— Надо же. Старый добрый шантаж.

— Да, отличное средство.

— По-моему, ужасное.

— Неужели на тебя никто никогда не ябедничал?

Билли промолчала. Она ненавидела, когда ее начинали жалеть, а что еще остается делать при сообщении «я круглая сиротка с одиннадцати лет»?

В этот момент в них врезалась какая-то пара, и толстяк в бриллиантовых запонках при виде Роя решительно отодвинул свою партнершу, тут же жадно вцепившуюся в шампанское.

— Хэлло, Биллерс! Сто лет! Скучал без тебя, старина.

— Взаимно, старичок.

— У меня к тебе дело на сотню баков. Автограф не сочинишь? Мой сын по-прежнему бредит тобой.

— Нет проблем, Чак. Только… давай после танца?

— Не вопрос.

Толстяк подхватил свою даму и унесся прочь, а Билли усмехнулась:

— Похоже, ты не такой уж отшельник, каким хотел себя выставить вначале.

— Во-первых, я этого вовсе не хотел. Просто люди слишком часто хотят от меня чего-то…

— Эти тоже хотели.

— Просто автограф. Росчерк пера. Это немного, это нетрудно, это вполне приемлемо. Иногда они хотят гораздо больше. Кусок твоей души, например. Семейные тайны. Грязное белье. Ладно, это уж совсем невесело. Так что там насчет твоей семьи? Никто на тебя не ябедничал и никто не учил тебя танцевать прямо на кухне, между плитой и мойкой?

Билли посмотрела на океан. Ее родители преподавали в университете, это было делом всей их жизни, и именно этому они посвящали все свободное время. Им было просто не до танцев на кухне. А ябедничать… скорее это пыталась делать она сама — на Джину дяде Фреду. Джина была уже взрослой, ходила на свидания, а маленькая Билли никак не могла смириться с тем, что не она больше является центром мироздания Джины…

— Нет, мои — не танцевали.

— Да ладно! У всех есть маленькие слабости. И почему в прошедшем времени?

— Их больше нет. Они погибли. Это произошло много лет назад, я была маленькой.

Обычно, когда она так отвечала, люди реагировали двумя способами. Либо говорили, что им жаль, либо меняли тему беседы. Билли ненавидела оба способа — ведь сами же напросились, но Рой поступил совсем иначе. Он погладил ее по щеке и сказал просто и тихо:

— Это очень плохо.

В этот момент из толпы опять вылезли двое с камерами. Билли скорчила им грозную физиономию, но они явно нацелились на Роя Биллерса. Тогда девушку осенило:

— Еда!

— Что? Ты есть хочешь?

— Во-первых, хочу, во-вторых — не станут же они пялиться, как ты ешь? Ой… а ты точно не чавкаешь?

Рой засмеялся.

— Обычно нет, но сегодня я уже ни за что не ручаюсь. Ты очень разработала мне челюсть, сладкая.

— Дурак! Пошли скорее, они уже идут.

5

Они набрали по целой тарелке вкуснейшей и совершенно незнакомой Билли еды. Салат напоминал лапшу, помидоры пахли земляникой, крошечные креветки в нежном кляре таяли на языке, а зеленые листья какого-то, на взгляд Билли, сорняка целомудренно прикрывали тонкие ломтики ветчины.

Сначала она застеснялась и плюхнула себе в тарелку всего одну ложечку фруктового салата, но Рой с таким искренним ужасом уставился на нее, что она засмеялась.

— Ты чего так смотришь?

— Это ВСЕ, что ты собираешься съесть?!

— Что ты! Я собираюсь съесть гораздо больше, но пока робею. А вообще я мечтаю о мясе, картошке и горячих пирожках с мясом, истекающих маслом и мясным соком…

— Ого! Мисс знает толк в еде…

— Кроме того, я обожаю рагу из опоссума, вареные початки молочной кукурузы с маслом и солью, мороженое «Вишневая рапсодия», взбитые сливки и пиццу «Маргарита».

— Билли Рей! Ты девушка моей мечты. То есть черт его знает, потому что у меня еще никогда не было таких девушек.

— А какими были твои девушки?

— А у меня их, собственно… нет, ну были, конечно, но так, несерьезно. И все они, ты не поверишь, питались листиком зеленого салата на завтрак, минеральной водой на обед и слабительным на ужин. В ресторан с ними было просто нельзя ходить.

