Или стон был его собственный?

— Вы меня поняли, синьор Орсини? Возвращайтесь домой, к своим гангстерам. Антонини не будут иметь с вами дела.

Что ж, все стало предельно ясно. В глазах принцессы он был не только варвар, а еще и сицилийский мафиози, бандит и головорез. Одним словом, настоящий Орсини.

— Мы возместим все понесенные вами затраты.

О, это императорское «мы»! Принцесса, соизволившая беседовать с одним из подданных. Ник улыбнулся, скрестив руки на груди, и оперся бедром о капот своего вульгарного «феррари». Это была та улыбка, которая во время заседаний и переговоров нагоняла парализующий страх на собеседников.

— Очень мудрое предложение, — вкрадчиво ответил Ник.

— Именно так. — Алессия окинула взглядом машину. — Счет за ремонт тоже пришлите нам.

— Вместе с перечнем… как вы это назвали? Ах да, понесенных затрат?

— Как пожелаете. А теперь, синьор, позвольте…

— …Сказать мне arrivederci? И не надейтесь.

— Что?!

Алессия изо всех сил старалась выглядеть элегантной и надменной, но под его взглядом остро чувствовала, что ее костюм помят, волосы растрепаны. Словно она только что… вылезла из чьей-то постели.

Ник думал о том же. Принцесса выглядела так, будто только что вылезла из постели. Его постели. И тело немедленно отреагировало на эту мысль самым очевидным образом, а в голове замелькали картинки — обнаженная высокомерная ледышка тает в его объятиях под напором неистовой страсти.

Господи, что за мысли лезут в голову?

— Вы правы, — резко произнес Ник. — Поездка была долгой. Восьмичасовой перелет из Нью-Йорка в Рим, трехчасовая задержка рейса… Я убил уйму времени.

— И вы желаете компенсацию?

Ник увидел, что чертова принцесса открывает кошелек. Она извлекла чековую книжку и вопросительно посмотрела на него:

— Сколько?

Алессия ахнула, когда пальцы Ника сомкнулись на ее запястье.

— Вы всегда так самоуверенны, принцесса? Или только со мной?

В ее глазах полыхал гнев.

— Отпустите меня, мистер Орсини.

Ник ухмыльнулся:

— А почему не синьор? Или согласно вашей табели о рангах я недостоин такого обращения? — Он притянул ее еще ближе. — Я внимательно изучил материалы по винодельне, которые прислал ваш отец. Винодельческий бизнес Антонини на грани банкротства.

— Вас это не касается.

— Принцесса, я хорошо разбираюсь в инвестициях и, проанализировав цифры, понял, о чем ваш отец забыл упомянуть в присланных материалах.

— И о чем же? Я не понимаю…

— Думаю, понимаете, принцесса. Ваш папочка большую часть денег забирал себе, а не вкладывал в дело. Куда они шли? На лошадей? На казино? На женщин?

Алессия резко взмахнула свободной рукой:

— Все! Разговор окончен!

— Без денег, а ваш отец запросил пять миллионов евро, хотя, я думаю, потребуется больше, вам очень скоро придется проститься с семейным бизнесом. Так что вам позарез нужны мои деньги.

— Нам ничего не нужно от такого человека, как вы.

— И вы готовы в мгновение ока лишиться того, что принадлежало вашей семье пять веков? Придется отказаться от привычного образа жизни…

— Вы думаете, меня это сильно волнует?

— Волнует. Иначе вы не потратили бы целый день на то, чтобы встретить простолюдина.

— Вы ошибаетесь, мистер Орсини. Я здесь, потому что… потому что…

Алессия растерянно моргнула. Ник буквально видел, как лихорадочно она пытается вернуть контроль над ситуацией. Ее послали встретить его, а она была принцессой Антонини, не привыкшей иметь дело с простолюдином, но и не имевшей власти избавиться от него.

— В чем дело? — ухмыльнулся Ник. Не получив ответа, он протянул ей свой мобильный. — Позвоните папочке и выслушайте все, что он вам ответит на ваше решение отправить меня восвояси.

— Bastardo insolente! Наглый ублюдок!

Ник прекрасно знал, что принцесса не позвонит. Только не знал — почему.

