— Не верю глазам своим. Ты готова. Даже в туфлях уже. Рекорд побережья, чтоб мне провалиться.

— Мистер, между прочим, я даже не знаю вашего имени…

Он посмотрел на нее с искренним удивлением. И вроде с некоторой обидой, словно предполагал, что на свете просто не осталось людей, не знающих его в лицо.

— Рой Биллерс.

— Хм… Билли Рей.

— Нет, Рой Биллерс.

— Вы не поняли. Меня зовут Билли Рей. А вас — Рой Биллерс. Клево получилось, как нарочно для вечеринки.

Он фыркнул и протянул ей руку.

— Давай сразу на ты, идет? Надо нам было встречаться в каком-нибудь более безопасном месте…

Билли немедленно ощетинилась, словно ежик.

— Это место совершенно безопасно, хотя если вы, мистер, боитесь темноты…

— Я-то не боюсь, но вот ты могла бы быть и поосторожнее. По ночам здесь наверняка вообще ни одного фонаря.

— Здесь есть луна.

— Замечательно. Луна, пара хижин и дешевая забегаловка, которая закрывается именно тогда, когда всем нормальные забегаловки должны открываться…

Сзади прерывисто вздохнула Джина. Билли уже точно знала, что никуда с этим придурком не идет, и потому ответила тихо и ОЧЕНЬ вежливо:

— В этой хижине я живу, а в той забегаловке работаю. Вокруг — во всей этой дыре — живут хорошие добрые люди, многие из которых знают меня с детства. И я не собираюсь позволять какому-то хлыщу оскорблять их только потому, что он ездит на «порше»…

— На «лексусе»!

— Один хрен! «Лексус» хорош, но к тебе, мистер, это уже не относится. Так что давай-ка, вали…

— Билли, прости меня, дурака. Хочешь, на коленках буду ползать?

И этот придурок немедленно пал на колени, обхватил Билли за бедра и дурным голосом заблажил что-то по-испански. Сзади нервно хмыкнула Джина, Билли посмотрела вниз — и не смогла сдержать улыбку. Рой солнечно улыбнулся ей и легко поднялся на ноги.

— Прости меня. Мне всегда удается именно первое знакомство. Всего парой фраз я ухитряюсь создать образ законченного идиота. На самом деле я лучше. Мир?

— Ладно.

— Пойдем? Можешь в качестве компенсации пнуть мой «лексус».

В машине Билли струсила, и не только потому, что сроду не ездила в таких шикарных таратайках, а еще и потому, что Джины здесь уже не было, а этот светловолосый самец был совсем рядом, опасно близко. Опасно — потому что она чувствовала притяжение, исходящее от него. Что-то на уровне электромагнитных волн.

Она старательно пристегивалась, изо всех сил избегая смотреть ему в глаза, и тогда Рой взял ее за плечи, развернул к себе и пытливо заглянул в черные глаза девушки. Билли оцепенела. У него были хорошие руки — сильные, теплые и уверенные.

— Ты все еще обижена?

— А тебя это колышет?

— Как выяснилось, колышет. И мне всерьез хочется, чтобы сегодняшний вечер мы провели с удовольствием.

— С чего бы? Выяснил, что я ничего себе с лица, и расслабился?

— Ничего себе — это мягко сказано, но дело не в этом. Да, ты оказалась приятным сюрпризом, но помимо этого у меня еще и появилась надежда, что нам обоим будет сегодня весело…

— Прекрати улыбаться.

— Почему? У меня пломба отвалилась?

И снова улыбнулся, паршивец. Знал ведь прекрасно, что все у него с зубами в порядке. У таких парней всегда все в порядке. Билли неожиданно затосковала.

— Слушай, я хочу по-честному с самого начала.

— Отлично.

— Так вот, в моей жизни уже случалась одна омерзительная, тошнотворная, отвратительная история со свиданиями вслепую, и я совершенно не собираюсь ее повторять, о чем и хотела тебя предупредить, но не могу этого сделать, пока ты улыбаешься.

— Интересный комплимент. Знаешь что? Давай просто попробуем с самого начала. Привет! Меня зовут Рой Биллерс.

— Хватит дурака-то валять! Какая разница, сколько раз знакомиться? Потом ты вполне можешь оказаться сексуальным маньяком…

— Ох, у меня такое чувство, что нас ждет интересный вечерок.

