Оставив ставший бесполезным подсвечник на полу возле окна, Дженнифер решительно направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. Босые ноги ступали совершенно бесшумно, безразмерная ночная рубашка корабельным парусом колыхалась вокруг Дженнифер, и девушка невольно хихикнула, представляя себе, как кто-то из обитателей дома случайно выходит в холл и видит беззвучно плывущее в темноте привидение… Интересно, выдержат ли это зрелище расстроенные нервы хозяина дома?

Нижний холл был точной копией верхнего, только окна выходили не на балкон, а на крыльцо, спускавшееся в свою очередь прямо в сад. Поколебавшись минуту, Дженнифер решительно направилась в один из коридоров, уходивших в глубь дома.

Бодрый и крайне музыкальный храп, доносившийся из-за тяжелой двери, подсказал, что это комната миссис Соммерс. Дженнифер миновала этот отрезок пути на цыпочках. Дальше по коридору — и перед ней открылось величественное зрелище: кухня в викторианском стиле.

Посередине просторного помещения стояла громадная плита, в приоткрытую дверцу виднелись багровые и малиновые уголья. Дженнифер немедленно зауважала миссис Соммерс: на газовой или электрической плите да в микроволновке каждый дурак — повар, а вот управляться с подобным раритетом… тут нужны мастерство и опыт. Навесные шкафчики темного дерева опоясывали всю кухню, на окнах висели полупрозрачные легкие занавески, под потолком протянулись громадные гирлянды связок лука, чеснока, каких-то кореньев и трав. Пахло пряно и остро, возбуждающе и умиротворяюще одновременно.

В углу у самой двери стоял громадный холодильник — при виде его Дженнифер приободрилась. Такая штука на керосине работать не будет, электричество все-таки есть и ночью, просто они его экономят. Жужжание в животе усилилось, и Дженнифер осторожно потянула дверцу холодильника на себя.

Через пару минут она сидела за большим разделочным столом и даже постанывала от удовольствия, уплетая громадный ломоть хлеба с ветчиной и запивая все это молоком из большой кружки. Счастье было немыслимым и практически полным — оставалось найти телефон.

Сытая и довольная Дженнифер еще немножко посидела, оглядываясь по сторонам. Кухня была уютной и очень обжитой — чувствовалось, что миссис Соммерс основное время проводит именно здесь, а в комнате только спит. Вероятно, и верный дворецкий Уильям Арбетнот присоединяется к ней, чтобы выпить на сон грядущий кружечку пенистого темного эля… что бы это ни было на самом деле. В английских романах верные слуги всегда коротают вечера в кухне, перед теплой плитой, вполголоса обсуждая дневные дела и добродушно подтрунивая над своими хозяевами.

Из кухни стеклянная дверь вела в столовую, и здесь Дженнифер взглядом знатока смогла оценить дорогую антикварную мебель, массивный дубовый стол, за которым свободно могли усесться человек двадцать, бархатные портьеры на окнах и даже картины на стенах — хотя о том, что на этих картинах изображено, оставалось только догадываться, лунный свет до них не доходил.

Видимо, все комнаты первого этажа шли своеобразной анфиладой, так как из столовой вторая дверь вела в гостиную. В гостиной в свою очередь были уже три двери — одна из столовой, одна вела в холл первого этажа, а третья выходила в коридор, подобный первому. Дженнифер пошла по коридору, чутко прислушиваясь, потом решилась и толкнула первую же дверь.

Полная темнота. Вероятно, здесь вовсе не было окон. Вряд ли это чья-то спальня — судя по особенному, хорошо знакомому девушке запаху, это была библиотека или что-то вроде кабинета. Пахло старыми кожаными переплетами, пылью, хорошим трубочным табаком, мужским одеколоном, кофе… Дженнифер не удержалась и шагнула во тьму.

Вытянутыми перед собой руками она осторожно нащупывала стол, обитый сукном… кресло с резной высокой спинкой… полки с книгами, тоже резные, деревянные, приятные на ощупь…

Внезапно темноту прорезал прерывистый вздох. Дженнифер окаменела. В непроглядно темной комнате кто-то был! Она ожидала чего-то ужасного — вроде ледяных пальцев, смыкающихся на ее горле, вроде тихого безумного смеха из темноты, а быть может, чьего-то вопля ужаса, однако ничего этого не последовало, зато теперь она явственно слышала ровное и мерное дыхание спящего человека. Впрочем, нет: ровным оно не было. Спящий человек всхлипывал во сне, жалобно, по-детски, вздыхал, а потом до Дженнифер донеслись тихие отчаянные слова:

— Зачем, Сесили?.. Зачем? Неужели нельзя было иначе?..

