— Вероятно, мсье ошибся адресом. Мадемуазель здесь на отдыхе и совершенно не собирается заниматься делами.
Узкий внимательно посмотрел на меня… и расхохотался. А потом начал говорить, да такое, что я только рот раскрывала.
— Да, я с самого начала знал, что мы не ошиблись. Великолепная внешность и сильный характер — прекрасное сочетание. Вы не глупы, у вас хорошая речь, проституцией не занимались…
— Да как вы…
— Я просто констатирую факт. Видите ли, с девушками трудной судьбы жизнь сводила меня не однажды. Они по-другому смотрят, по-другому разговаривают, у них даже интонации другие. Нет, этим вы на жизнь не зарабатываете. Ну а чем же? Попробуем угадать.
— Слушайте, мсье, я совершенно…
— Вас зовут Аманда Моретти. Фамилию вам дал хозяин цирковой труппы — собственно, эту же фамилию носят еще полтора десятка артистов вашей труппы. С одной стороны, историческая традиция, с другой — доброе сердце вашего патрона. Мило. Старомодно, но мило.
— Вы не…
— Вам восемнадцать лет, и вы на распутье. В цирке Моретти для вас не осталось дел. Вы выросли из своих прежних номеров и реприз. Образования вы не получили, денег не накопили.
Перед вами всего одна перспектива: закончить свои дни, убирая навоз из клеток. Делаете вы это хорошо, я видел своими глазами, но не думаю, что именно об этом грезили вы в узкой девичьей постели бессонными ночами. — Я торопливо схватила чашку и допила остывший кофе. Узкий наклонился вперед.
— Я близок к финалу, красавица. Да, да, именно красавица. У вас внешность фотомодели. Настоящая платиновая блондинка с зелеными глазами, да с такой фигурой, да с такими ногами — уверяю вас, вы произвели бы фурор на подиуме. Но я, к сожалению, не могу вас туда пристроить, пока, по крайней мере.
— Так что вам надо…
— Буду краток. Вам заплатят пятьдесят тысяч американских долларов задатка и столько же — по окончании дела. Взамен вы должны будете… ничего не делать.
— Я не понимаю.
— Догадываюсь. Объясняю. Вы будете жить в. дорогих отелях, носить шикарные платья, посещать оперу и театры, появляться на светских вечеринках, переезжать из города в город…
— И спать с вами?
Узкий впервые посмотрел мне прямо в глаза, и я покрылась холодным потом — примерно так же, должно быть, смотрит на человека акула перед тем, как перекусить его пополам.
— Глупый вопрос, деточка, я списываю на вашу молодость. Вы очень хороши, но не настолько, чтобы за обычный секс с цирковой замарашкой платить такие деньги. Нет, дорогая, интим не предлагать!
— Тогда что? Я действительно не понимаю…
— Только то, что я сказал. Единственное условие — иногда я буду корректировать ваши маршруты. Скажем, соберетесь вы в Милан, а я вам позвоню и скажу: извините, милая, но сначала в Рим.
— И все?
— И все.
— Это надолго?
— Возможно, да, возможно — не очень. В любом случае вы получите сто тысяч и не меньше недели праздной жизни.
Я подалась вперед.
— И под чьим именем я должна буду выкаблучиваться за сто тысяч?
— В принципе, под чьим хотите, если вам надоело ваше собственное. Правда, думаю, у вас уже есть паспорт?
Я сидела, хлопала глазами и не понимала ничего. Узкий поднялся, бросив передо мной на стол узкую полоску картона с золотой вязью букв.
— Обдумайте мое предложение. И не забудьте — вы ничего не теряете и ничем не рискуете, а взамен получаете сто тысяч.
Он ушел, а я так и сидела за столиком, ошарашенная и красная, как помидор. Это же надо!
Всю жизнь мечтать о приключении — и влипнуть в такую загадочную и дурацкую историю.
Карточку я взяла с собой, но исключительно на память. Знаем мы эти предложения! Продадут в подпольный бордель, а там ищи меня…
Я вернулась домой в полной темноте. Свет горел только в вагончике дядюшки Карло. Он и Мамаша Солейль пили винцо и базарили о своей нелегкой жизни. До меня донеслось только окончание разговора, но и этого оказалось достаточно.
