У нас появились дом с бассейном, кухарка, которая готовит нам обезжиренные обеды, а у меня — спальня с ванной и собственный телевизор. Осталась лишь одна проблема: мама теперь вечно занята распространением Кикимании по стране и за ее пределами. Впрочем, если я слишком соскучусь, то всегда могу попереключать каналы в поисках ее передачи: «Пара слов от Кики: все получится!» — и найти маму там. Но порой я все еще представляю, как мы разъезжаем на нашем стареньком автомобиле — я дремлю, положив голову маме на колени, а она громко подпевает радио. И я тоскую по бесконечной дороге перед нами, которая обещает новые возможности, ведет к новой школе, где я смогу начать все сначала.

Через пять часов поезд прибыл на станцию Колби. Единственным встречающим на платформе был какой-то шатен с волосами до плеч. Он был в футболке-варенке, обрезанных шортах цвета хаки и шлепанцах, на руке, как у какого-то хиппи, был примерно миллион браслетов с черепами, на носу — солнцезащитные очки в синей оправе. В Колби сошла только я и теперь стояла на платформе и щурилась от бьющего в глаза солнца. Было очень жарко, хотя я знала, что где-то поблизости — океан.

— Николь? — произнес парень.

Я подняла голову и увидела, что он сделал несколько шагов в мою сторону. Его шорты покрывали пятна белой краски, и я была уверена, что если принюхаюсь, то почувствую либо запах пачули, либо марихуаны. Решила не принюхиваться.

— Коули, — поправила я.

— Ясно. — Он улыбнулся. Я не могла разглядеть выражение его глаз. — Мира прислала меня встретить тебя. Я — Норман.

Мира — моя тетя. Ей выпала сомнительная честь приютить меня на лето.

— Твое? — Норман показал на сумки, которые носильщик сложил горой на дальнем конце платформы.

Я кивнула, и он двинулся к ним медленной, ленивой походкой, которая уже начинала меня раздражать.

Меня захлестнула волна стыда, когда я увидела, что рядом с моими сумками выстроилась вся линейка товаров «От Кики». «Кики поп-мастер», коробка «Перекус Кики», дюжина новых мотивационных аудио- и видеокассет «Флай Кики», плюс несколько коробок витаминов и спортивных костюмов с изображением моей улыбающейся мамы.

— Ого! — воскликнул Норман и принялся вертеть в руках «Поп-мастер». — Это что такое?

— Это я возьму сама, — проговорила я, поспешно выхватывая «Поп-мастер» у него из рук.

Всю дорогу я представляла Колби как место загадочное, необычное: словно мрачный незнакомец, который не отвечает ни на чьи вопросы. Этот образ было труднее удержать в голове, волоча «Поп-мастер» перед единственным за последний год парнем, который не решил по умолчанию, что я — девица легкого поведения.

— Машина вон там, — сказал Норман, и я проследовала за ним на пустую парковку, где стоял старенький «Форд».

Он положил мои вещи на заднее сиденье и придержал дверцу, чтобы я закинула внутрь «Поп-мастер», с лязгом приземлившийся на пол. Теперь нужно было вернуться на платформу за остатками барахла от Кики.

— Как поездка? — поинтересовался Норман.

В салоне пахло прелыми листьями и было полно всякого мусора — только передние сиденья, судя по всему, недавно расчистили. На заднем примостилось четыре манекена, все безголовые. У одного не хватало руки, у второго — ладони, но все они сидели ровно в рядок, будто подготовившись к поездке.

— Отлично, — ответила я, гадая, что за чудака подослала ко мне Мира.

Я забралась в салон и с силой захлопнула дверцу, поймав свое отражение в зеркальце заднего обзора. В суете я забыла о своих волосах. Они были такими черными, что на секунду я себя не узнала. После непродолжительных уговоров со стороны Нормана машина тронулась, и мы выехали на пустой перекресток.

— Ну как? — поинтересовался Норман. — Больно было?

— Что?

— Это, — пояснил он, прикоснувшись к правому углу своей верхней губы. — Больно или нет?

Я провела языком по внутренней стороне губы, нащупав маленькое металлическое колечко.

— Нет.

— Ясно, — кивнул он. Зажегся зеленый свет, и мы поползли вперед. — А кажется, что было больно.

— Не было, — сухо промолвила я, чтобы у него не возникло соблазна снова заговорить.

Дальше мы ехали молча.

Машина у Нормана была очень странная. Помимо наших безголовых попутчиков, в ней находилось еще штук двадцать крошечных пластиковых животных, прилепленных к торпеде аккуратным рядком, а с зеркальца заднего обзора свисала здоровенная пара красных плюшевых игральных костей.

— Милая тачка, — пробормотала я себе под нос. Псих какой-то, не иначе.

— Спасибо! — радостно откликнулся Норман, протягивая руку, чтобы поправить красного жирафа у вентиляционного отверстия. Он явно принял мой комплимент за чистую монету. — Я над ней еще работаю.

