Люди продолжали подниматься на борт самолета, и вдруг Дуччо вскакивает и как заорет: есть ли среди входящих какая-нибудь знаменитость — футболист, актер, персона VIP — из тех, кому ни разу не улыбнулась жизнь? Пассажиры, с трудом пробиравшиеся к своим местам, посмотрели на него с недоумением, а кто-то даже спросил, на кого он окрысился. На вас, отвечал Дуччо Киллери, потому что вы все покойники и хотите моей погибели. Марко схватил его за плечи, усадил, попробовал успокоить, с нежностью обнял, хотя его воротило от запаха фастфуда, которым пропитался пиджак его друга, и в то же время пытался успокоить опешивших и нервничавших пассажиров, говоря им, что это все пустяки, сейчас пройдет. Дуччо согласно кивал: конечно, мы все тут подохнем, а так — сущие пустяки. Уткнувшись лицом в ладони, он бубнил что-то себе под нос и чуть ли не плакал, но под бдительным оком Марко перестал терроризировать пассажиров и, кажется, понемногу утих. Но когда в салоне самолета появился отряд бойскаутов, ситуация вышла из-под контроля. Дуччо Киллери восстал: нет! Только не это! Бойскауты — ни за что! Он выскочил в проход и перегородил путь первому, шедшему во главе отряда, здоровому волосатому детине, выглядевшему невероятно нелепо в форме начальника патруля: вы куда это собрались? Здоровяк опешил и, решив, что это стюард, предъявил свой посадочный талон. Валите отсюда, немедленно! Брысь! Марко вскочил, чтобы его утихомирить, но не тут-то было, Дуччо потерял над собой контроль: скрутил главу перепуганных насмерть бойскаутов и стал толкать его к выходу. Убийцы, орал он, валите отсюда! А когда пассажиры начали реагировать и посыпались оскорбления и тумаки, Марко Каррера понял, что их уик-энд в Любляне накрылся медным тазом. Выдав себя за доктора — он был на втором курсе медицинского факультета, и это было видно за тысячу миль, — Марко диагностировал у своего приятеля эпилептический приступ «второго типа» (выдумал на ходу) и потребовал у экипажа открыть дверь и выпустить их из самолета. Бортпроводницы не могли поверить своему счастью — они избавлялись от оглашенного. Таким образом, вынув свои чемоданы из багажного отделения самолета прямо на летном поле (в те годы управление воздушной гаванью Пизы оставляло желать лучшего), Марко и Дуччо вернулись в терминал, пока самолет выруливал на взлетную полосу. Едва ступив на землю, Дуччо Киллери внезапно утих, впав в необъяснимую эйфорию человека, словно вернувшегося с того света. Марко, напротив, пришел в ярость, но, не желая еще раз выставлять себя на посмешище, старался сдерживать эмоции и глухо молчал. И без того хмурый, он мрачнел на глазах, пока вел машину, желая поскорее вернуться во Флоренцию и избавиться от Дуччо; и в то же время он кипел от гнева и сгорал со стыда, ведь сбежал, как воришка, в страхе, что известие об их выходке распространится за пределы самолета, в салоне которого инцидент, собственно, был исчерпан; короче, пока он ехал по автостраде, контуры происшедшего впервые отчетливо стали вырисовываться перед его глазами, как если бы они вырисовались перед кем угодно. Что же случилось в том самолете? Всего лишь то, что его друг Дуччо Киллери в приступе панической атаки сорвал хорошо организованный уик-энд. Всего лишь — это для Марко. А как отнеслись бы к произошедшему те, кто знал Дуччо, стань они свидетелями подобного? Что же такого невообразимого и ужасающего натворил Неназываемый в самолете?

Достаточно было Марку представить себя на месте любого их друга, как он будто получил удар под дых, от которого долго не мог оправиться. И потом всю ночь, когда он уже выгрузил Дуччо перед его домом, даже не попрощавшись, выдав благовидное объяснение родителям о перемене планов на уик-энд, Марко ворочался в постели, и перед его глазами проносились незнакомые лица людей, которые могли стать их попутчиками, тех, кто был предоставлен своей судьбе в том югославском самолете. Он вспоминал несчастных, невесть куда летевших бойскаутов, стюардесс со славянской внешностью и густым макияжем, наивно вздыхавших с облегчением, когда они с Дуччо сходили по трапу после той клоунады, вместо того, чтобы следуя теории глаза циклона, сомкнуться в плотную цепь и не позволить им покинуть самолет…

Пока Марко Каррера ворочался в кровати, потел и не мог уснуть и, менее того, насладиться ароматом жасмина ryncospermum, долетавшим из приоткрытого окна, над морем северного побережья Кипра трагедия уже свершилась и себя исчерпала, но он еще об этом не знал: самолет «DC-9–30» авиакомпании «Копер Авиопромет», заходя на посадку в Ларнаку, был поглощен волнами Киликийского моря; люди, о которых Марко думал со смешанным чувством тревоги и грусти, были уже мертвы; воспоминание о фатве [Фатва (араб. фетва, фатуа) — в исламе судебное решение по какому-либо вопросу, которое выносит муфтий.], решении неведомой высшей силы, которое огласил Неназываемый, навсегда было исчерпано ее же последствиями, и он был единственным человеком на свете, который владел этой информацией.