-..Я всегда знал, Жози, что конец будет.
Надеялся только, что я его не застану. А оно, видишь, как.
— Карло, мы ведь и хуже времена переживали.
Помнишь, в пятьдесят втором, в Ломбардии?
— То в пятьдесят втором, Жози. Тогда все были примерно одинаково бедные, и наш цирк для них был и в самом деле — праздник. А сейчас? Зачем им заплатанное шапито, если они могут сесть в машину и съездить в город, в настоящий красивый большой цирк?
— Карло, так многие говорили. Но шапито по-прежнему ездят по всему миру.
— Нет, Жози. Это конец. Зверей у нас не осталось, номера развалились. Будь здесь Марио…
— Ты жалеешь, что выгнал его?
— Нет. Я выгнал его за дело. Мой сын повел себя, как подлец. За это и поплатился. Ну… а я поплатился за него. Своим цирком. Никто, кроме Марио, не смог бы возродить цирк Моретти.
— Почему ты так и не сказал девочке?
— Потому что не видел смысла. В цирке сирот не бывает. Я и так для нее родственник, а знать, что собственный дед выгнал из дома ее родного отца… Не намного это облегчит ей жизнь.
— Возможно, ты и прав… Что будем делать?
— Попробуем продать Беллу и льва. Выплатим людям долги. Ты с Амандой и малышами поедешь в Калабрию — у меня там маленький домик в Никастро.
— Аманда не поедет.
— Она хорошая девочка. Главное — разобраться со всем сейчас, пока у нас немного долгов. Эх, если бы мне хоть тысяч десять…
— А сколько всего нам нужно, Карло? Для того чтобы цирк Моретти остался жив?
— Пятьдесят тысяч долларов хватило бы с лихвой. Но об этом нечего и говорить. Нет — значит, нет…
Я сидела у колеса вагончика, прижав к груди стиснутые кулаки. Вот так вечерок выдался у меня сегодня! Фантастические предложения, раскрытая тайна моего рождения, новообретенный дед…
Смешно, но дядюшка, то есть дедушка Карло прав.
Я и без того всегда считала его родственником.
Пятьдесят тысяч хватит с лихвой. И всей работы — повыпендриваться и поизображать из себя знатную дамочку…
Утром я удрала подальше от цирка и набрала номер телефона, написанный в углу визитки вчерашнего Узкого.
— Это вы? Это Аманда Моретти. Я согласна.
Глава 4
Ник Картер
Английская осень омерзительна. В принципе, паршиво здесь и весной, и особенно зимой, но осень — всегда омерзительна. Потому что знать, что вся Европа сейчас залита золотым сентябрьским солнцем, что там шуршат под ногами алые и желтые листья, а небо высокое и прозрачное…
Невыносимо!
В Англии не бывает золотых листьев и прозрачного голубого неба. Во всяком случае, Ник Картер сроду такого добра не видел. Видимо, его дежурства всегда приходились на дни, когда исключительно дождь, слякоть, пронизывающий ветер и голые ветви, как скелеты грешников, качаются над головой, осыпая ледяными каплями прохожих.
В такие дни противнее всего думать о будущем. О нем и так неприятно думать, потому что его нет. Какое может быть будущее в сорок три года? Вот именно.
Ник Картер молча застегнул кожаную куртку, похлопал себя по карманам.
«Марли» сорок пятого калибра висел под левой рукой, а маленький «бульдог» оттягивал левый карман. Столь серьезное вооружение было привычкой, а не необходимостью. Двадцать пять лет… с ума можно сойти!
Чем славится город Манчестер? Естественно, футбольной командой. Ну… еще это центр текстильной промышленности Англии, но это так, к слову. Потому что, с точки зрения криминалистики, вначале был Футбол…
Ткачи на фабриках Манчестера болеют за футбол. Их жены ненавидят футбол, потому что их мужья за него болеют. Их дети становятся фанатами, едва научившись говорить.