«Мамочка, — в ужасе думала Алессия. — Как я могла забыть о тебе?»

Злость на этого американца на какое-то время затмила реальность. Но ей придется заключить сделку с дьяволом, если она хочет, чтобы ее мать оставалась в санатории. Николо Орсини нужен ей, и она будет иметь с ним дело, чего бы ей это ни стоило.

И все-таки какой же он мерзкий!

Высокомерный. Самоуверенный. По-гангстерски брутальный. А поцелуй?! Мафиози уверен, что он неотразим, вообразил, что этот его бандитский шарм способен произвести на нее впечатление…

Впрочем, не важно. Алессия не может отделаться от него. Теперь мистер Орсини — ее проблема, и эту проблему ей предстоит решить. И у нее не было сомнений в том, что она сумеет справиться с ним. Да и выбора у нее не было.

— Проблемы, принцесса? Вы забыли номер телефона папочки?

Алессия моргнула, возвращаясь в реальность. Но кем бы ни был Николо Орсини, нельзя было не признать, что он великолепен. Настоящее воплощение мужественности. По роду своей работы Алессии часто приходилось сталкиваться с внешне привлекательными мужчинами, которым их деньги позволяли иметь дизайнерскую одежду, лучшие машины. Одним словом, все то, что превращает просто привлекательного мужчину в неотразимого красавца.

Одежда Орсини была, безусловно, дорогой, стрижка — стильной, но не это делало его великолепным. Он был великолепен сам по себе, независимо от одежды и стрижки. Густые темные волосы, глаза, напоминающие безлунную ночь, прямой нос, твердые губы и резко очерченные скулы. И еще он был чертовски сексуален. Длинное, поджарое, мускулистое тело, чувственные губы…

— Вы так внимательно смотрите, принцесса. Ну и как, нравится вам то, что вы видите?

Алессия подняла взгляд от губ выше и почувствовала, что краснеет. Его тон был оскорбительным, но в глазах полыхал пожар.

— Я просто думала о том, — холодно ответила Алессия, — что внешне вы не выгладите как дикарь, синьор Орсини. Но это лишь еще раз доказывает, что внешность обманчива.

Ник пожал плечами.

— Ваш отец — это ваш отец, принцесса. Мой — это мой. Я же именно то, что вы видите перед собой.

Алессия чуть нахмурилась — слова Ника привели ее в замешательство. Но потом она решила, что таким образом он выразил согласие, признал, что он сын «крестного отца», член мафии, корни которой уходят на Сицилию, которую презирают все порядочные итальянцы.

И все-таки ей придется иметь с ним дело.

Итак, завтра поездка на винодельню, а сегодня вечером — официальный обед на отцовской вилле. Через день Николо Орсини навсегда исчезнет из ее жизни. А два дня в его обществе она как-нибудь переживет.

Что касается распоряжения отца поработать шофером у мистера Орсини и привезти его на виллу, то Ник сам облегчил ей задачу, сказав, что привык быть независимым. И арендованный «феррари» этому доказательство. Отлично! По поводу же его пребывания на вилле… Она посоветует ему отель, если он не позаботился забронировать номер, а утром заедет за ним.

Все решаемо, в приливе оптимизма подумала Алессия и повернулась к Нику, чтобы озвучить свое предложение, но он уже нажимал кнопки на своем мобильном, а потом заговорил с кем-то по-английски. Как оказалось, он звонил в агентство, в котором арендовал машину, и приказал забрать ее в аэропорту. По поводу небольшого повреждения им надлежит переговорить с его страховой компанией. Машину он возвращает потому, что она больше ему не потребуется.

— Как это не потребуется? — зашипела Алессия.

Ник ухмыльнулся:

— Ваш отец пригласил меня остановиться на вилле, а вас определил моим личным гидом и шофером. Я ничего не путаю, принцесса?

Алессия уже была готова достойно ответить наглецу, но потом передумала. Она кивком указала на свой «мерседес»:

— Садитесь!

— Какое любезное приглашение.

Она молча обошла машину и села за руль.

— Два дня, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

— Прошу прощения?

Господи, как же он ей ненавистен! Этот любезный тон, эти аристократические манеры… Все это так же фальшиво, как… как… Алессия резко нажала на тормоз, едва не проскочив на красный свет.