Мы свернули на грунтовку и миновали несколько домов, за которыми мелькали отблески воды. В самом конце дороги остановились перед большим белым домом. За верандой виднелось море, слышался плеск волн, у берега покачивались маленькие лодочки. Норман дважды просигналил и выключил мотор.

— Она ждет тебя, — произнес он.

Выбравшись наружу, Норман обошел автомобиль и открыл заднюю дверцу, чтобы достать мои вещи и сложить их на крыльце. На самую верхушку он с ювелирной точностью пристроил «Поп-мастер». Уж не знаю, может, посчитал, что это остроумно.

— Спасибо, — пробормотала я.

Веранда Миры была построена в стиле старого Юга: широкая и длинная, она растянулась вдоль всего фасада, и в глаза мне сразу бросились две вещи. Первая — старый велосипед, прислоненный к окну фасада. Над задним крылом у него были «плавники» в стиле «Кадиллака», а из-под нанесенной из баллончика красной краски местами проглядывала ржавчина. В металлической корзине у руля лежала пара солнцезащитных очков в толстой черной оправе. Вторым предметом, привлекшим мое внимание, была маленькая табличка, наклеенная над звонком. Ее будто вытащили из какой-то картотеки, и большими печатными буквами на ней было написано: «Звонок». Для полных идиотов под надписью была еще и стрелочка. Я начала задумываться, куда я попала.

— Норман! — раздался женский голос из-за двери с проволочной сеткой. — Это ты?

— Да, — отозвался он, поднялся по ступенькам и наклонился к двери, заслоняя глаза рукой. — На сей раз поезд прибыл точно по расписанию.

— Я опять не могу его найти, — сказала, предположительно, моя тетя Мира. Кажется, она быстро перемещалась — ее голос звучал то громче, то тише. — Он находился здесь утром, а потом ускользнул…

— Я поищу, — произнес Норман, оглядывая крыльцо и двор. — Он никогда далеко не уходит. Наверное, снова повздорил с тем псом.

— Повздорил?

— Очень сильно, — пробормотал он, не прерывая поисков.

— Коули с тобой? — спросила тетя. Судя по громкости, она снова подошла ближе.

— Да, — ответил Норман. — Прямо здесь.

Я ждала, когда откроется дверь, но ничего не происходило.

— Не выношу, когда он так поступает, — раздался снова удаляющийся голос.

Я посмотрела на Нормана, который мерил шагами крыльцо, время от времени перегибаясь через перила и заглядывая под дом.

— Мы найдем его, — заявил он. — Не переживай.

Я оставалась на месте. Похоже, тетя радовалась моему приезду не меньше, чем я. Я присела рядом со своей сумкой и обхватила колени руками.

В кустах послышался шорох, и на меня воззрился самый толстый кот, какого я когда-либо видела. Он протиснулся в щель в перилах, едва не застряв, и обтерся об меня, оставляя слой шерсти на моих черных брюках, куртке и футболке. Затем влез мне на колени, на секунду выпустил когти и устроился поудобнее.

— Кот Норман! — воскликнул Норман, и кот обернулся к нему, подергивая хвостом.

— Что? — удивилась я.

— Нашел! — крикнул Норман.

— Нашел? — раздалось из дома.

— Заходи и возьми кота с собой, — обратился ко мне Норман. — Мира тебя сразу полюбит.

— Не люблю кошек, — сказала я, пытаясь стряхнуть чудовище с колен. Теперь оно урчало, оглушительно, словно бензопила.

— Кот Норман! — позвала Мира. — Иди сюда, кошмар ты мой!

— Занеси его внутрь, — посоветовал Норман. — Она ждет.

Он начал неторопливо спускаться с крыльца. Я уже заметила, что Норман двигался медленно.

Я встала, по-прежнему держа кота на руках. Весил он килограммов пятнадцать — как полный набор гантелей от Кики.

— Увидимся, — сказал Норман, обходя дом и направляясь к заднему двору.

— Коули! — позвала Мира. Через сетку я разглядела ее силуэт в коридоре. — Он с тобой?

Я приблизилась к двери, прижимая к себе кота.

— Мы идем, — объявила я.

Первое, что я увидела, когда мои глаза привыкли к новому освещению, был телевизор. Показывали рестлинг — какой-то здоровяк в плаще и с повязкой на глазах прыгал с канатов, чтобы расплющить извивающегося на матах мужчину в пурпурном латексе. Человек в плаще оттолкнулся от канатов, раскинув руки, и устремился к своей жертве. Зрители в ужасе наблюдали, как он падал, падал, падал…

— Кот Норман! — воскликнула тетя Мира, заслоняя собой телевизор и раскрывая объятия навстречу нам обоим. — И Коули. Привет!

Мира весила не меньше, чем моя мама до превращения в Кики Спаркс. У нее было широкое лицо и длинные рыжие волосы, собранные на затылке в небрежный пучок — как будто она собиралась в спешке. Из пучка торчали ручка и карандаш. Мира была в старом темно-зеленом кимоно с узором из драконов, большой белой футболке, черных лосинах и шлепанцах-вьетнамках. Ногти на ногах были покрыты ярко-розовым лаком.