Очень осторожно, стараясь даже не дышать, Дженнифер выбралась из темной комнаты и на цыпочках помчалась по коридору обратно в холл. Пробегая мимо следующей двери, она услышала мерный и величественный храп — вероятно, издаваемый Уильямом Арбетнотом. Таким образом, воспользовавшись методом исключения, следовало предположить, что в темной комнате без окон спал таинственный хозяин этого дома, сэр Мортимер Лайонел Риджвуд, граф Уоррингтон.

Человек, велевший запереть ее в комнате и не пускать ему на глаза.

Головокружение Дженнифер почувствовала на лестнице, поднимаясь к себе на второй этаж. Ухватилась за перила, боясь упасть, несколько раз глубоко вздохнула. Сердце колотилось в груди так сильно, словно хотело выпрыгнуть. К черту телефоны, графов и темные комнаты, пахнущие книгами! Завтра встанет солнце, завтра она поищет при свете!

Она почти достигла своей комнаты, когда ее внимание привлекла полоска света, выбивающаяся из-под соседней двери. Выходя, Дженнифер не заметила ее, так как шла со свечой, но теперь, в полной темноте свет был виден явственно. Несильный, явно не электрический. Дверь была закрыта неплотно. Дженнифер остановилась. Этот самый граф спит внизу, остальные тоже вряд ли проснутся… будет ли у нее завтра возможность зайти в эту комнату, неизвестно. Дженнифер решительно толкнула дверь.

Комната тонула во мраке, свет мерцал только на высоком мраморном постаменте. Нечто вроде лампад или масляных светильников. Желтые колеблющиеся блики падали на большой портрет, висевший на стене.

На портрете была изображена молодая женщина поистине царственной красоты. Золотистые волосы были уложены в элегантную прическу, шелковое вечернее платье изумрудного цвета ниспадало красивыми складками. На шее красавицы, в ушах и на длинных холеных пальцах искрились бриллианты. Женщина смотрела надменно и величаво, словно королева. Позади нее виднелся какой-то пейзаж, закатное небо, затянутые туманом холмы… Дженнифер замерла, невольно любуясь этой неведомой красавицей. Потом в сердце Дженнифер зародилось странное чувство, очень напоминавшее ревность. Уж больно все это — портрет, лампады, мраморный постамент — походило на алтарь, перед которым хозяин странного дома на заброшенном острове возносил свои странные молитвы! Вероятно, он и впрямь безумен, этот англичанин, вероятно, причина его добровольного бегства от цивилизации таится в этом портрете, в этом алтаре, в этой красивой и надменной женщине с золотыми волосами.

Быть может, она отвергла его любовь, и он унес свое разбитое сердце, даже не пытаясь забыть жестокую и своенравную красавицу? А быть может, она изменила ему, и он добровольно ушел из ее жизни, оставив на память лишь портрет, запечатлевший ставшие ненавистными черты изменницы?

Остатки здравого смысла подсказывали, что Дженнифер Аргайл сейчас мысленно несет полную чушь, но усталость и пережитые потрясения брали свое — Дженнифер решительно не собиралась прислушиваться к здравому смыслу. Готический роман так готический роман! Джен Эйр! Женщина в белом! Даешь романтику!

— ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ?!!

В таких обстоятельствах и статуя не выдержит — завизжит. Дженнифер завизжала от души. Можно сказать, заверещала. И с облегчением повалилась в обморок прямо на руки стоящему за ее спиной человеку.

Мортимер Лайонел Риджвуд немного пометался по комнате, сжимая в объятиях бесчувственное тело нахальной утопленницы, потом положил утопленницу на кушетку и с отвращением на нее уставился.

