Сандра Мэй

В сетях соблазна

1

Прекрасно было бы сейчас запереться в высоком замке, окруженном неприступными стенами и глубоким рвом, поднять мост, вывесить на самой высокой башне табличку «Не беспокоить», по узкой винтовой лестнице подняться в прохладные покои со стеклянными стенами и потолком, где посередине стоит рояль «Стейнвей», скинуть пиджак, ударить по клавишам и хоть ненадолго отдаться музыке.

Еще хорошо — в границах все того же замка — походить с большими садовыми ножницами по чудесному саду, подстригая розы и окучивая эти, как их… короче, окучивая. А потом с хмурым и озабоченным видом разглядывать листья, положим, пеларгонии, на которых обнаружились ТРИПСЫ. Кто такие, неизвестно, но название смешное. А пеларгония — это герань…

Мешают обстоятельства. И самое непобедимое среди них — необходимость отправить этот чертов факс с чертовым контрактом с чертовой ведущей чертова вечернего шоу… Ну и еще то, что он не умеет играть на рояле, а сада у него в Нью-Йорке нет, есть только застекленный пент-хаус с парой десятков загибающихся в горшках растений. Да, замка тоже нет, кстати.

А мог бы быть!

— Холли!!!

— Ай! Вы чего орете, босс?

— Ты все знаешь. Сколько может стоить замок?

— Где, сколько комнат, век постройки? Сейчас пробегусь по Интернету…

Брюс с отвращением замахал на свою секретаршу рукой. Холли была чистым золотом и никакой не секретаршей, а настоящим референтом, топ, можно сказать, менеджером, с окладом, не снившимся иному начинающему бизнесмену-мужику. И для Холли проблем, судя по всему, вообще не существовало. Замок так замок. Рояль так рояль. Полет на Венеру? Уточните дату. Звезду с неба? Назовите номер галактики.

Холли сняла с Брюса массу проблем. Собственно, практически все проблемы. О чем мы вообще говорим, если в данный момент Брюс Кармайкл, босс и бог одного из ведущих телеканалов, владелец глянцевых журналов, абсолютно медийный и публичный человек, сидит в собственном домашнем офисе. Домашнем! Не в стеклянно-бетонном монстре, пронзающем небо над деловым районом Манхэттена, а в собственном уютном и изолированном пентхаусе, в той его части, которая отведена под рабочий кабинет.

Брюс покрутился на кресле и с хрустом потянулся. Совесть иметь надо — но не хочется.

Да, надо благодарить Бога за то, что он, Бог, и еще референт-секретарь Холли, которая от Бога, дали Брюсу возможность работать, не выходя из дома. Ибо нет на земле человека, менее любящего свою собственную публичность. И собственную работу, кстати, тоже.

А любил Брюс совсем другое.

Лифт, отделанный красным деревом и серебром, возносил его на крышу элитного многоэтажного дома, открывался и выпускал Брюса в его собственный маленький мир. По мягкому ковру к тяжелым дубовым дверям, за которыми квартира, состоящая из двух спален, библиотеки, гостиной, кухни размером с вокзал, двух ванных комнат, огромного холла — и уже упомянутой деловой части — кабинета, выходящего прямо в зимний сад. Стеклянные потолки — и ощущение полета по утрам, когда вокруг тебя только небо и золотое солнце…

От неба и солнца он, правда, озверел через месяц после новоселья и потому заказал автоматические ставни, так что открытым теперь оставался только зимний сад. С садом тоже вышла промашка — Брюс, изо всех сил оберегая свое ЛИЧНОЕ пространство, не допустил туда специалистов, самонадеянно вообразив, что расставить цветы в горшках и заказать климатическую установку будет вполне достаточно. В результате в стеклянной комнате чахли и хирели кривоватые уродцы, изначально бывшие пальмами и ананасами.

Ладно, надо все же поработать. Делай, что должен, и будь, что…

— …Потрясающий член! Даже и неважно, каков он в постели, достаточно просто взглянуть на него — и уже получить удовольствие.

От неожиданности Брюс чуть с кресла не свалился. Голос был женский, принадлежал не Холли, доносился из-за неплотно прикрытой двери.