И все, что происходит в Манчестере, всегда связано с футболом. Подпольный тотализатор, убийства, изнасилования, торговля наркотиками — все происходит в окрестностях стадиона и ко всему этому имеет отношение футбол.
По крайней мере, иногда у Ника Картера создавалось именно такое впечатление.
И еще: в Манчестере больше полумиллиона жителей, а Ник постоянно встречал на улице знакомых. То есть такое ощущение, что живут они все в одной большой деревне, где все время идет дождь и все играют в футбол.
Ник прихлопнул покосившуюся дверь и отправился на работу. Успешно миновал сигарный и капустный ароматы, обошел невысыхающую лужу, ногой распахнул дверь подъезда — в этом сезоне передовая молодежь практиковала забаву «Намажь Дверную Ручку Кошачьим Дерьмом».
Дождь не обманул ожиданий — он был здесь, шел себе и шел, и дорога была склизкая, а канавы — вонючие.
Машина Ника сломалась полгода назад, и с тех пор он пару раз порывался ее починить, но потом остывал, махал рукой… В результате, по всей видимости, от нее сейчас остался только кузов. Остальное трудолюбивые подростки должны были прибрать к рукам.
Ник втиснулся в подошедший автобус, кивком поздоровался со всеми соседями сразу. Захотелось закрыть глаза.
Миссис Симмонс. У нее парень сидит за наркотики, а младшего Картер отмазал, отпустили на поруки.
Джейк Митчелл. Бывший скинхед, теперь работает на фабрике, уже полгода, и у матери его при виде Ника становится такое выражение лица, будто она сейчас кинется целовать ему руки.
Старик Эшби. Его военная пенсия загуляла где-то в Шотландии, и Картер по полицейским каналам добился пересмотра дела. К тому времени, как все уладилось, Эшби совсем собрался помереть в богадельне, но тут выяснилось, что он почти богач: пенсия гуляла год с лишним, и теперь на счету у старикашки была кругленькая сумма.
А вон Лора и ее двойняшки. Симпатичные, все трое. Лора была проституткой, а когда забеременела, решила наложить на себя руки. Картер дежурил в тот самый вечер, когда она прилаживала петлю на воротах раздевалки стадиона (стадион, опять проклятый стадион!). Ничего, все обошлось. Армия спасения помогла ей с девчонками в первое время, а потом Лора устроилась продавщицей. Девчонки — красотки, все в кудрях, глазищи большие, синие…
Судьбы, судьбы, люди… Ник уже не помнил, сколько именно их прошло через его жизнь. Он был копом, нормальным, честным копом, не хватавшим с неба звезд, но и не самым последним в своем деле. Жаль, конечно, что маловато подвигов пришлось на его карьеру, но не всем же совершать подвиги.
Вот и сегодня на дежурстве его ждет Дело Об Украденном Белье (заявитель — миссис Санхерст), а также Беседа О Смысле Жизни с Джонни Миллером и Стиви Уэйнратом (по просьбе матерей означенных джентльменов). Потом будет кофе со вкусом чая или чай со вкусом немытого стакана, кексы с горелым изюмом, много сигарет и ленивый треп нескольких не очень молодых и не очень счастливых мужчин. Все, как обычно…
В Управлении Ник успел только снять куртку и выложить оружие в ящик стола, как в дверь просунулся рыжий и веснушчатый стажер Мик Сайгер и сообщил, что Картера ждет начальство.
Начальство сидело на втором этаже в своем кабинете и вид имело крайне важный и загадочный. Ник с недоумением посмотрел на комиссара, а потом перевел взгляд на двух посетителей. И едва сдержал усмешку.
Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, кем были эти люди. Редко приходилось Картеру видеть мужчин, чей внешний вид рассказывал о них лучше, чем все биографы мира.
Первый был самым настоящим аристократом. Чего ему не хватало — так это камзола с пенным кружевным воротником и завитого парика. Впрочем, элегантный до умопомрачения костюм заменял и то, и другое. Над костюмом маячило бледное удлиненное лицо с породистым носом и брезгливо оттопыренной нижней губой. Выражение на лице застыло плаксивое.
Аристократу явно не нравилось в полицейском управлении города Манчестера. Тут Ник его понимал. Нику самому здесь не нравилось.