Еще вчера утром, на берегу, у него было предчувствие, что эта девица сильно осложнит его уединенную жизнь. Жаль, что глупые предрассудки не дают нам действовать здраво и правильно — если бы не они, следовало просто притвориться, что он ее не заметил. Глядишь, отлив унес бы ее обратно…

Так нет же, схватил, принес, поселил в доме — а теперь она выспалась — сутки с лишним, конечно, выспалась! — и шастает по всему дому. Надо теперь полночи делать упражнения, завтра разболится голова, прогулку придется отменить…

Морт вздохнул и еще раз мысленно проклял предрассудки. Что там с ними делают, с этими девицами в обмороке? Водой полить…

Он добросовестно вылил на бесчувственную нахалку воду из графина, и девица немедленно восстала из мертвых — с очередным воплем, заставившим Морта поморщиться. Да еще и уставилась на него с явным негодованием.

— Что вы делаете?! Я мокрая насквозь!

— Вам не привыкать. Ну ладно, ладно, извините. Перестарался.

— Почему вы подкрались? Я чуть не умерла от ужаса.

— Я не подкрадывался. Я шел к себе в комнату, спать. Ночь на дворе, между прочим.

— Кстати, а какое сегодня число?

— Понятия не имею. Меня это не волнует. В смысле дня недели — понедельник.

— Не может быть!

— Послушайте, юная леди, не могли бы вы верещать потише? У меня и так нервы не в порядке. Сегодня понедельник, потому что вчера на ужин была курица в сливочном соусе.

— С ума сойти. Вы все дни недели так отмечаете?

— А как еще их можно отмечать? Зарубками на пальме? По воскресеньям миссис Соммерс готовит блюда из курицы…

— Вы говорили, понедельник!

Морт закатил глаза.

— Сейчас два часа ночи. УЖЕ понедельник. Ужин был ВЧЕРА, то есть в воскресенье. В воскресенье у нас курица. Дошло?

— Допустим. Все равно не понимаю. У меня свадьба должна была быть в пятницу…

— … но вы решили поменять ее на похороны в воскресенье и потому утопились.

— Очень смешно!

— Отнюдь. Если бы вы только знали, до какой степени мне не хочется веселиться!

Дженнифер села и поплотнее завернулась в мокрую ночную рубашку, после чего принялась разглядывать собеседника.

Высокий, очень широкоплечий. Сложение атлетическое, но на спортсмена не похож. Светлые вьющиеся волосы небрежно стянуты в хвост — ему бы очень пошли ботфорты и шпага. Прямо Дункан Маклауд из клана Маклаудов, только блондин. Черные глаза. Или карие — но сейчас кажутся черными. Неприятный взгляд. Чересчур пристальный и чересчур беспокойный.

Руки красивые, сильные, почти безволосые. Пальцы длинные, как у музыканта, но не изнеженные. Мешает то, что он их все время ломает, причем явно бессознательно. Суставами щелкает… Дженнифер ненавидела, когда Джулия так делала. Многим нравится.

Одет аккуратно и как-то… несообразно. Отглаженные светлые брюки, белоснежная сорочка, кожаные модельные туфли — конечно, он граф, но ведь это остров! Курорт, можно сказать.

— Что вы на меня так смотрите? Не надо, не смотрите. Я не люблю.

— Ха! А сами пялитесь на мою грудь. Я, может, тоже не люблю?

— Хорошо, не буду. Я думал, вам все равно.

— А вам, значит, не все равно?

— В принципе хорошая часть тела. Такая… привлекательная.

— Прекратите! Вы вообще кто такой?

— Отлично! Пробралась в два часа ночи в МОЮ комнату и МЕНЯ же спрашивает, кто я такой!

— Должна же я знать, в чью комнату пробралась.

— Ха! Мортимер Риджвуд, к вашим услугам. Граф Уоррингтон.

— Очень приятно. Дженнифер Аргайл. Герцогиня Мальборо.

— Как? Что, правда?

— Шучу! Слушайте, вы сегодня, часом, не выпивали?

— Мисс Аргайл! Я сыт по горло. Что вы здесь делаете?!

— Я ищу… искала телефон. Или рацию. Или факс. Компьютер. Клетку с почтовыми голубями. Тамтамы. Все, что угодно, чтобы связаться с береговой охраной.

— Зачем?

— Угадайте! Я хочу домой. Для этого мне нужно покинуть ваш остров — и заодно избавить вас от своего назойливого присутствия.

— Мне искренне жаль, но это невозможно.

