Сандра Мартон
Месть Коула Камерона
ПРОЛОГ
Либерти , Джорджия , девять лет назад
Камероны жили в Либерти с незапамятных времен. Сначала они обрабатывали землю, потом разводили скот, а когда цены на землю взлетели до небес, разбили свои угодья на участки и занялись строительством домов. Дома не отличались красотой, были огромными и дорогими, так что жизнь в этом городке, который позднее стал пригородом Атланты, была недешевой.
В последнее время Камероны держали крупный банк и крупнейшую компанию по торговле недвижимостью во всем Либерти. Каждый политик в штате знал, кто может одолжить здесь кругленькую сумму — разумеется, за ответную любезность.
Камероны пользовались уважением. Во всяком случае, старый Исайя и его старший сын Тед. Коул — младший — не вызывал особой симпатии. Тед любил брата, но другие... Миссис Шерри, директор школы, говорила о нем с сожалением, шериф Стал — с явным беспокойством, а родной отец — с большой неприязнью.
Коул не обращал на это внимания. Прежде он искренне переживал из-за подобной несправедливости, но со временем окончательно потерял надежду заслужить любовь отца. Коулу исполнилось уже восемнадцать лет. Он был высок и мускулист, его подсвеченные солнцем волосы отливали бронзой, а зеленые глаза смотрели на мир слишком трезво. Что ж, он ведь не первый год работал на отца — Исайя и ломаного гроша не дал бы ему просто так.
А вот женщины говорили про Коула не иначе как взволнованным шепотом. Они мечтали и сплетничали о нем. Коул мог выбрать себе любую. Но он флиртовал со всеми, а спал только с самыми симпатичными. Ему и в голову не приходило их обижать, но они были слишком доступными, а он слишком требовательным для серьезных отношений. Стоит ли удивляться, что Коул к своим восемнадцати годам разбил немало сердец? Чем бы ни грозили ему ежедневные выходки — превышал ли он скорость на своем потрепанном «Харлее», прогуливал ли школу, выпивал ли лишнюю банку пива, — опасность только будоражила его.
Тед был совсем другой. Он постоянно волновался за брата и опасался, что Коул рано или поздно попадет в беду. Отцу, похоже, было наплевать на младшего сына. Коул постоянно ощущал, что, если с ним и впрямь случится беда, Исайя воспримет это как само собой разумеющееся. Однажды он даже обвинил Коула в том, что своим рождением тот разрушил его жизнь. Возможно, в этом была доля правды: мать Коула умерла родами в день его рождения. Но разве он виноват в этом?
И вскоре произошло то, чего все опасались. Беда не обрушилась внезапно, но тысячи обстоятельств сплелись, чтобы подготовить ее приход.
Девушку звали Фейт. Ее отец, любитель вина и женщин, был из тех людей, что вечно чего-то ищут. Он разъезжал по городам Юга, брался за любую работу и везде таскал с собой жену и дочь. Тем летом он припарковал свой трейлер на окраине Либерти.
В один из понедельников, когда Коул решил заглянуть в школу, в школьном кафетерии его ждал сюрприз. Он вошел, миновал стайку девчонок из группы поддержки и неожиданно оказался лицом к лицу с ангелом. У ангела были длинные светлые волосы и пронзительные синие глаза. Он послал девушке одну из своих самых обворожительных улыбок — еще ни одна девушка не устояла перед ней, — но ответа не получил. Прошла неделя, прежде чем Фейт Дэйвенпорт улыбнулась ему в ответ. Еще через неделю она согласилась провести с ним ланч, и лишь месяц спустя ему удалось пригласить ее на свидание. К этому времени Коул был уже серьезно увлечен.
Друзья удивлялись: да, Фейт очень мила, но никто не назвал бы ее красавицей. В ней не было такого шика, как в других девушках, она не старалась угодить Коулу, но он и не ждал ничего подобного. В ней был свежесть и прелесть, которые глубоко затронули его сердце.