— Это плохо или хорошо?

— Пока не знаю.

Билли усмехнулась и уставилась в окно, предоставив Рою Биллерсу самому выезжать из «этой дыры». Настроение у нее, как ни странно, было вполне сносным.

Хочешь, я расскажу тебе сказку, дружок? Садись поудобнее и слушай. Когда-то давным-давно жил на свете дяденька по имени Рой Биллерс. Но у него было еще одно имя, тайное, которое, впрочем, все знали. Скандалист. Или Скандалер. Или Скандалюга.

Даже странно представить, что не так уж давно он был скромным пареньком, стеснявшимся своих больших рук и ног, своего прыщавого носа, своего роста, из-за которого он главным образом и страдал в школе…

Пока не пришел в баскетбольную секцию. О, высоких пацанов там и без него было навалом, но очень быстро выяснилось, что именно у Роя Биллерса настоящий талант. И НБА скоренько прибрала талантливого парня к рукам.

Он стал звездой национального масштаба, он кочевал из клуба в клуб — это было не важно, потому как сборная гораздо важнее, — и получал миллионные контракты, даже если играл не очень хорошо либо вообще весь сезон выходил только на замену. Так уж сложилось, что Роя Биллерса полюбили болельщики и менеджеры, так что от него самого уже мало что зависело. И газетчики его тогда любили.

А потом здоровенный нападающий «Лосей», антрацитово-черный Патти Паттерсон снес его, своего собственного капитана, в трехочковой зоне так, что колено несчастного Роя Биллерса разлетелось на тысячу кусочков. Так сказали врачи.

Операция длилась восемнадцать часов, колено ему собирали под микроскопом, и собрали-таки, ювелиры, даже вполне сносно собрали — для ходьбы и танцев. Для баскетбола тоже. Уличного. Пляжного. Но не для НБА.

Рой лежал ночью в палате — шикарном номере с телевизором и пушистым ковром, с библиотекой и ванной-джакузи — и прислушивался к себе. По идее вынесенный приговор должен был его, мягко говоря, расстроить. Конец спортивной карьере, то-се. Ничего. Рой ощущал только одно: огромное облегчение оттого, что все кончилось. Изматывающие тренировки, игры, бесконечные переезды и перелеты, анализы на допинг, спортивное питание, анаболики, белковые диеты, скакалка, пробежки, режим…

Перед Роем распахивалась новая жизнь, в которую он входил с солидным багажом в виде нескольких миллионов долларов на счете, виллы в Голливуде, дома во Фриско, апартаментов на Манхэттене, небольшого автомобильного парка (с «лексусом», «ровером» и прочими игрушками больших мальчиков) и ерундой помельче вроде костюмов от Лагерфельда и ювелирки от Тиффани и Булгари. Жизнь начинала улыбаться в полный рот — и тут газетчики решили, что так будет слишком неинтересно.

Выписавшись из больницы, он отправился на матч «Лосей» с друзьями — просто чтобы насладиться игрой, баскетбол он все же любил. Они отлично провели время, бурно болея на трибунах, пожирая скверные хот-доги и запивая их теплым пивом, а после матча Рой зашел в дабл отлить.

Репортер вылетел из кабинки сзади и попросил автограф, при этом светя вспышкой Рою в глаза. Это само по себе неприятно, но если у вас при этом расстегнута ширинка и вы собираетесь пописать, это становится настоящей проблемой. Камера настырного репортера была тщательно разломана и утоплена в унитазе, а сам он был решительно послан во все известные экзотические места, после чего Рой, с облегченными душой и мочевым пузырем, отбыл домой.

Через неделю (!) все мало-мальски значимые таблоиды открыли на него охоту. «Распоясавшаяся звезда», «впавший в отчаяние неудачник», «лузер, срывающий дурное настроение на окружающих» и даже «в стельку пьяный герой вчерашнего дня». Приблизительно в таком вот ракурсе. Общий смысл такой, а в выражениях они и вовсе не стеснялись.

Это произошло два года назад, и эти самые два года были посвящены только одному: как можно реже попадаться на глаза журналюгам. Вернее, так: попадаться, но издали, мило улыбаясь и раскланиваясь. Никого к себе не подпускать.