О, дьявол! Это же домработница. Вроде сегодня не ее день… или ее?

Могучим усилием воли Брюс вспомнил все. Домработница, имя какое-то очень простое, типа Мэри Энн, она молодая, высокая, стройная… хм, более того, фигуристая, прямо скажем, особенно ее задница. Произведение искусства, а не попка! Да, но мы отвлеклись… что же еще! Темные волосы до плеч… или она под мальчика стрижется… глаза… пока неясно… губы! Губы очень хороши. Это он помнил точно, потому что принимал ее на работу и смотрел исключительно на ее рот. А потом, когда она уходила, соответственно, на попу.

Так вот, рот. Чувственный — это все равно что ничего не сказать. Греховный, соблазнительный, будящий в вас мысли отнюдь не скромные…

Сейчас эти самые губки несли такое, что Брюс постепенно превращался в одно большое ухо. Девица… назовем ее Мэри Энн… явно не знала, что хозяин дома, и трепалась по телефону. Судя по разнузданной лексике и непристойной теме — с подругой. В свое время юный Брюс начинал курьером в редакции одного дамского журнала. Юным он был очень относительно, ибо только что отслужил в армии — так вот, находиться в одной комнате с десятью молодыми женщинами он просто-напросто боялся. Потому что разговоры в казарме после отбоя по сравнению с разговорами в дамском коллективе — детский лепет и образец чистоты и невинности.

Между тем хрипловатый и обольстительный голос слегка приблизился — «Мэри Энн» явно совмещала разговор с уборкой помещения.

— Дорогуша, я отнюдь не умничаю! Ну, может, самую капельку, но с этим уже ничего не поделать. Интеллект как вода — всегда найдет выход. И здесь речь не о нем, а о простом расчете. Этот уик-энд будет решающим, понимаешь? Либо я трахну этот мир, либо мир в очередной раз поимеет меня. Меня пригласил Шеймас, Шеймас не тот человек, чтобы приглашать на подобные вечеринки из чистого альтруизма, так что, если все срастется, я смогу положить баблос на депозит. НОРМАЛЬНЫЙ баблос, я имею в виду. Что? Не-ет, столько ни одна проститутка не зарабатывает. Я не собираюсь спать за деньги, я собираюсь жить за деньги. С кем? Да с кем угодно! Да, конечно хочу. Брэду, и Джимми, и Питу. А особенно — Джереми ван Дайку. Вполне возможно, я сниму нашу первую брачную ночь на видео и разошлю им. Пусть знают, чего лишились. Короче, в этот уикэнд для меня решится все. И деревянный башмак станет хрустальной туфелькой…

Брюс нахмурился. Шеймас… Шеймас… В Нью-Йорке не так много мормонов, которыми это имя столь любимо. В Нью-Йорке есть всего один Шеймас, Шеймас Тидл, владелец известного звукозаписывающего бренда, и Брюс собирается увидеться с ним на вечеринке в субботу, а вечеринка…

Пройдет в развлекательном центре «Деревянный башмак»!

Это что же, они с домработницей идут на одну и ту же вечеринку? Фу, Брюс, стыдись, ты же не хочешь прослыть снобом? Америка — страна равных возможностей. У этой девицы, кстати, куда больше шансов на раскрутку, чем было в свое время у него самого. Если предположить, что она убирается не только у Брюса Кармайкла и Шеймаса Тидла, а еще у пары-тройки толстосумов из их района, то…

Да еще с такой задницей! И такими губами!

— …мышки сошьют мне платье, тыкву я уже заказала, дело за прынцем. Прекрасным — и обеспеченным. Дайте мне принца — и Золушка удавится от зависти в дамской комнате!

Поразительный цинизм. Впрочем, с такой фигурой у нее проблем с принцами не будет. Особенно на одну ночь… до тех пор, пока часы не пробьют двенадцать раз.

— …еще чего! Дорогуша, я не-на-ви-жу эскорт-службу. И вообще, я не расчетливая стерва, я — художник. Положусь на вдохновение.