Прошло немного времени, и Коулу требовалось уже нечто большее, чем обычное общение. Нет, не секс. Пожалуй, впервые в жизни он думал не о том, чтобы соблазнить девушку, а о том, чтобы быть с ней. Всегда. С Фейт было приятно поговорить, она была искренней и доброй, в ней не было грубости... И еще она не рассматривала его как скандальную знаменитость, наследника огромного состояния. Для нее он был просто Коул Камерон, и она видела в нем много хорошего — в отличие от других.
Когда она говорила ему об этом, он смеялся. Но отчего-то взялся за книги, перестал пропускать школу и успешно сдал экзамены. Потом Фейт ошарашила его вопросом, в каком колледже он будет учиться. По совести говоря, Коул и не думал о колледже, но он не мог разочаровать свою богиню и поэтому решил проконсультироваться. Оказалось, что это возможно, если он поднажмет и заслужит стипендию — ведь отец и не думал платить за его образование.
Фейт изменила всю его жизнь, и Коул был рад этому. Он любил ее — впервые по-настоящему любил, хотел признаться ей в этом, хотел обручиться... Но прежде ему нужно было решить нелегкую проблему.
Он встречался со взрослой женщиной. Она была не первой замужней женщиной в Либерти, которая пыталась его соблазнить. Ее звали Дженин, она была молода, сексуальна и смертельно скучала замужем за толстым немолодым Эдвардом Фрэнки — известным в Либерти бизнесменом и политиком.
Однажды у старенького «Харлея» заглох мотор, и Коулу пришлось с ним повозиться. Стояла страшная жара, Коул стащил с себя рубашку и, обливаясь потом, копался в капризном моторе. Рядом с легким шуршанием затормозил элегантный «кадиллак», за рулем была Дженин. Конечно, Коул заметил ее, но в тот момент собственные проблемы волновали его гораздо больше. Она поздоровалась, он ответил, не отрываясь от работы. Дженин немного подождала и вышла из машины.
— Разбираешься в моторах? — полюбопытствовала она игривым тоном.
Коул пожал плечами.
— Так, для развлечения!
Дженин засмеялась.
— Тогда можем развлечься вместе.
Коул оторвался от работы и взглянул на нее, на ее стройные, почти не прикрытые ноги, соблазнительную фигуру, прелестное лицо. Дженин отнюдь не скрывала, чего от него ждет, только дурак бы этого не понял.
К тому времени, когда Коул встретил Фейт, этот роман длился уже несколько месяцев. Каждую пятницу, ровно в полдень, Эд Фрэнки отправлялся играть в гольф, а чуть погодя к его дому на озере подъезжал Коул и развлекался с его женой.
Встреча с Фейт все изменила. Он больше не видел Дженин: из всех женщин ему нужна была только Фейт. Он даже был готов надолго отказаться от секса, лишь бы не изменять ей и не слишком ее торопить. Да, конечно, в их свиданиях было все больше страсти, Фейт таяла в его объятиях, да и сам Коул с трудом сохранял самообладание, но... Фейт была не такой, как все, она была так непосредственна, так чиста, что Коул готов был ждать сколько угодно — до окончания школы, до своей независимости, до того момента, когда сможет купить обручальное кольцо и сделать ей предложение.
И в один день все его мечты рассыпались в прах.
Позвонила Дженин и попросила его немедленно приехать. Ее тон испугал его, и он в ту же минуту примчался к ней. И что же? Она, оказывается, соскучилась. Коул со всей тактичностью, на какую был способен, объяснил, что между ними все кончено. Дженин была другого мнения.
— Никто еще не бросал меня, Коул Камерон! — зло воскликнула она, когда он собрался уходить. — Все будет кончено, когда я сама этого захочу! Не думай, что эта выходка сойдет тебе с рук!
Коул не раз слышал такие угрозы от отца и привык относиться к ним равнодушно. Поэтому он просто ушел.