Что поделать, если ненаглядная сестрица Марго просто помешана на благотворительности и нынешний прием затеян по поводу, от которого невозможно откреститься — детям-сиротам в душу не плюнешь. Рой пообещал приехать, дать себя сфотографировать в момент подписания чека на энную сумму и символически заложить первый камень в основание нового интерната со спортивным уклоном.

Если же совсем отказаться от цинизма — то он эти два года на самом деле работал тренером в одном из таких интернатов, которые Марго открыла по всей стране. Мальчишки смотрели ему в рот, и Рой прекрасно знал: большинство из них выросли там, где выходов из нищеты всего три: спорт, банда и кладбище.

Так что он согласился еще и поэтому, и Марго останется довольна, если не считать того факта, что ей не удастся повоспитывать его на тему одиночества… Спасибо Ричи.

Рой украдкой уставился на свою спутницу. Очень хороша, надо это признать. В ней есть что-то дикое, вернее, дикарское. Эти черные растрепанные волосы, эти горящие глаза, великолепная фигура, которую элегантное платье только подчеркивает… Между прочим, для простой официантки она очень классно это платье носит. Как модель или как принцесса.

Длинные мускулистые ноги, хорошо накачанные мышцы — спортсменка? Или просто обитатель побережья, для которого плавать и жить — одно? Хорошо, что они так и не нашли косметику — так ей лучше. Совершенно естественные яркие краски. Да, удачно все сложилось. И Ричи молодец, и она согласилась…

— Спасибо, что согласилась поехать со мной.

— Красивый пейзаж, хорошая машина и ужин на халяву — жертва с моей стороны небольшая.

— Однако же ты не хотела ехать, не так ли?

Теперь он был уверен, что она его не узнала. Другого это могло бы уязвить, но только не Роя. Он чувствовал нечто… возбуждающее в этом обстоятельстве.

— Ну… не хотела.

— Ты боялась, что я окажусь страшным, как смертный грех?

Билли послала ему довольно скептический взгляд и поинтересовалась:

— Ну и как же выглядит, по-твоему, смертный грех?

— Не знаю… может быть… пузатый и лысый старикан?

— Возраст и телосложение — не повод для дискриминации. Думай дальше.

— Тогда… Воняет изо рта? Маленького роста? Волосы набриолинены? Ну скажи!

— Мало ли… Скажем так: по вышеперечисленным пунктам пока все обошлось, но — еще не вечер.

— Думаешь, я еще могу разочаровать тебя?

— Может, ты чавкаешь во время еды? Или у тебя… большой размер ноги!

Рой едва не упустил руль от изумления и украдкой пошевелил пальцами в мокасине. Он как-то никогда не думал, что подобные вещи могут разочаровать… Во всяком случае, он сам еще никогда в жизни не выгонял женщину из своей постели только потому, что у нее большой размер ноги.

Билли кашлянула.

— Скажи мне, Рой, а почему… зачем ТЕБЕ понадобилось свидание вслепую? Не косой, не кривой, вроде бы и не лунатик…

— Насчет лунатика процитирую тебя — еще не вечер. А что до свидания… Скажем так: на некоторое время я выпал из списка завидных женихов, и, если бы я сегодня появился на вечере у моей сестры без спутницы, она вызвала бы национальную гвардию. А то и кавалерию.

— Так уж и кавалерию?

— Своих подруг. Подруг своих подруг. Подруг подруг своих подруг… Достаточно? Поверь, это достаточно ужасно, чтобы этого бояться до смерти.

Она улыбнулась, и эта улыбка так ей шла, что Рой заторопился сказать что-нибудь этакое, отчего Билли Рей продолжит улыбаться.

— Так, значит, ты работаешь в этой самой… «Голубой лагуне»?

— Ну да.

— Здорово. Я хочу сказать, здорово, что каждый день приходится готовить что-то новенькое…

Она расхохоталась — и Рой вознесся на небеса блаженства.

— Готовить каждый день что-то новенькое — мозги вскипят. И вообще, только мужчины считают, что женщины любят готовить. Я немногие вещи готовлю, только «сумасшедшие сэндвичи» и всякие коктейли. Хесус говорит, у меня к этому талант. Кроме этого я мою посуду, убираю за посетителями, а поскольку мы открыты только утром и днем, то посетителей у нас всегда тьма, и Джина мне здорово помогает, когда возвращается с пляжа со своими картинками.