В голове Брюса внезапно промелькнула шальная и веселая мысль: а не подстроить ли так, чтобы они с этой Мэри Энн… совершенно случайно… ну, вы понимаете…

Кстати, а когда у него в последний раз был горячий и быстрый секс с прекрасной незнакомкой в экстремальных условиях? Да никогда не было. При его образе жизни и положении это невозможно. Он босс громадной медиаимперии, глава издательского дома, владелец телеканала, под его началом работает большой и дружный коллектив. Если вы любите действительно хорошие корпоративные вечеринки с отличным меню — большой дружный коллектив буквально создан для вас. Но если вы предпочитаете горячий и быстрый секс в экстремальных условиях — в большом дружном коллективе это невозможно.

Хорошо хоть Брюс и сам не уверен, любит ли он быстрый секс…

Он на цыпочках вышел в холл, соединяющий офис с садом. Нужно покашлять, или чихнуть, или высморкаться — подать ей знак. Она так запросто разговаривает, потому что уверена, что Брюса нет дома. И куда делась Холли?..

Он свернул за угол — и остановился, как вкопанный. «Мэри Энн» была прямо перед ним. Точнее, ее часть. Очень симпатичная, притягательная и выдающаяся во всех отношениях часть. Пресловутая попа.

Домработница склонилась над каким-то очередным загибающимся фикусом и что-то с ним делала обеими руками, а трубку прижимала к уху плечом. Спина у нее была гибкая, узкая, а тесные джинсы обтягивали бедра так соблазнительно, что кашлять совершенно не хотелось. Так бы и смотрел.

Он давно уже не видел соблазнительных фигур, и это при том, что под его началом находились все, можно сказать, сливки модельного бизнеса. Беда в том, что все супермодели в жизни выглядели так, что при взгляде на них Брюса охватывало всего одно желание — немедленно отвести их в «Макдоналдс» и накормить чизбургерами, а потом еще пиццей и макаронами. С хлебом. Брюсу нравились совсем другие женщины. Те, у кого было за что подержаться.

— О… естесьно!

Руки у нее свободны — значит, наушник.

— Конечно! Спит и видит, как бы пригласить меня. Грызет подушки по ночам. Между прочим, на прошлой неделе в «Ньюсвик» была его фоточка с Сандрой Баллок.

Брюс окаменел. На прошлой неделе в «Ньюсвике» с Сандрой фотографировали исключительно его — это была тусовка по поводу ее новой премьеры. Как там говорила Алиса? Все чудесатее и чудесатее…

— А то я не знаю, что он супер! Он не просто супер, дорогуша. Он супер-пупер-мега-класс! Я кончаю от одного его вида…

Брюс цинично ухмыльнулся. Слишком просто. Все равно что у ребенка конфету отобрать.

— Дорогуша, ты крайне испорченная девочка. И именно это мне в тебе и нравится больше всего. От твоей последней реплики я покраснела до трусов. И ниже.

Интересно, что же сказала Дорогуша? Как бы там ни было, а надо сматываться. Потихонечку, пока она не…

Проклятые колокольчики! Развешанные по всему дому любящими руками Холли, они звякнули в самый неподходящий момент, и Брюс застыл на месте в позе подростка, застигнутого в женской раздевалке. Мэри Энн же издала слабый стон, поскользнулась и обеими руками въехала в пакет с чем-то рыхлым и влажным. Судя по запаху — с компостом.

А потом она обернулась.

У нее были коротко стриженные темные волосы, серые глаза и немыслимый рот. Она выглядела именно так, как выглядит секс-богиня, только что вылезшая из койки. Она не носила нижнего белья и тяготела к футболкам с обрезанным воротом и рукавами, максимально застиранным и оттого облегающим тело, как вторая кожа. Она не использовала косметику. И именно эти губы он хотел бы видеть на своем… Стоп.

— Вы что здесь… Вы как здесь… Вы давно… О боже! Дорогуша, я тебе перезвоню!

Брюс выпрямился и элегантно изогнул бровь — черную, соболиную.

— Извините, не хотел вас пугать.

— Пугать?! Да у меня предынфарктное состояние! Зачем вы так с людьми?