— Я сказала, что даю вам два дня. Это более чем достаточно, чтобы осмотреть виноградники и винодельню и пообщаться с управленческим аппаратом.

Ник откинулся на спинку сиденья. Два дня… Именно столько он сам себе отвел на поездку в Тоскану. Но теперь ситуация изменилась.

— Неужели? — протянул он насмешливо.

— Два дня! Как я уже сказала, этого времени более чем достаточно, чтобы…

— Две недели, — произнес Ник, не веря самому себе, что сказал это. — Мне потребуется намного больше времени, чтобы принять решение. И я, конечно, рассчитываю, что вы будете в моем распоряжении двадцать четыре часа в сутки все эти четырнадцать дней.

Ее обескураженный вид едва не заставил Ника рассмеяться. Если бы принцесса только знала, что он только что кардинально поменял так тщательно разработанный план.

— Вы pazzo? Сумасшедший? Я не собираюсь возиться с вами две недели!

Ник подался к ней и приник губами к ее рту. Когда Алессия сделала попытку увернуться, он взял ее лицо за подбородок и удерживал до тех пор, пока она тихонько не застонала и не приоткрыла губы…

Позади негодующе засигналила какая-то машина.

Ник отпустил Алессию и снова откинулся на спинку своего сиденья.

— Две недели. — В его голосе слышалась хрипотца, с которой он не совладал. — Если вам нужны мои деньги, вам потребуется две недели, чтобы получить их.

Глава 4

Николо терпеть не мог ездить в машине. Он любил все держать под контролем, и это было одним из уроков Чезаре, который его сыновья хорошо усвоили.

Когда вам в лицо тычут микрофон или камеру после того, как ваш отец снова стал сенсацией, единственный способ отделаться от идиотов, почему-то уверенных, что имеют право лезть в вашу частную жизнь, — это молчать и не терять самоконтроля.

Усвоенный урок помогал Нику не только на улицах «Маленькой Италии», когда он был еще мальчишкой, при участии в боевых действиях во время службы на флоте, но и в мирной жизни, когда заключал миллиардные сделки. Ник никогда не задумывался о том, как жесткий самоконтроль влияет на остальные сферы его жизни, но сейчас, сидя рядом с Алессией Антонини в салоне «мерседеса», еле ползущего по скоростному оживленному шоссе, чувствовал, что находится на грани срыва.

Они ехали от силы минут двадцать, но Ник опасался, что либо под его ногой провалится пол, на который он инстинктивно давил в поисках педали газа, либо он силой выдернет принцессу из-за руля и сам поведет машину.

Сколько лет принцессе? Двадцать пять? Двадцать шесть?

Ник посмотрел на ее надменный профиль, на руки, сжимающие руль так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Сколько бы ни было лет Алессии Антонини, до старости ей еще далеко. У Ника была тетя, которой восемьдесят пять, но даже она не водила машину так медленно.

Алессия держала скорость едва ли двадцать миль в час, в то время как мимо проносились машины на скорости сто миль. Принцесса была для водителей этих машин настоящим дорожным кошмаром. Она же либо не понимала этого, либо плевать хотела.

Машины проносились мимо них со свистом, но успевали возмущенно посигналить, Алессия же невозмутимо продолжала ехать с той же черепашьей скоростью.

Нет, он должен что-нибудь сказать или сделать.

— Что-то не так с машиной? — кашлянув, спросил Ник. — Почему вы едете так медленно?

— Я еду с положенной скоростью.

— Хм, не думаю.

— Вообще-то мне все равно, что вы думаете, — холодно ответила Алессия, не поворачивая головы.

— Вообще-то, — Ник сделал ударение на этом слове, — я уверен, что нет. Но сейчас я весьма вежливо пытаюсь сказать вам, что лучше было бы соблюдать общие правила движения.

— Я еду со скоростью, соответствующей времени суток и погодным условиям.

— Каким еще погодным условиям? Прекрасная же погода. Дорога ровная и сухая. Машин не слишком много…

Мимо них пронесся огромный грузовик. Он проехал так близко, что Ник, высунув руку из окна, вполне мог его коснуться.