Второй — о, это тоже была песня. Даже самый тупой, глухой и слепой обыватель при первом взгляде на этого парня признал бы в нем сверхсекретного агента суперсекретной службы. День стоял откровенно пасмурный, а этот тип сидел в темных очках. Впрочем, смилостивился в душе Ник, возможно, у него конъюнктивит.
Комиссар откашлялся и неуверенно начал:
— Прошу, джентльмены… Один из наших опытнейших сотрудников, инспектор Картер.
Двадцать пять лет безупречной службы, многочисленные поощрения и награды (Ник изумленно приподнял бровь), а также уважение и любовь товарищей по службе снискали мистеру Картеру неизмеримое… неумаляемое… неизменное…
Суперагент мягко кашлянул, прерывая комиссара. Черные очки впились в лицо Ника, но тот и глазом не моргнул. На него и не такие смотрели за эти двадцать пять лет…
— Мистер Картер? Моя фамилия Портер.
Агент Портер, Интерпол. А это, позвольте вам представить, лорд Грэхем Джадсон Кокер Младший, граф Олдемский.
Картер лениво щелкнул каблуками.
— Очень приятно. Или надо сказать «служу Королеве»?
Очки с сомнением уставились на непроницаемое лицо лучшего инспектора Манчестера. После некоторой паузы агент Портер продолжил:
— Все, что я собираюсь изложить, относится к разряду секретной информации. Думаю, не надо пояснять, что разглашению это не подлежит.
— Я понял.
— Итак. Интерпол в течение последних нескольких лет охотится за выдающимися, можно сказать, мошенниками и грабителями нашего времени. Имен у них множество, поэтому для простоты будем называть их мсье и мадам Жорж.
— Они супруги?
— В каком-то смысле — да. Это не суть важно.
Важно то, что они действительно выдающиеся преступники. Полиция нескольких стран тщетно пыталась поймать их если не на месте преступления, то хотя бы по косвенным уликам, но они не оставляют улик. Они не оставляют следов. Они неуловимы. Их профиль — старинные драгоценности и предметы большой художественной значимости.
Картер хмыкнул и уселся на стул. Больная нога нестерпимо ныла, а присесть ему никто не предложил.
— Интересно и поучительно, но пока непонятно.
— Терпение, инспектор. Так вот. Присутствующий здесь лорд Джадсон является счастливым обладателем великолепной коллекции, известной под именем Галерея Сокровищ. В данный момент коллекция экспонируется во Франции, после чего через Рим вернется в Англию…
— И ваши суперграбители попытаются ее украсть?
— Попытались бы, наверняка попытались бы.
Они очень азартны. Считается, что эту коллекцию украсть нельзя. Лорд Джадсон хранит ее в абсолютно неприступном месте.
— Хм… В неприступные места я не очень верю, но лорду Джадсону, несомненно, виднее.
— Дело в том, что мы засекли мадам Жорж. В данный момент она во Франции.
— Так арестуйте ее.
— У нас нет ни малейшего повода. Деньги дают этой дамочке доступ в высшие слои общества, а с подобных вечеринок не забирают в участок. Нам нужно взять ее с поличным.
— Вы меня простите, агент Портер, это очень интересно, но при чем здесь я — непонятно.
— Вы нам поможете.
— ???
— Ваше начальство охарактеризовало вас с наилучшей стороны, несколько лет назад вы работали во Франции, оперативный опыт у вас огромный. Вы справитесь.
— У вас что, людей не хватает?
Агент Портер поник идеальным пробором и загрустил.
— Вы не поверите, но… Чета Жорж знает всех наших агентов в лицо. Привлекать местную полицию нельзя, нет санкций, да и вообще… Нужен хладнокровный, спокойный человек, к тому же не буквоед, свято соблюдающий инструкции, а тот, кто способен… ну, немножечко обойти их, скажем так.
Картер перевел взгляд на комиссара, тот заинтересованно изучал рисунок трещин на штукатурке.
— Так. Понятно. Значит, вам нужен старый стреляный коп, которому до пенсии всего ничего и которого в случае чего можно бросить на съедение начальству. Это, в принципе, объяснимо. Необъяснимо другое. Почему именно я?