— Жаль?! Вам — жаль?!

— Жаль — потому что ваше присутствие действительно назойливо. Вы выбили меня из колеи. Я чувствую себя совершенно разбитым.

— Так отправьте меня с глаз долой, к всеобщему удовольствию.

— Боюсь, для этого в данный момент существует только один способ — утопить вас еще раз. Заманчиво, но — нет.

Дженнифер вдруг почувствовала страшную усталость. Даже злиться сил не было. На кого злиться-то, он же псих.

— Послушайте, мистер Риджвуд, я тоже не слишком хорошо себя чувствую, поэтому давайте прекратим эту перепалку. Я прошу о простой и естественной в данных обстоятельствах услуге: свяжитесь с Тампой и попросите прислать катер, чтобы я могла уехать на материк. Вот и все.

— Я уже сказал, это невозможно. Я не был в Тампе четыре года и не собираюсь туда в ближайшее время.

— Господи, да вы-то здесь при чем?! Это мне нужно в Тампу!

— Я вам больше скажу: ноги моей в Тампе не будет!

— Я сейчас завизжу…

— Не надо! Хотите бренди?

— Хочу!

Морт с облегчением кинулся к изящному деревянному поставцу, где хранились крепкие напитки. Как же он сразу не догадался…

Дженнифер сердито приняла из рук чокнутого графа пузатый бокал и торопливо глотнула янтарную жидкость. Огонь побежал по горлу, вспыхнул в желудке маленьким костром — и Дженнифер неожиданно успокоилась. Щеки загорелись, напряжение спало, она спустила босые ноги с кушетки и поболтала ими. Мортимер Риджвуд с подозрением косился на нее, усевшись на самый краешек кресла. Дженнифер неожиданно захотелось щелкнуть его по носу или дернуть за пышный хвост… сделать хоть что-то, чтобы он перестал нести чушь и превратился в нормального парня… ну, пусть молодого мужчину. Ему ведь лет тридцать пять, самое большее. Может, и тридцать…

Морт с беспокойством следил за ночной гостьей. Она очень красивая — это факт. Черные кудрявые волосы и синие глаза — похожа на шотландскую ведьму. Красивая и опасная. С того момента, как он увидел ее, лежащую среди спутанных лент водорослей на берегу Острова, Морт знал, что никогда уже не сможет забыть ее облик. Он очень старался держать себя в руках — но на самом деле эта девушка в один миг завладела всеми его мыслями и чувствами. Очень странно. Четыре года, четыре проклятых года он ничего подобного не чувствовал. С того самого дня, как Сесили… Не думать! Не вспоминать! Он совершенно спокоен, он холоден и спокоен, он…

Дженнифер вздрогнула, увидев, как по красивому лицу Мортимера Риджвуда внезапно пробежала страшная судорога. Побелели красиво очерченные чувственные губы, на высоком лбу выступила испарина. Казалось, мужчину пронзила мгновенная нестерпимая боль.

— Что с вами? Вам плохо?

— Я спокоен. Я совершенно спокоен. Я вас слушаю, и я спокоен.

— Очень хорошо. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

— Задавайте.

— Гм… Хорошо, попробую еще раз. Вы свяжетесь с береговой охраной?

— Нет.

— Почему?

— У меня нет ни телефона, ни передатчика.

— Вы можете отвезти меня в Тампу сами?

— Нет.

— Не можете или не хотите?

— Не хочу и не могу. Не на чем. У меня нет моторки.

— Значит, ни рации, ни телефона, ни лодки… Зачем вы врете, а?

— Простите?

— Я знаю, что вам привозят припасы и необходимые вещи. На корабле. На достаточно большом корабле. Вы хотите сказать, что разжигаете костер на вершине холма, чтобы вызвать этот корабль, а они извещают вас о своем прибытии, паля из пушек?

— У капитана Бедекера нет пушек.

— Так как же вы с ним связываетесь?

— Послушайте, мисс Аргайл… Капитан Бедекер просто привозит все по списку каждые три месяца. Приплывает, выгружает, отплывает. Забирает при этом с собой очередной список. Миссис Соммерс и Арбетнот составляют его заранее, по мере необходимости. Могу вас заверить, что вы сможете отплыть в Тампу на корабле капитана Бедекера, когда он вновь придет на Остров.