Еще не зная ничего о трагедии, Марко Каррера в конце концов уснул — поздно, в тревоге и волнении, но все же уснул, — и в жизни, богатой на последние ночи, эта была последняя ночь его невинности.

Урания [«Урания», или «Романы Урании» — серия научно-фантастических романов, которая выходит в итальянском издательстве «Мондадори» с 1952 г., самая продолжительная в истории книгопечатания. До № 766 (1979 г.) книги в основном выходили раз в две недели, их тиражи достигали 100 тыс. экз. Сейчас издается ежемесячно в мягкой обложке. В серии впервые на итальянском языке появились романы Азимова, Дика, Балларда, Ле Гуин и многих других зарубежных фантастов.] (2008)

Кому: Джакомо — jackcarr62@yahoo.com

Отправлено — Gmail — 17 октября 2008 г. 23:39

Тема: Романы Урании

От: Марко Карреры

Привет, Джакомо!

Хотел поговорить с тобой о (почти) полном папином собрании книг из серии «Урания». У этой коллекции, несмотря на отсутствие нескольких книг, тоже очень высокая антикварная стоимость, учитывая то, как он их хранил, оборачивал каждую в веленевую бумагу, поэтому ты не поверишь, что даже спустя полвека или даже больше они в потрясающем состоянии. Но я не об этом хотел с тобой говорить. Из-за того, что, как мне думается, эти книги должны принадлежать тебе, по причинам, о которых ниже, и поскольку они не занимают много места, я могу держать их у себя, но продавать ни за что не буду, если ты все же не захочешь их взять. Теперь что касается самих книг. Собрание начинается с № 1 и заканчивается № 899, то есть с 1952 по 1981 год, в нем не хватает всего пяти томов, и вот по каким причинам:

№ 20. Айзек Азимов. «Камешек в небе». 20 июля 1953 г.

Странно — тебе не кажется? — что, купив первые девятнадцать книг серии, наш папа, которому тогда было двадцать семь, недавний выпускник университета, мог забыть приобрести именно этот, двадцатый том, по отзывам, одну из лучших книг его любимого автора. Между тем он все-таки его купил, потому что в книжном шкафу в его кабинете, где всегда стояла «Урания» (в инвентарной описи Браки за прошлый месяц этот книжный шкаф обозначен как «сборный стеллаж Серджесто», ты наверняка его помнишь, поскольку точно такой же стоял и до сих пор стоит в твоей комнате, заваленный комиксами, в основном о твоем любимом Тексе Уиллере), так вот, в книжном шкафу, где всегда находились книги «Урании», между предыдущим номером 19, «Прелюдия к космосу» Артура Кларка, и следующим за ним номером 21 «Террор над миром» Джимми Гие, я обнаружил записку, на которой его рукой написано: «Дал почитать А.» и дата: «19 апреля 1970 г.». Под «А», ты наверняка со мной согласишься, имеется в виду Альдо Мансутти, или Альдино, как папа его называл, ты его помнишь, он погиб в той дикой катастрофе на мотоцикле, о которой дома столько говорили и которая настроила родителей против покупки нам скутера. Помню, как мы ходили на похороны этого Альдино, я тогда учился, наверное, уже в пятом классе, ну или только пошел в шестой, значит, это было где-то в 1970 году. Дело могло обстоять следующим образом: папа дал почитать этому Альдино книгу Азимова, положил на ее место записку, чтобы не забыть, — он очень дорожил своим собранием, но вскоре после этого Альдино погиб, и отец, разумеется, не посмел попросить у вдовы вернуть ему книжку — Титти, ты ее помнишь, Титти Мансутти, древнейшая старушенция, я с ней на днях встречался по другому поводу, но об этом позже. Тем более что к этому времени, то есть к 1970 году, коллекция, считай, была уже неполной — не хватало пяти других номеров: 203, 204, 449 и 451. Наберись терпения, Джакомо, и дочитай до конца. Нам нужно выяснить, почему не хватает именно этих пяти книг.

№ 203. Чарльз Эрик Мэйн. «Морской вампир». 10 мая 1959 г. и № 204. Гордон Р. Диксон. «Человечество в бегах». 24 мая 1959 г.

На месте этих книг не было никаких записок, выходит, отец никому их не давал, а просто не купил. Разобравшись в датах, я, кажется, понял причину. Ты помнишь, как тогда Ирена грохнулась с высокого стула? Нам рассказывали об этом тысячу раз: как Ирена падает с высокого стула на кухне старого дома на площади Далмации, ударяется затылком, два дня лежит в коме в больнице Мейера, как мама клянется, что бросит курить, если ребенок выздоровеет, Ирена выздоравливает, мама курить не бросает, Ирена полностью восстанавливается, но впоследствии этим падением объясняет все свои недуги… Мы-то с тобой тогда еще не родились, но все равно должны согласиться, что самым драматичным событием в нашей семье, вплоть до смерти Ирены, было это ее падение с высокого стула. До того драматичным, что папа — здесь-то и зарыта собака — два раза, то есть в течение 28 дней, не сумел купить двух новых томов из серии любимых романов. Сейчас уже никто не скажет, в какое время года это случилось, но если ты помнишь, история становилась еще драматичнее, потому что мама тогда носила меня. (Драматичным, если угодно, был и тот факт, что она не бросила курить, даже будучи на сносях.)