— Послушайте, принцесса…

— Это моя машина. Моя страна. Я знаю, с какой скоростью здесь нужно ездить. И была бы благодарна вам, если бы вы ко мне так не обращались.

— Как к принцессе? Но ведь именно ею вы и являетесь, не так ли?

— Нет. На самом деле итальянская монархия прекратила свое существование в 1946 году, и с тех пор титулы перестали иметь всякое значение. Они пережиток, реликвия…

Би-и-ип! Би-би-и-и-п!

— Merda! - выругался Ник, даже не осознав, что произнес слово «дерьмо» по-итальянски. — Эта машина почти…

— Водитель ехал слишком быстро, — невозмутимо ответила Алессия.

— Это не он ехал слишком быстро, а вы!… — Ник снова откинулся на спинку своего сиденья и скрестил руки на груди. — Хотел бы я увидеть того, кто обучал вас вождению, — пробормотал он.

Алессия покосилась на него, но ничего не сказала.

Может быть, в том и состоит проблема, нервно подумала она. Дело в том, что ее никто не учил. Так — как положено. Как подразумевает этот мафиози. Конечно же она не признается ему в этом. Он и так чертовски зол. Но какие могут быть к ней претензии? Она ведет машину осторожно, едет медленно, как всегда. Разве ее вина, что в Италии все привыкли носиться по дорогам как сумасшедшие? Кроме того, вспоминать, как она научилась водить, было слишком унизительно. Никто не должен знать, что она смогла это сделать лишь пару лет назад, а до этого отец жестко контролировал каждый ее шаг.

Этот крутой американский гангстер никогда не сможет понять, что значит расти с отцом, который всю жизнь ставил свои удовольствия выше интересов семьи. В шестнадцать, на просьбу Алессии разрешить ей получить водительские права, отец ответил, что водить машину ей не по статусу. В восемнадцать, когда она училась в Риме в колледже, выбранном для нее отцом, учиться вождению не было смысла, поскольку все пользовались общественным транспортом, инфраструктура которого в городе была хорошо развита. В двадцать она получила никому не нужную степень, но взяла с собой Диплом, когда поехала проведать мать в санатории. Она попала в один из «хороших» дней, когда сознание матери было просветлено.

— Девочка моя, сделай что-нибудь со своей жизнью. Не дай ему сломать твой дух.

Не было необходимости уточнять, кого она имела в виду.

Слова матери помогли Алессии прозреть. Она вернулась домой, собрала вещи и уехала. Сняла квартиру в Риме вместе с тремя другими девушками.

Отец конечно же пришел в ярость. Как она посмела ослушаться его? Он немедленно заблокировал ее кредитные карточки. Тогда Алессия устроилась работать официанткой. Это была единственная работа, на которую ее взяли с дипломом о бесполезном, хотя и престижном образовании. Настаивая на нем, отец был уверен, что и оно-то не пригодится, поскольку Алессии полагалось выгодно выйти замуж за богатого человека.

Однажды утром она задалась вопросом, почему до сих пор не научилась водить машину. Одна из ее соседок по квартире, обладательница древнего «фиата», предложила ей поехать за город и поучиться управлять им. О! Это был настоящий кошмар — подруга непрерывно бормотала молитвы, но все же научила ее азам вождения. Алессия умудрилась сдать экзамен и получить права, но вождение не доставляло ей никакого удовольствия.

Крик Николо Орсини был таким же громким, как и сигнал пронесшегося по соседней полосе очередного грузовика. От испуга Алессия вильнула, но Ник мгновенно схватился за руль и выправил положение машины.

— Все! — прорычал Ник. — Съезжайте на обочину!

«Да, — подумала Алессия, — нужно съехать и остановиться, съехать и…»

Ник полностью взял на себя управление «мерседесом». Они пересекли правую полосу и под хор негодующих сигналов съехали на обочину.

— Тормозите! — резко приказал он; и, слава богу, Алессия сообразила, как это сделать. Машина остановилась, и Ник рывком выключил двигатель.

В течение нескольких секунд оба молчали и не шевелились. Наконец Ник отпустил руль.

— Выходите из машины, Алессия.

Она взглянула на него вопросительно:

— Прошу прощ…

— Делайте, что я сказал. Выходите из машины!