— Значит, вечера у тебя свободны, и ты можешь заниматься чем-то…

— Хватит обо мне, не так уж это и интересно. Лучше давай о тебе.

— Ох, Билли, поверь, это вовсе не самый захватывающий рассказ в мире.

— Вот почему-то я в этом немножечко сомневаюсь, знаешь ли. Шикарная тачка, шикарный костюмчик — подозреваю, тебе нужно было что-нибудь делать, чтобы заработать на это все денежки?

— Да нет, что ты…

— Значит, ты молодой богатый бездельник?

— Ну… да!

— Ладно.

Пожала плечами и отвернулась, не проявляя больше никакого интереса. Вот это Рою в ней больше всего и нравилось: умение выслушать, принять как данность и забыть, если это того стоило. И впервые за много-много лет Рой Биллерс мог позволить себе быть самим собой, мог расслабиться, мог доверять своей спутнице. Она не была безумной фанаткой, не охотилась за его деньгами, не лезла к нему в душу — просто старалась с максимальным комфортом и удовольствием провести этот случайный в общем-то вечер. И еще одно. Перед Билли Рей ему почему-то не хотелось выглядеть молодым богатым бездельником. Поэтому Рой выпалил:

— Я на самом деле просто отдыхаю.

И снова — никаких вопросов. Билли просто кивнула и ответила:

— Должно быть, нехилая была пробежка, если после нее требуется такой отдых.

О да, мрачно подумал Рой. О да…

3

О да, это была отличная пробежка, длиной в восемь лет. И в ней было все — секс, наркотики, рок-н-ролл, да, не удивляйтесь, профессиональный спорт отлично уживается со всем этим.

Рой был капитаном своей прекрасной команды, и потому все скандалы автоматически приписывали и ему. И совершенно не важно, что по натуре он был чистым скаутом, например, или любил в свободное время переводить старушек через дорогу. Прессу и болельщиков, вернее фанатов, это не волновало. В мире таблоидов Рой Биллерс прочно обосновался в качестве примадонны. Настолько прочно, что даже теперь, через два года после травмы, на него идет охота, как и раньше.

И Рой совершенно не жалел о том, что больше не играл в профессиональном баскетболе.

Он свернул с главного шоссе на неширокую частную дорогу, которая петляла среди пальм и прочих тропических излишеств. Здесь все было красиво и дорого, а самым красивым и дорогим являлся сверкающий не хуже бриллианта приземистый куб в конце дороги — отель «Плаза».

Придумавший его архитектор не сильно напрягался насчет формы — сам отель и окружавшие его строения действительно были кубиками, просто разной величины. Однако благодаря искусной подсветке и удачному расположению корпусов комплекс и впрямь напоминал россыпь бриллиантов на зеленой траве. В этом месте побережья зеленые холмы сбегали к самому океану — зрелище потрясающее как в вечернюю, так и в дневную пору. Сейчас, кстати, тоже: солнце скрылось за линией горизонта ровно наполовину и по цвету напоминало спелый грейпфрут.

Спутница Роя вздернула бровь, вытянула губы трубочкой и протяжно присвистнула, выражая одновременно изумление и восхищение. Рой невинно поинтересовался:

— Какие-то проблемы? Место не нравится?

— Шутишь? Это потрясающе. Немного помпезно, но потрясающе. Наверняка и жрачка здесь отличная.

Склонила голову и лукаво посмотрела на Роя, проверяя, не шокирован ли он. Он молчал, улыбался и ждал продолжения. Билли Рей усмехнулась.

— Скажем так: я гораздо свободнее чувствую себя на кухне, чем в гостиной, и мне проще угощать, чем угощаться. Поэтому легкий мандраж присутствует. Ладно, будем с ним бороться.

С этими словами Билли стремительно вылетела из машины и пошла по песчаной дорожке такой независимой и грациозной походкой, что ни о каком мандраже и речи не могло идти.

Рой торопливо выскочил из машины и глухо охнул, когда боль в колене пронизала всю его несчастную ногу. Однако он с ней справился и догнал девушку, взял ее под руку.

— Не против, если мы все же явимся вместе?

— Ох. Да. Прости.

— Не извиняйся. Странно, но ты действительно выглядишь смущенной. Что мне нужно сделать…

Черные глаза сверкнули лукаво и горячо.