— Честно говоря, не знал, что вы здесь. Знал бы — известил заранее. Фанфары, то-се…

— Хоть покашляли бы, хрен с ними, с фанфарами. Господи Иисусе…

Она выпрямилась и хотела вытереть руки об себя, но передумала. А Брюс немедленно уставился на ее грудь.

— Так вы дома?

— Что? А, да. Но я не хотел вас пугать и подкрадываться.

— Интересно, вас же никогда не бывает дома.

— Ну, время от времени я прихожу…

— Нет, это понятно…

— Слушайте, а пошли на кухню? Вам надо помыть руки, а мне — выпить.

Она посмотрела на свои руки, и в этот момент с них прямо на ковер упал сочный и вонючий комок грязи. Девушка задумчиво присвистнула:

— Упс! До чего ж я рукастая…

— Ничего страшного. Просто не думайте об этом.

Она посмотрела на Брюса и скроила жалобную рожицу.

— У меня проблемы, да?

— Ну… судя по тому, что я успел прослушать, — да.

Вот теперь она по-настоящему испугалась.

— Вы все слышали? У вас на кухне есть цианистый калий?

— Слышал я не все, но нам надо поговорить.

С этими словами он величаво зашагал на кухню, а поверженная красавица поплелась следом.

Мысленно он себя ругал. Девушка права, нельзя так с людьми. Тебе должно быть стыдно, Брюс Кармайкл.

Но стыдно не было. Главным образом потому, что мешала эрекция, сильная и неконтролируемая.

Она вымыла руки и уселась на самый краешек стула на самом углу стола. Брюс привычно и быстро сварил кофе, разлил его по чашкам и повернулся к… Вспомнил! Никакая не Мэри Энн, а вовсе даже Лили Смит. Простейшее имя.

— Кофе, мисс Смит?

— Ох… А вы всегда поите кофе обслугу перед увольнением?

— А с чего вы взяли, что я собираюсь вас уволить?

На мгновение в лучистых и нахальных серых глазах промелькнуло облегчение, но потом Лили с подозрением уставилась на него.

— Тогда что там насчет неприятностей?

— Ах, это! Я имел в виду субботнюю вечеринку на Манхэттене. У вас нет спутника, не так ли?

— Мистер Кармайкл, я лучше…

— У меня к вам предложение.

Поразительная девица. Все эмоции отражаются у нее на лице, даже непонятно, как она ухитрилась выжить в Нью-Йорке.

— Какое еще предложение…

— Вы идете на вечеринку к Шеймасу в «Деревянный башмак», верно?

— Н-ну… да, но…

— Я тоже иду.

— И?

— И у меня тоже нет спутницы. Когда я услышал ваш разговор… хм… я был просто поражен. Брюс, дружище, сказал я себе, что за удивительное и судьбоносное совпадение! Короче, не буду ли я иметь честь пригласить вас составить мне компанию, а также иметь смелость предложить вам в компанию себя?

Она ошеломленно проглотила кофе и нахмурилась.

— Это вы, типа, прикалываетесь так?

— Нет, прикалываюсь я совершенно по-другому. Я прошу вас оказать мне любезность.

— А-а, ну теперь все ясно! Я окажу вам любезность, если соглашусь пойти с вами на вечеринку, где любой коктейль стоит столько же, сколько вся моя квартира…

— Видите ли, Лили. Можно мне вас так называть?

— Валяйте, чего уж там. Окажу еще одну любезность.

— Так вот. Всего каких-то полчаса назад я даже думать не хотел об этой вечеринке. Но теперь я о ней почти мечтаю. Это называется стимул.

— А вы разве не с Сандрой Баллок пойдете?

— Еще чего! У нее абсолютно неуправляемый муж.

Лили откинулась на спинку стула, отчего Брюс едва не подавился кофе. Идеальная грудь, просто созданная под его руку!

— Почему, мистер Кармайкл?

— Почему что?

— Почему вы решили меня пригласить?

— А почему мне вас не пригласить?

— Я убираюсь у вас в квартире.

— Это хорошо, вы еще и хозяйственная.

— Я поливаю цветы в богатых домах только за деньги.

— И делаете это хорошо, раз мне вас рекомендовал человек, патологически не доверяющий наемной обслуге.

— Я не кинозвезда.