Дома его ждала еще одна «радость». Отец встретил его проповедью: оказывается, он не одобрял отношений Коула и Фейт. Исайя заговорил с ним (впервые за последний месяц) только затем, чтобы предостеречь его от алчных женщин, которые охотятся за громким именем и состоянием Камеронов. Коулу слова отца показались полным бредом: всю жизнь тот твердил, что не даст младшему сыну ни гроша, так о каких деньгах речь?
Словом, Коул взял машину брата и поехал к Фейт. Она была чудо как хороша! Платье из белого кружева и розового шелка она сшила сама. Словно хрупкую статуэтку Коул взял ее за руку и открыл дверцу машины. Они собирались на танцы, которые устраивались в школьном здании, но на полпути Фейт сказала:
— Давай не пойдем туда, поедем лучше на озеро. На наше место.
У Коула перехватило дыхание. «Их местом» была маленькая полянка, надежно скрытая от посторонних глаз на берегу озера. Они не раз уже приезжали туда, чтобы посидеть рядом, прикоснуться друг к другу, ровно настолько, чтобы не потерять головы.
— Ты уверена? — спросил он. Вместо ответа Фейт поцеловала его.
Дальше было восхитительное свидание, их первая ночь любви. Фейт была как подарок судьбы, лучше, чем самые светлые его мечты.
— Я женюсь на тебе, — шептал Коул, обнимая ее, она смеялась и целовала его снова и снова.
Потом Коул отвез девушку домой, но не смог сразу вернуться в свой унылый дом — был слишком счастлив. Он долго колесил по окрестностям и предавался мечтам о будущем. Теперь они уже никогда не расстанутся. Домой Коул вернулся только на рассвете.
Он видел уже десятый сон, когда в комнату ворвался спец и буквально вытряхнул его из кровати.
— Ты что, напился как свинья? Или просто такой придурок? — кричал он в бешенстве.
От неожиданности Коул едва смог вымолвить:
— О чем это ты?
Отец залепил ему оплеуху.
— Не втирай мне очки, парень, ты вломился в дом Фрэнки!
— Что?
— Что слышал. Ты вломился в их дом и разгромил гостиную.
— Да я и близко там не был!
— Тебя видела жена Фрэнки. Она увидела тебя, когда возвращалась домой, — ты вылезал из окна.
— Плевать на нее! Меня там не было! И видеть меня она не могла!
— Она сказала, что это был ты. И еще что ты сделал это после того, как она не ответила на твои домогательства.
— Леди сказала, что ты нагло приставал к ней, — произнес другой голос.
В дверях стоял шериф Стил. Коул был ошеломлен.
— Все это неправда.
— Нет?
— Нет. Если хотите правду, шериф, то это она оклеветала меня за то, что я не отвечал на ее домогательства.
Исайя снова замахнулся, но, встретив взгляд сына, отступил.
— Женщина обвиняет тебя, парень.
— Она лжет. Меня и близко там не было, слышите?
— Тогда где ты был?
Коул хотел ответить, что был на танцах, но шериф опередил его:
— На танцах тебя не видели, я уже все проверил. Если ты не был в доме Фрэнки, то объясни, где тебя носило.
Этого Коул не мог сказать. Он ни за что не позволил бы себе впутать в эту гадость Фейт. Бог знает, что выкинет ее папаша, если девушку станут допрашивать!
— Ты язык проглотил? — осведомился шериф.
— Отвечай! — рявкнул отец.
— Даю слово, что это не я.
— Даешь слово! — Исайя зло рассмеялся. — Твое слово ничего не стоит, так же как и ты сам! Боже! И это мой сын!
За плечом отца появился Тед.
— Я не делал этого, — устало произнес Коул.
— Я в этом уверен, — кивнул брат.
Но его слова не могли ничего изменить. В тот же день отец заявил Коулу:
— Ты мне больше не сын. Сейчас же убирайся из моего дома.
Коул не видел способа оправдаться. К утру сплетня облетит весь город. Одно дело — переборщить с пивом, другое — вломиться в чужой дом, и по такому гнусному поводу! Оставалось только уехать. Но как быть с Фейт? Ей нельзя ничего рассказывать, ведь чистая, невинная Фейт тут же расскажет правду и подставит себя под удар. Нет, если он любит ее, он должен оградить Фейт от неприятностей. Он не заслуживает любви такой девушки.