— Сдается мне, ты уже это сделал.

Он осторожно прикоснулся к ее щеке, мимолетно ощутив нежность кожи… Странно, но он чувствовал себя счастливым…

— О, мистер Биллерс, могу я просить об одном снимке и автографе?

Рой с обреченным видом повернулся в сторону говорившего. Человечек с бейджем «Пресса» на лацкане немедленно наставил на него мощную переносную лампу. Рой мысленно вознес молитву богам выдержки и терпения, после чего начал совсем уж нежным голосом:

— Насчет автографа никаких проблем, но вот если бы мы смогли обойтись без снимка…

Щелк! Щелк! Щелк! Когда Рой смог видеть окружающий мир после вспышки фотокамеры, журналюга уже смылся. Билли стояла рядом и терла глаза. Рой скрипнул зубами.

— Извини.

— Кто это был?

— Засранец. Сейчас увидишь остальных.

Ковровая дорожка была белой. С ума сойти, белая! И наверняка ее придется поменять несколько раз, и стоить это будет столько, сколько хватило бы несчастному интернату на экипировку бейсбольной команды…

Журналисты стояли на самом верху, там, где перила были украшены белоснежной драпировкой и яркими тропическими цветами в вазах, горшках и просто букетах. Журналюги в этот цветник явно не вписывались, но их это и не волновало. Больше всего они напоминали стаю стервятников.

У Роя начала чесаться спина. Нечто вроде аллергии на публичность.

— Держись ко мне поближе, о’кей?

— Что происходит?

Он уже знал, что сделает, вернее чего НЕ сделает. Он не пойдет через главный вход.

Вокруг дорожки росла густая шелковистая трава, под ней — это он знал наверняка — была влажная, напитанная влагой земля. Смерть для высоких каблуков. Одна деталь: все это было известно ему, но не Билли Рей. И времени на объяснения не было. Он развернул девушку к себе и коротко спросил:

— На руках или на спине?

— ЧТО?

— Мы должны пройти с черного хода. На руках тебя нести или на закорках?

Любая, абсолютно любая женщина из его прошлого в ответ на подобный вопрос смерила бы его холодным взглядом, назвала бы идиотом, а то и врезала бы по физиономии. Но не эта. Билли Рей просто перекинула ремешок сумочки через плечо и решительно поддернула подол платья до пределов разумного, после чего коротко бросила:

— На закорках.

Ему бы расцеловать такую женщину, но он просто повернулся к ней спиной и чуть-чуть нагнулся. Через мгновение он уже подхватил ее теплые, мускулистые ноги и выпрямился, спиной ощущая все несомненные достоинства ее фигуры.

— Держись.

— Держусь изо всех сил. Вперед!

Ее шепот щекотал Рою ухо, ее тело было горячим и гибким, ее ноги хотелось погладить сверху донизу, но вместо этого Рой Биллерс отважно вломился в заросли травы и бодро поскакал к зданию, стараясь просто не думать о том, что сейчас творится в его искалеченном колене.

Кружным путем они выбрались на одну из аллей внутреннего сада и затерялись среди пальм. Теперь, по крайней мере издали, их никто не мог узнать — просто дурачится молодая парочка, мало ли тут таких?

— Ты как там, в порядке?

— Угу-мм…

Этот низкий вибрирующий звук ее голоса странно подействовал на Роя. В животе вдруг стало горячо, а по спине побежали мурашки. Он непроизвольно сжал ее ноги, и тогда встревожилась Билли.

— Ты сам-то в порядке?

Что тут скажешь… Он вспотел — это да, это есть. Такой уж тут климат…

Перед дверью, ведущей на кухню, они остановились, и Рой осторожно распрямился, давая Билли возможность соскользнуть с его спины. Она и соскользнула — он чуть не умер, ощутив все изгибы ее точеного тела своей собственной спиной. Потом он повернулся к ней, открыл рот… и шарахнулся в сторону, потому что дверь кухни распахнулась и на пороге возникло прекрасное видение — белокурая бестия в золотом платье. Льняные локоны были всклокочены в художественном беспорядке, и можно было не сомневаться, что на создание этого вороньего гнезда у Марго ушло часа два, не меньше. Рой взялся за сердце и с облегчением выдохнул.