— Я не выполняю ничьих приказов!

Ник выдал тираду из отборных сицилийских непристойностей, которые не произносил с самого детства. Распахнув дверцу, он выскочил из машины, обежал ее, рывком открыл дверь со стороны водителя и буквально вытащил Алессию, нимало не заботясь о том, что порвал ремень безопасности.

— Что, черт побери, вы делаете? — Алессия изворачивалась в его руках, как угорь. — Николо Орсини, вы не имеете права!…

— Вы только что едва не убили нас обоих.

— Это не я, а водитель грузовика.

— Водитель грузовика наверняка сейчас ищет место, где он мог бы сменить нижнее белье.

— Вы не просто грубый, вы неотесанный, примитивный…

— Но я хотя бы не представляю угрозу всем и каждому, кто имел несчастье оказаться на этой дороге в радиусе ста миль от вас.

Алессии захотелось плакать. Американец прав — она была ужасно испугана и находилась в смятении от того, что произошло. Но разве она может признаться в этом Николо Орсини?

— Отпустите меня! — резким, властным тоном произнесла она.

— Со мной разговаривать таким тоном не стоит. А теперь садитесь на пассажирское место и ведите себя хорошо, принцесса.

— Я не подчиняюсь приказам! Я не… Мистер Орсини! Синьор! — Голос Алессии перешел на визг, поскольку Ник перекинул ее через плечо и понес к пассажирской дверце машины. Из глаз принцессы потекли слезы ярости. Она колотила кулаками по его спине, но тщетно. — Вы не можете…

— Посмотрим. — Ник поставил свою ношу и открыл дверцу.

— Ублюдок, — прошипела она по-итальянски.

«С меня достаточно», — решил Ник и, схватив Алессию за плечи, приподнял ее и поцеловал.

Она мычала. Боролась. Выворачивалась.

Ник продолжал целовать ее, удивляясь, зачем он это делает.

Целовать принцессу не было никакого смысла. Мужчина целует женщину, когда та ему нравится, когда он жаждет обладать ею. Ник не жаждал, и ему никак не нравилось угреподобное существо, извивающееся в его руках. Получается, к поцелую его подтолкнула злость? Нет, он никогда не целовал женщину, движимый злостью. Поцелуй — это дело не ярости, а нежности…

А Алессия перестала вырываться, и поцелуй вдруг стал жарким, страстным. Она сама приподнялась на цыпочки, обняла Ника за шею и зарылась пальцами в его волосы на затылке. Ник непроизвольно застонал, запустил руки под ее блузку и, ощутив под ладонями теплую шелковистую кожу, углубил поцелуй, скользнув языком в нежные глубины ее рта.

Вдруг совсем рядом засигналила машина, и мужской голос что-то громко произнес. Ник не разобрал ни слова, но не понял бы их оскорбительного смысла только дурак. Его руки непроизвольно крепче стиснули плечи Алессии, он поднял голову и… остолбенел.

Он стоял на обочине оживленного шоссе и обнимал женщину, которую не знал и которая ему категорически не нравилась. Более того, еще несколько мгновений, и Ник, прижав принцессу к капоту машины, задрал бы ее юбку, разорвал трусики и овладел ею.

«Боже мой!» — не к месту помянул он Бога, и в этот момент Алессия открыла глаза и посмотрела на него затуманенным, отрешенным взглядом.

— Не волнуйтесь, — сказал Ник и сам понял, насколько неуместно в данной ситуации это слово.

Ее взгляд прояснился. Ник увидел, как в глазах Алессии сначала отразился шок, а затем ужас.

— Я знаю, — произнес он. — Извините меня. Я сам не понимаю, как…

Алессия со всего размаха влепила ему пощечину. Голова Ника откинулась назад, но он спокойно произнес:

— Если от этого вы почувствуете себя лучше…

Она снова замахнулась, но Ник успел перехватить ее руку.

— Одного раза достаточно. — В его голосе отчетливо слышалось предостережение.

— Вы ублюдок! Свинья! Скотина!

Поток оскорблений не иссякал, но Ник не вслушивался в них. Да, он инициировал поцелуй, но она ответила, и не просто ответила. Она отдалась ему самозабвенно, страстно!