— Падали в обморок от запахов?

— Нет, но когда весь вечер на тебя с укором смотрят абсолютно волчьими голодными глазами… Кусок в горло не лезет.

Так, болтая, они перемещались от стола к столу, пока не набрели на веселую компанию, состоящую из двух ослепительных дамочек и одного ослепительного джентльмена. Всем троим было не меньше двухсот пятидесяти лет на троих, и все они были ровесниками. При виде Роя и Билли джентльмен воздел к небесам вилку с куском ростбифа и громогласно прорычал:

— Рой, мой мальчик, не поверишь, я как раз собирался обозвать тебя везучим сукиным сыном, когда увидел, какую красотку ты тащишь на плечах в обход этого здания, но в этот момент меня нашли Долли и Молли, и теперь я ничуть не менее везучий сукин сын. Так выпьем же за это!

Рой рассмеялся и вскинул фужер в шутливом салюте:

— Предлагаю выпить за прекрасных дам. За НАШИХ прекрасных дам.

Некоторое время все сосредоточенно жевали, а потом Билли поймала себя на том, что внимательно рассматривает Роя. Он заметил это и улыбнулся ей.

— Фейсконтроль? Все пытаешься подловить меня на чавканье?

— О нет. Просто… Мне приятно на тебя смотреть. И я задумалась.

— О чем?

— О всяком разном. Например… какие женщины тебе нравятся? Насчет хорошего аппетита — я уже в курсе. Что еще?

Рой отложил вилку и откинулся на спинку стула. Его зеленые глаза сверкнули дьявольским огнем, на красивом лице появилось плотоядное выражение. Билли выставила вперед вилку.

— Эй-эй, полегче, я просто спросила, я вовсе не напрашивалась…

— Но напросилась. Итак. Какие мне нравятся женщины… Женщины, которые способны выйти из волн и в течение двух минут собраться на первое свидание, пусть и вслепую…

— Как интересно, неужели ты встречал таких?

— Да, одну брюнетку с острым язычком, ты не знаешь. Не перебивай. Еще мне нравятся женщины, способные без единого вздоха и упрека смело броситься в заросли мокрой травы, рискуя загубить свои туфли, чтобы помочь мне избежать встречи с журналистами.

— Передергиваешь, в заросли я не бросалась, ты меня нес на спине. Тоже, между прочим, подвиг.

— Мне нравятся женщины, которые не сдаются под натиском моей старшей сестры, даже если она откровенно хамит и перегибает палку, и не отвечают ей так, как она того вполне заслуживает…

— Она просто волнуется за тебя, это же здорово.

— И, наконец, я в восторге от женщин, которые смело отправляются на танцпол и танцуют перед парой сотен незнакомых людей, хотя ненавидят танцевать и не особенно умеют это делать.

— И опять преувеличение, всю работу делал ты, я просто болталась, как буек на фале…

— Не говоря уж о том, что мне страшно понравилось целоваться с тобой, Билли Рей.

Она не вспыхнула, не смутилась, она просто посмотрела ему в глаза и ответила:

— Мне тоже, Рой. Мне тоже.

Он улыбнулся, потом намотал на вилку нечто, напоминающее разноцветную лапшу и пахнущее ананасом. С улыбкой поднес к ее губам. Билли Рей склонила голову на плечо, ее короткие черные волосы отливали серебряными сполохами.

— Что-то новенькое, чего я еще не пробовала? Мм, вкусно…

— Да нет. Просто мне очень нравится смотреть, как ты ешь.


После того как все натанцевались и наелись, начался аукцион. Рой и Билли наблюдали за ним, предусмотрительно оставаясь в отдалении, в небольшом импровизированном баре. Они ели домашнее мороженое с фисташками и с интересом следили за разгоравшимися страстями.

Рою список лотов был известен, но он, разумеется, даже не пытался их запомнить. Какая разница? Кто-то уже выиграл двухдневную поездку в Калифорнию, кто-то стал счастливым обладателем горнолыжного снаряжения. Рой не следил за счастливчиками, он любовался Билли Рей.

Каждый выигрыш девушка встречала аплодисментами и восторженным улюлюканьем, потом она поворачивалась к Рою, и он тоже смеялся — от счастья, глядя на ее румяное, веселое лицо.

— Как здорово, Рой! И сколько денег для Марго и ее фонда! Это изумительно.

