обратно в спальню, закрываешься и ждешь, когда судьба решит все за тебя сама. Либо выходишь из тени и борешься за место в стае, — сделав краткую паузу, женщина посмотрела на меня как-то странно, будто пытаясь заглянуть в душу, а потом коварно оскалилась. — Ты можешь сражаться со всеми, а можешь сразиться с собой.

— Не понимаю… — вынуждена была признать я, пожимая плечами.

— А сейчас и не надо. Главное решить, что делать с приемом, — горничная нехотя указала в обратную сторону дома, где во всю шли приготовления к свадебной церемонии. — Там ждет тебя лучший мужчина на свете… Жизнь полная интересных событий, новых возможностей…

— Этот Босфорт… — я чуть было не сказала «жуткий тип», но вовремя прикусила язык. Все же Наташа была его работником, верна своему предводителю секты. Поэтому решила изменить формулировку: — Выбрал меня не из-за любви, нет… Просто потому, что пахну аппетитно! Бред. Мне из-за этого с ним семью создавать?

— Альфа живет двести лет, Сашенька! — горничная расхохоталась, запрокинув голову. Схватилась за живот. С глаз покатились слезы. — Каждый год в нашем мире появляется новая нимфа с обворожительным ароматом. Все они сразу бежали к нашему альфе свататься. Но почему-то он выбрал тебя. Не знаешь, почему?

«Самая невезучая», — подумала я про себя, но снаружи просто неопределенно скривилась:

— Не-а.

— Он без ума от тебя. И дело не в запахе, — нагнувшись к моему уху, женщина зашептала, совсем как маленькая девочка: — Он явно видит в тебе нечто такое, чего ты еще сама в себе не нашла.

Мой взгляд ненароком упал на реку, и я тяжело вздохнула. Она чертовски напоминала мою путанную жизнь. По одну сторону — смерть. Ведь никто не даст мне бросить все и уйти по своей воле. По другую — брак с альфой. Почти чужим человеком, властным и жестким мужчиной. А я сижу в лодке, и течение несет меня непонятно куда. Потому что все никак не могу определиться — в какую сторону грести.

Обратно в дом мы шли в гробовом молчании. Каждый думал о своем. Когда мы вошли в комнату, я увидела на постели черный чехол и крохотную записку: «Будь сегодня ангелом. А.».