— Нет. Вы Лили Смит, красивая, интересная женщина, и я действительно буду горд и рад представить вас на этой вечеринке в качестве своей спутницы. Так что… в субботу в пять я вас заберу из дома.

Она облизнула губы, и Брюс мысленно приблизился к оргазму. Когда он в последний раз так реагировал на женщину?

— Я вот что вам скажу, мистер Кармайкл…

— Брюс. Просто Брюс.

— Хорошо, Брюс. Я ни черта не понимаю, кроме одного: я буду последней идиоткой, если скажу «нет».

— Отлично, договорились. В субботу в пять.

— Мисте… Брюс, а вы расслышали, как я попала на эту вечеринку?

— Не все, но я знаю Шеймаса. Он обожает руководствоваться чувствами даже в бизнесе, но чувства очень редко его обманывают. Полагаю, он в вас что-то разглядел.

— Правда?

— Да. А что именно он мог разглядеть, вы мне расскажете по дороге на вечеринку, если захотите, разумеется. Теперь же мне надо вернуться к работе.

И принять холодный душ в области паха!

Лили смутилась, вскочила, и они оказались совсем рядом. Брюс уловил ее запах — тонкий, нежный, с оттенками лимона и перечной мяты, а еще — неуловимый и тонкий аромат ее собственной кожи…

— В пять, Лили?

— Вы же не знаете, где я живу…

— Я найду вас.

— Может, я приду сюда, и мы…

Он покачал головой, не сводя с нее темных, горящих глаз.

— Стыдитесь, Золушка! Я же сказал, я найду вас.

— Я буду готова…

А я уже готов. Брюс из последних сил корчил загадочного Прекрасного Принца. Поднес ее подрагивающие пальцы к губам, мимоходом удивившись, какая нежная у нее кожа.

— И не бойтесь.

— Я не боюсь, просто… надо еще привыкнуть к мысли, что в субботу за мной в мой клоповник заедет САМ БРЮС КАРМАЙКЛ. И знаете, что еще?

— Что, Лили?

— Только не обижайтесь. Вы немного чокнутый, да?

— Самую малость.

— Клево!

Он усмехнулся и уже пошел к дверям, но потом стремительно развернулся и поцеловал ее в щеку. Волшебный румянец, окрасивший при этом ее бледную кожу, следовало воспринять в качестве бонуса.

Лилиан Грейс Магдалена Смит простояла в пустой и громадной кухне целый век, улыбаясь в пространство безумной улыбкой. Некоторая часть ее сознания знала, конечно, что ей нужно убрать еще одну комнату и закончить с растениями, но разум в целом вел себя, как обкурившийся хиппи, — улыбался и бессмысленно таращился в пространство, где, видимые только ему одному, колыхались на розово-голубом фоне большие золотые буквы:

МЕНЯ ПРИГЛАСИЛ НА СВИДАНИЕ БРЮС КАРМАЙКЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Самый привлекательный из всех виденных ею мужиков. Самый сексуальный. Самый известный. Самый потрясающий.

Она знала о нем все. Вес, рост, спортивные пристрастия, любовь к музыке, преимущественно классической. Множество романов — и ни одного снимка папарацци. Говорят, даже что-то с женой вице-президента…

Единственное, о чем не писали таблоиды, — да и не могли этого сделать, — так это его запах. Тепло его кожи. Пылающая бездна темных глаз под густыми сросшимися бровями. И мальчишеские завитки волос на затылке. И еще потрясающая, кривоватая, насмешливая улыбка, привычка вздергивать одну бровь, когда Брюс слушает других, сильные красивые руки…

Лилиан Смит из Кентукки идет на вечеринку вместе с Брюсом Кармайклом. И затмит там всех кинозвезд, потому что рядом с ней, с Лилиан Смит, будет Прекрасный Принц Брюс, и никакая фея-крестная ей не нужна.

Минуточку! А платье? А туфли? А прическа? Она выглядит так, словно Лили постригли при помощи хлебного ножа и садового секатора…

Брюс и Лили.

Вечеринка. Туфли. Прическа. Брюс Кармайкл. Платье.

За ногу вашу мамашу!!!