— Собирайся, — повторил Исайя. — У тебя десять минут.
Коул, стиснув зубы, пошвырял в сумку свои вещи. Исайя протянул ему стодолларовую банкноту. Коул взял ее в руки и порвал, потом повернулся спиной к этому дому и пошел прочь. Он уже садился на мотоцикл, когда подбежал Тед.
— Коул, — окликнул он. — Подожди.
Коул обернулся.
— Позаботься о Фейт.
— Что ей сказать?
«Что я люблю ее, и всегда любил», — подумал Коул.
— Ничего, — тоскливо сказал он. — Слышишь, Тедди? Позаботься о ней, присмотри, чтобы с ней все было в порядке. Только не рассказывай ей о том, что случилось.
— Но она спросит!
— Скажи, что меня достал этот город и я уехал. Если ты скажешь ей правду, ее жизнь превратится в ад.
— Нет, Коул...
— Обещай мне!
Тед глубоко вздохнул.
— Обещаю. Вот только... куда же ты пойдешь?
Коул завел мотор и выехал на дорогу.
За истекшие два года он пересек Джорджию, побывал в Корпусе-Кристи, затем пересек океан на нефтяном танкере, направлявшемся в Кувейт. Коул повзрослел, утратил юношескую заносчивость, удача повернулась к нему лицом, и прежние горести постепенно забылись. Все чаще его посещала мысль, не вернуться ли домой. Увидеть Теда и, может быть, помириться с отцом... И, конечно, увидеть Фейт. Может, им еще удастся обрести свое счастье? Он строил планы и предавался мечтам, когда получил письмо Теда. Похоже, оно путешествовало вслед за ним и было написано довольно давно. Он раскрыл конверт. В письме сообщалось о смерти отца, он умер больше года назад от сердечного приступа. Но Коул не ощутил чувства потери. Было только разочарование. Теперь они уже никогда не помирятся.
Дальше Тед писал: «Отец все оставил мне. Это, конечно, неправильно. Приезжай, и мы во всем разберемся». Коул улыбнулся. Конечно, Тед хочет восстановить справедливость, но Коулу не нужны деньги Камеронов. Он перевернул листок и прочел следующие строчки: «Не знаю, как тебе об этом написать, но, пойми, я сделал это только для того, чтобы позаботиться о Фейт. Когда ты уехал, она осталась совсем одна, ее положение было безнадежно...»
— Нет, — прошептал Коул, — нет...
Его брат женился на Фейт, на девушке, которую Коул любил, которой поклонялся. Память о ней — единственное, что давало ему силы жить и бороться за место под солнцем. Проклятье! Значит, Исайя оказался прав?
Она говорила, что любит его, а на самом деле она любила только его имя и деньги. Ей было все равно, за кого из братьев выйти замуж.
Дальше письмо было испорчено — ничего не разобрать. Коул смял его в кулаке, сдавленное рыдание вырвалось из его горла. Он разорвал письмо в клочья и бросил их навстречу ветру. Больше он не хотел знать ни Теда, ни Фейт, ни тех глупых мечтаний, в которые верил по молодости лет. В этот миг его впервые в жизни охватило чувство мести.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Либерти , Джорджия , наши дни
Июнь принес в Джорджию невыносимую жару. Даже сейчас, в девятом часу утра, воздух был плотным и влажным.
Фейт сидела за туалетным столиком. В любой другой день она не стала бы переживать из-за погоды: она выросла на Юге и знала, что единственный способ бороться с жарой — не обращать на нее внимания. Вы собираете волосы в «хвостик», надеваете футболку, шорты, босоножки, забываете о макияже — только и всего. Но не сегодня. Через час она должна встретиться с Сэмом Джергеном — адвокатом Теда. А значит, она должна быть похожа не на Фейт Дэйвенпорт, а на миссис Камерон. Джерген не любит ее. Он до сих пор считает, что она обманом женила на себе его клиента. С самой первой встречи Фейт догадывалась об этом, но адвокат был достаточно умен, чтобы не подавать вида. Пока был жив Тед.