Рой думал о том, что изумительнее всего — она сама, а еще о том, что этот вечер не может, не имеет права закончиться просто так, ничем…

— Билли…

— Марго мне нравится. Правда! Она здорово ведет аукцион. О, смотри, сейчас тот дядька в зеленой рубахе заведется и перехватит эту штуку у той старушки в бриллиантах…

— Билли!

— Ну что?

Азарт, нетерпение, ожидание — все отражалось на ее разгоряченном лице. Рой с улыбкой вытер ее испачканную мороженым щеку.

— Между прочим, следующий лот — мой.

— В каком смысле?

— В прямом. Я пожертвовал кое-что, и сейчас это выставят на аукцион.

— И что же ты пожертвовал?

— Себя.

Она не успела среагировать, потому что до них донесся бодрый, хотя и чуть охрипший голос Марго:

— Дамы и господа, а теперь наш последний лот. Курс двухчасовых частных уроков баскетбола от звезды НБА Роя Биллерса. Стартовая цена — две сотни долларов. Итак… О, я вижу первого желающего… двести пятьдесят от джентльмена в белом… Триста!

Билли Рей едва из платья не выпрыгнула, а Рой чуть не свалился со стула. Девушка вскинула табличку — их выдавали всем при входе — и завопила на весь зал:

— Триста десять!

Марго рассмеялась и потерла руки.

— Отлично! Услышим ли мы хорошую круглую сумму…

— Триста пятьдесят!

Давешний толстяк, просивший автограф для сына, вытер пот со лба и победно оглянулся на Билли. Та нахмурилась и, прежде чем Рой успел среагировать, выпалила:

— Четыреста!..


Всякий, бывавший на аукционах, знает: наступает такой момент, когда все вдруг сходят с ума и начинают совершать форменные глупости. Причем момент, когда безумие накрывает аукционный зал, предугадать невозможно, и от ценности лота это зачастую не зависит. Скажем, в узких кругах широко известен факт, когда заколку для волос одной европейской принцессы, вполне себе живой и здоровой и даже не особенно популярной у себя на родине, продали за восемнадцать тысяч фунтов стерлингов, причем счастливый покупатель так и не смог объяснить впоследствии, зачем именно он так прилежно взвинчивал цену…


Спустя пятнадцать минут в зале было нечем дышать, толстяк расстегнул рубашку едва ли не до пояса, лицо его приобрело малиновый оттенок, а в битву за Роя Биллерса включались все новые и новые игроки. Марго металась по сцене, словно золотая фурия, и волосы летали за ней золотистым плащом.

— Семьсот пятьдесят — два!

— Восемьсот!

— Восемьсот — раз! Восемьсот — два…

— Восемьсот двадцать!

— Это мелко, Джон! Восемьсот двадцать раз…

— Восемьсот пятьдесят!

— Уважаю! Дамы и господа, полагаю, это последняя цена на сегодня. Восемьсот пятьдесят — раз! Восемьсот пятьдесят — два! Восемьсот пятьдесят…

Билли вырвалась из рук Роя и залезла на стул с ногами. Рой придушенно взвыл:

— Билли, перестань, я тебя бесплатно научу…

Билли Рей вскинула руку. Сейчас ей на полном серьезе казалось, что от исхода аукциона зависит вся ее жизнь.

— Девятьсот!!!

Молоток оглушительно грянул об стойку. Марго провозгласила счастливым и осипшим голосом:

— Дамы и господа, наш последний лот продан очаровательной девушке в черном — да-да, той, которая так ослепительно улыбается сейчас. На этом наш аукцион завершает свою работу, и я всех приглашаю к столу. Шампанского!

Билли Рей слезла с табуретки и с шумом выдохнула:

— Я едва инфаркт не получила. Кошмар! Даже не думала, что это так затягивает.

Рой с улыбкой наблюдал за ней.

— Ты сумасшедшая, детка.

— Есть немного.

— И тебе не стоило этого делать.

— О, не волнуйся, ковбой. Я никогда не делаю того, чего не хочу.

— И делаешь то, что хочешь?

— Точно.

— Тогда… Чего ты хочешь сейчас?

Все чувства Билли немедленно встали на дыбы. Вроде бы ничего особенного он и не сказал, а вот поди ж ты — зеленые глаза мерцают, как у кота, в голосе появились бархатные нотки…

Будь прокляты принципы, которые мы выбираем и которые потом всю жизнь выбирают за нас! Билли независимо тряхнула волосами.