Ник Картер из Манчестера?
В этот момент раздалось смущенное покашливание, и лорд Джадсон Младший, граф Олдемский, вышел вперед.
— Вы извините… Наверное, вы меня не помните? Это было пятнадцать лет назад. Дело о растрате в Казначействе.
— Это когда управляющий все свалил на маленького прыщавого клерка, который… Боже правый, так это были вы?!
— Да. И только благодаря вам я стал тем, кем стал. От меня была готова отвернуться вся семья, улики были бесспорны, но только вы усомнились и раскрыли дело. С тех пор я считаю вас лучшим полицейским Объединенного Королевства, поэтому, когда речь зашла о сохранности коллекции, я сразу подумал о вас. Вы ведь не откажетесь?
Печальный аристократ был трогателен и симпатичен, несмотря на свою брезгливую губу, но Ник не собирался поддаваться первому же порыву души, особенно — чужой.
— В принципе, я не против, но хочу точно знать план действий. Что я должен делать, чего не должен, а что запрещено в любом случае.
Агент Портер с облегчением вздохнул.
— Здесь все в порядке. План операции составлен и отработан. Вам нужно будет поселиться в одном отеле с подозреваемой и ждать. По нашему сигналу вы должны ее нейтрализовать.
— Оригинально. Как же я должен нейтрализовать богатую дамочку, живущую в шикарном отеле? Дать ей по башке букетом орхидей?
— Достаточно будет не спускать с нее глаз.
Быть навязчивым. Таскаться за ней хвостом. Тщательно отслеживать все ее связи. Сами видите, ничего сложного.
— Да. Вижу. Когда и где?
— Если вы не против, то вылет сегодня вечером. Париж ждет вас.
— Хм. Учтите, смокинга в моем гардеробе нет.
— Все будет ждать вас в номере. Отель «Манифик». Там же получите деньги, документы…
— Пароли и явки…
— Зря смеетесь. Эта женщина водит за нос полицию всей Европы в течение последних восьми лет.
Через два часа несколько ошеломленный и взбудораженный Ник Картер бродил по квартире и перебирал свои немудреные пожитки.
Собирать было особо нечего, но традиция требовала сборов — и Ник бесцельно просматривал ящики и шкафы.
В этой квартире он жил последние десять лет — с тех самых пор, как Мэри настояла на разводе и уехала к родным в Уэльс. Детей у них не было, богатства они не нажили. Делить тот счет, который был у них в банке, Ник посчитал неприличным, отдал все деньги Мэри. В результате всех этих банковских операций ему хватило только на такую вот квартиру в жутком кирпичном доме красного цвета, стоящем среди своих собратьев в том районе Манчестера, куда даже полицейский патруль заезжает с большой неохотой и в самом крайнем случае. Впрочем, Ник на район особо не жаловался. Он здесь родился и вырос, до семнадцати лет вел обычную жизнь подростка-хулигана, а во время очередного привода в полицию познакомился с инспектором Мэтьюсом…
Кошмар какой! Теперь другой подросток-хулиган будет вспоминать, как во время очередного привода в полицию познакомился с инспектором Картером. Жизнь, как говорят, развивается по спирали? Так вот, в Манчестере она развивается по кругу.
Ник с остервенением застегнул сумку с эмблемой «Манчестер Юнайтед» и мрачно уставился на оружие. Он не расставался с ним двадцать пять лет, но сейчас предстояло не вполне обычное задание… Ладно! В конце концов, он полицейский. Оружие полетело в сумку.
В аэропорту его ждал абсолютный двойник агента Портера, передавший ему большой желтый конверте документами и деньгами. При виде пачки банкнот и чековой книжки Картер присвистнул, при виде документов — нахмурился. По ним выходило, что он, Николас Картер, является импресарио балетной труппы. Картер поднял голову и внимательно и проникновенно посмотрел на безмятежного Портера-Два. В серых глазах блеснул опасный огонек, и громадные ручищи сжались в те самые кулаки, которые действовали на большинство правонарушителей Манчестера даже лучше, чем вид оружия.