Уже на похоронах он отбросил всякое притворство.
— Сочувствую вашему горю, мисс Дэйвенпорт. Простите... миссис Камерон, — сказал Джерген с ядовитой улыбкой и, взяв ее за руку, добавил: — Очень сочувствую.
«Ну конечно!» — подумала Фейт, стискивая зубы. Чего ему действительно хотелось, так это произнести одно из тех словечек, которыми ее называли в городе. Но Фейт ничего не ответила, не доставила ему такого удовольствия. И сегодня тоже не доставит. Даже если Джерген вылезет из кожи, чтобы унизить ее.
На глаза Фейт навернулись слезы. Тед умер. Она до сих пор не могла в это поверить. Ее муж распростился с жизнью на скользкой от дождя дороге между Либерти и Атлантой. Это был несчастный случай. Все следующие недели прошли как в тумане. Какие-то люди приходили и уходили, выражали ей сочувствие... Но Фейт знала — они просто хотят поглазеть на нее. Теперь у нее нет защитника от сплетен. А сплетни о Фейт ходили гнусные: поспешная свадьба с одним Камероном... да после того, как она встречалась с другим... а тут еще и беременность...
Фейт взяла щетку и провела по волосам.
Ах, если бы эту встречу можно было отменить! Но к чему откладывать то, что все равно придется сделать? Джерген сказал, что это важно. «Это связано с завещанием вашего мужа», — пояснил он. Фейт очень хотелось сказать адвокату, чтобы он прекратил играть в официальность. Она и так знала, в чем заключается последняя воля мужа.
Тед был практичным человеком, он посвятил ее во все подробности документа, который внезапно решил составить около года назад. Все имущество должно было перейти к ней, как опекунше Питера.
— Все это принадлежит ему по праву рождения, — сказал тогда Тед.
Фейт колебалась.
— Ты уверен, что не хочешь оставить что-нибудь... своему брату? — Что поделать, ей трудно было произнести его имя. Глаза Теда потемнели, и она поняла, что время не притупило его боли. Он не слышал про Коула с тех пор, как отправил ему то самое письмо, где упоминал об их женитьбе. Они ни разу не говорили об этом, но Фейт знала — Тед не хочет или не может понять, кто такой на самом деле его брат, и продолжает слепо его любить. Фейт не осуждала его. Любовь делает нас неосторожными — разве она сама не плакала из-за Коула ночи напролет, даже после того, как он бросил ее?! Слава богу, в конце концов она пришла в себя!
— Нет, — мягко ответил ей тогда Тед, — для этого нет причин. Коул ненавидел этот дом. Ненавидел отца. Он бы не пожелал ничего, что связано с именем «Камерон». Но я уверен — однажды мой брат вернется. Так будет, Фейт. И когда это случится, ты скажешь ему правду. Он имеет право знать, что у него есть ребенок, и Питер имеет право знать, кто на самом деле его отец.
Фейт уставилась в зеркало. Коул не имеет права ни на что. Что касается Питера... Она не могла представить себе, что когда-нибудь решится так ранить его — рассказать о том, что его настоящий отец сбежал от них. Питеру будет легче идти по жизни, думая, что его отец Тед. Единственное, что волновало Фейт, — это счастье сына. Только ради него она решилась на брак с Тедом, только ради него собиралась теперь уехать из Либерти, сразу после оглашения завещания. Уже сегодня, как только адвокат покончит с глупыми формальностями, у нее будут деньги, и она начнет новую жизнь... Где-нибудь далеко-далеко — там, где имя «Камерон» затеряется среди других имен.
Решение далось ей нелегко. Как ни крути, Либерти был ее домом. Есть старая поговорка насчет дома, в котором остается сердце. Но после смерти Теда этот городок не пощадит ни ее, ни Питера. Чем раньше она уедет, тем лучше.