— Я так понимаю, на сегодня все закончилось?

— Ага. Если хочешь, можем остаться, там внизу есть еще один танцпол…

— Нет уж. Только… я хочу попрощаться с Марго.

Они нашли Марго, абсолютно измученную и тем не менее счастливую. Билли помахала ей, и золотоволосая сестра Роя Биллерса стремительно подошла к ним, обняла обоих за плечи.

— Спасибо за шоу. Это было великолепно. Я в долгу у вас обоих.

Рой хмыкнул и поцеловал сестру в нос.

— Всегда можешь рассчитывать на нас, сестренка.

Лицо Марго приобрело странное выражение — хитрое и виноватое одновременно. Она заметила вполне невинным голосом:

— Вроде все обошлось, да? И без скандальчиков…

— А ты что, планировала?

— Да нет, но ты же знаешь — журналюги любят Роя Биллерса. Как говорится, был бы Рой Биллерс, а скандал найдется. Ладно. Вы собрались уезжать? Спокойной ночи, ребята.

— Спокойной ночи, Марго. Было очень приятно познакомиться.

— Мне тоже, Билли. Я рада за брата… и за тебя тоже. Увидимся.

Они уже уходили, когда Марго вновь окликнула их:

— Рой! Прости склеротическую старушку-сестру!

Рой заломил соболиную бровь и повернулся к сестре со зловещим выражением лица.

— Марго Биллерс! Хочешь, я скажу твой текст? «Я совсем забыла тебе сказать, у меня тут совершенно случайно запланировано…» Что на этот раз?

— Не морщи лобик, морщины будут. Дет-ский праздник. В следующие выходные. У меня мало волонтеров, и я подумала… Ты ведь это любишь? Вы вдвоем могли бы приехать и… вам понравится, обещаю. Будет весело.

Рой задрал нос.

— Ну если там будут кормить и нальют лимонада…

— Море лимонада и гора еды! Клянусь.

— Билли, ты слышала? Если ты успела хоть немного узнать Марго, то должна понимать, что у тебя уже практически не осталось путей к отступлению.

— А я с удовольствием. Я тоже люблю лимонад.

— А я вот пока без удовольствия, потому что сестрица моя явно чего-то недоговаривает. Колись, змея.

— А? Ничего такого, просто…

— Марго!

— Хорошо, хорошо, хорошо. Это детский праздник…

— Так.

— Для детей-сирот…

— Дальше.

— На воде.

— Что? Билли, ты слышишь?

— Ну и что? Я люблю воду.

Они с Марго ухмыльнулись и переглянулись, и тогда Рой Биллерс понял, что бесповоротно проиграл этот матч.


По дороге домой они остановились в «Макдоналдсе» и хохотали, как безумные, выдувая пузыри из молочного коктейля. Билли не запомнила, о чем они говорили, только ощущение счастья и легкий ужас оттого, что вечер неумолимо летел к концу.

Если быть точной, то и целая ночь. А извечный вопрос Билли Рей для себя так и не решила.

Целоваться или не целоваться?

Собственно, этот вопрос уже практически решен во время вечеринки, но мы же понимаем, что мы имеем в виду?

И что делать, если он захочет проводить ее до самой двери, а потом попросит кофе, или чего они там в кино обычно просят?

Она не сможет отказать ему, но и впустить его — чертовски неправильно.

Билли сидела и мучилась, а Рой, словно понимая ее, нашел ее руку и крепко сжал, не отрывая глаз от дороги. Судя по пожатию, он тоже хотел гораздо больше, чем просто поцелуй.

Больше хотеть и больше получить — разные вещи. Кроме того, нужно поспать, а с Роем Биллерсом никакого сна не получится. В этом можно не сомневаться.

Они остановились на пустой парковке возле «Голубой лагуны» и некоторое время просто сидели молча и смотрели на серебряную лунную дорожку, бегущую по ровной поверхности океана. Строго говоря, ровной эта поверхность не бывает никогда, и Билли могла поручиться, что сейчас вполне прилично качает, но на вид…

Рой пытливо заглянул ей в лицо, и девушка даже поёжилась — так сверкали в темноте его изумрудные глаза.

— Ты в порядке, Билли?

Она не ответила, только улыбнулась.

Рой нахмурился.

— Билли?