— И когда это будет?

— Он был здесь в четверг… Ровно через три месяца.

— Слушайте, вы издеваетесь, да?! Я не могу торчать здесь три месяца! У меня бизнес, у меня друзья, у меня дом, там цветы надо поливать…

— Я сожалею.

Бренди вовсю разгулялось по жилам. Дженнифер взмахнула рукой, едва не разбив бокал о спинку кушетки.

— Жаль ему! Сначала велел запереть меня, теперь выясняется, что отсюда и уехать нельзя…

Морт ловко перехватил бокал, плеснул еще одну порцию алкоголя.

— Не сердитесь. Я очень устал, мне с вами не совладать. Расскажите лучше, как вы оказались в океане?

Одурманенный бренди разум Дженнифер с готовностью перескочил с одной темы на другую. Глотнув живительного огня из бокала, она начала нараспев:

— Не существует проблем, которые нельзя решить. Нужно просто что? Пра-альна! Подумать их… нет! Об-ду-мать их хорошенько. У меня появились проблемы. Я пошла их обдумывать.

— Одна? В открытое море?

— Ну и что? Я всю жизнь выходила в море одна. Если подумать, я вообще всегда одна. Одинешенька.

Дженнифер подперла кулаком щеку и запечалилась. Морт неожиданно почувствовал укол ревности.

— Вас кто-то ждет… дома?

— Никого-то у меня нету… мама, папай Мик — это мой брат — погибли, я одна осталась…

— Но ведь у вас была свадьба?

Дженнифер с отвращением замахала рукой и скривилась.

— Разве это свадьба?! Эт-то… трирл… триллер, а не свадьба! Когда-нибудь я вам расскажу, но сейчас — тсс! Страшная тайна! Фу, не хочу вспоминать. Сама вся в черном, а глаза желтые. Как у совы. И гром.

— Вы помните крушение?

— Уй, это вообще! Кошмар! Бах! Вжжжж! Фьюууу! Ветер… потом волна… потом меня по голове ка-ак… а потом я чувствовала что-то теплое — ой! Я поняла! Это вы меня на руках несли! А то, которое так стучало вот тут, в ухе, — это ваше сердце… вы меня спасли, а теперь не выпускаете. Узница! — Глаза Дженнифер неожиданно закрылись, она причмокнула губами. — Спать очень хочется… Вы не беспокойтесь, я тут на кушеточке, тихонечко, на полчасика…

Через пару минут Мортимер Риджвуд внес сладко спящую Дженнифер Аргайл в ее комнату и бережно уложил в постель. Прикрыл одеялом, осторожно отвел со лба спутавшиеся черные локоны. Грустно и нежно улыбнулся каким-то своим мыслям. Потом неожиданно наклонился и осторожно прикоснулся губами к разрумянившейся щеке спящей девушки. Выпрямился и торопливо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

В мрачной комнате, освещенной двумя лампадами, горевшими перед портретом золотоволосой, Мортимер Риджвуд вновь впал в беспокойное и тревожное исступление. Черные глаза, устремленные на лицо женщины, превратились в два бездонных провала в ад, с побелевших губ вновь срывались бессвязные жалобы:

— Зачем, Сесили? Зачем? Неужели нельзя было иначе?..

Лишь под утро он заснул, во сне бессознательно прижимая к себе подушку, от которой веяло тонким, почти неуловимым ароматом духов загадочной чужой невесты, подаренной Мортимеру Риджвуду самим Океаном…

Дженнифер Аргайл проснулась, когда утреннее солнце залило всю комнату золотым искрящимся светом. Океан за окнами был совершенно изумрудным, пальмы приветливо размахивали своими зелеными листьями, легкий бриз нес в комнату чарующие ароматы неведомых цветов — ничто из вышеперечисленного не могло внести и не вносило в душу Дженнифер Аргайл умиротворения и бодрости. Тело тоже чувствовало себя погано.

Скажем прямо: Дженнифер Аргайл мучилась самым банальным похмельем. Просто она не отдавала себе в этом отчета, так как в прошлой, нормальной жизни никогда алкоголем не увлекалась, разве что пару бокалов шампанского на Рождество, да легкое белое вино на день рождения. Выпитая вчера доза бренди в прежней, нормальной жизни вполне могла сойти за смертельную.