— Я просто думаю. А когда я думаю, я всегда тихая и молчаливая. Спасибо за сегодняшний вечер. Было очень здорово.

— Д-да. Здорово.

— Ну… спокойной ночи?

— Я провожу тебя до дверей?

— Не стоит. Я еще зайду в кафе, проверю, как там дела, все ли выключено на кухне…

— Ты много работаешь, да?

— Иногда — да, иногда — нет. Ладно, я пойду. И не волнуйся, я отлично доберусь до дома. Он же в двух шагах.

Неожиданно Рой с силой схватил ее за руку.

— Билли, я…

Она мягко высвободилась.

— Мне нужно идти, Рой.

Она быстро и уже привычно притянула его к себе и коротко, жарко поцеловала прямо в губы, а потом повернулась и быстро пошла к кафе.

Рой стоял дурак дураком и смотрел ей вслед, слушал цокот ее каблуков по асфальту, который вскоре затих — когда Билли Рей сошла на песок. У самой двери кафе она обернулась и помахала ему в последний раз.

6

Прошло двадцать минут, и за это время Рой Биллерс превратился в самого глупого мужчину на земле. В его квадратной от умственных усилий голове роились самые немыслимые предположения.

Билли Рей так и не вышла из кафе. Не пошла домой. Не зажгла внутри кафе свет. Вывод: с Билли Рей что-то случилось внутри кафе.

Дальше пошли самые разнообразные предположения: от проваливания в темный подпол (отметено за отсутствием подпола — кафе, как и все строения на побережье, стояло на сваях) до нападения притаившегося во тьме маньяка со здоровенным тесаком.

Время шло, маньяки в голове Роя множились, и он не выдержал. Выскочил из машины и на цыпочках помчался вокруг кафе, туда, где скрылась Билли Рей.

Возле широкой лесенки, ведущей на террасу, стояли черные босоножки Билли. Чуть дальше по направлению к океану лежало аккуратно сложенное черное платье. А еще через мгновение он увидел ее саму, Билли.

Девушка стояла в полосе прибоя спиной к Рою. На ней не было практически ничего, кроме узкой полоски черных плавок от бикини. Лунный свет посеребрил ее фигуру, и восхищенный Рой отметил, как атлетически и в то же время изящно она сложена.

Билли постояла несколько секунд, просто глядя на океан, а потом шагнула в набегающие волны, дождалась восьмой и девятой, самых больших, — и нырнула. Рой ждал.

Билли не выныривала. Он забеспокоился, а через мгновение и просто запаниковал. Билли не появлялась на поверхности.

Она же выпила шампанского сегодня, лихорадочно соображал он. Могло произойти нечто вроде спазма сосудов. Что же делать?!

Он заметался по кромке влажного песка с воплем «Билли!», в глубине души понимая, что это бессмысленно — ночной океан ревет глухо и мощно, даже если волны совсем невелики.

Тогда Рой принялся судорожно срывать с себя одежду. Мокасины улетели во тьму, потом за ними последовала рубаха, и он замер в дурацкой позе со спущенными до колен брюками, когда Билли вдруг вынырнула на поверхность и закачалась на волнах метрах в тридцати от берега.

В общем-то можно сказать, что он в какой-то степени успокоился. В смысле — за ее жизнь он больше не волновался. Зато теперь впору было волноваться за свою.

Дело в том, что с Роем Биллерсом случилось нечто вроде небольшого сердечного приступа, потому что Билли Рей, эта морская нимфа, раскинула руки и качалась на воде, явив луне, ночному небу и Рою Биллерсу свое безупречное тело во всей, практически, красе. Поэтому можно считать, что дальнейшие движения Рой Биллерс совершал чисто машинально. Он окончательно избавился от брюк, стянул носки и торопливо вошел в воду.

Она оказалась неожиданно холодной, у него даже дыхание перехватило на секундочку, но потом первый шок прошел, и Рой поплыл, испытывая почти щенячий восторг от собственной невесомости. Углядев накатывающие издалека волны, он набрал воздуху и в нужный момент поднырнул под них, на несколько секунд погрузившись в мир спокойствия и глухих звуков, доносящихся сверху.

Вверху было черное как смоль небо, под ним простиралась не менее непроглядная мгла океана, и Рою стало казаться, что он повис в космическом пространстве между двумя мирами, не принадлежа по-настоящему ни одному из них. В какой-то момент стало даже немного страшновато, и Рой поторопился вынырнуть…