7
Вернувшись на кухню, я оглядываюсь в поисках Лоры и вижу, что она чистит рыбу на другом конце. Наши взгляды встречаются, и она быстро отводит свой в сторону. Не забыть бы поблагодарить ее, что отправила меня к папе.
Но сначала мне нужно помочь ему выбраться отсюда. В углу я нахожу Хинтона, он играет в палочки, в то время как горшок с супом, за которым ему поручено следить, кипит и булькает.
Увидев, что я его заметила, он сметает палочки в кучу и встает с виноватым видом. Но я не обращаю на это внимания — мои руки уже тянутся к монетам в кошельке на поясе. Если бы у меня было время подумать, составить план получше… Но как только Королева окажется близко к Эверлессу, ворота закроют и повсюду расставят стражников. Они будут обыскивать каждую въезжающую и выезжающую карету. После этого у меня не получится вытащить отсюда папу.
Я хватаю маленькую деревянную миску и наливаю в нее суп. Хинтон удивленно наблюдает за мной, когда я достаю три медные недельные монеты из кошелька и бросаю в горячий суп.
— Ты не можешь взять этот суп. Он для…
— Знаю, — говорю я и опускаюсь на колени перед ним. Он смотрит на меня подозрительно, так что я открываю свой кошелек и протягиваю ему кое-что. Еще одна недельная монетка, только что отлитая, блестит как утреннее солнце. Глаза мальчишки широко распахнуты.
— Мне нужна услуга, — говорю я. — Пока не пришла Королева. Ты поможешь мне?
Он сомневается. Но монета слишком соблазнительная, чтобы отказаться.
— Я постараюсь.
— Ты найдешь путь в погреб? — Кивок. — Возьми вот эту миску. Там тебя будет ждать мужчина. Убедись, что он все съест. Это мой отец. — Я запинаюсь, ведь давно привыкла охранять свои секреты от всех, но теперь это неважно. — Ему нужно незаметно покинуть Эверлесс, но он болен и не сможет выбраться сам.
— Почему ему нужно покинуть Эверлесс? — подозрительно спрашивает Хинтон.
— Долгая история, — отвечаю я. — У него плохие отношения с… капитаном Айваном. — Я не хочу произносить имя Лиама и вызвать вопросы, на которые не смогу ответить.
Это были правильные слова. Хинтон кивает с пониманием: он боится Айвана, как и все остальные.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Выведи его, — говорю я. — Прямо сейчас. Отведи его в Крофтон, если получится. Знаешь, где это? — Он кивает, а я кладу монетку на его ладонь и улыбаюсь в попытке скрыть напряжение. Если бы все это не происходило здесь и сейчас, я бы посмеялась над идеей доверить жизнь отца девятилетнему мальчику. Но я в отчаянии.
Он переворачивает монету, потом подносит ее к зубам и задумчиво грызет.
— Сегодня вечером в Крофтон везут партию кожи. Я попрошу мальчиков на конюшне спрятать его в карете.
Мы оба вздрагиваем от глубокого чистого звона колокола. Кипящая кухня замолкает, пока стены гудят вокруг нас, вибрируя от богатства звука. На мгновение я забываю свой страх, зачарованная им. В детстве я слышала многие из колоколов Эверлесса: есть те, что извещают о свадьбах и смертях, праздниках и официальных объявлениях. Но никогда раньше я не слышала колокол короны, предназначенный лишь для Королевы.
Из всех колоколов, которые я помню с детства в Эверлессе, песня этого — самая глубокая и самая красивая. Это значит, что мы должны собраться к приезду ее величества и что у меня кончается время.
— Мы не можем ждать, — говорю я ему.
— Я пойду сейчас же, — говорит Хинтон, поднимая подбородок. — Через южные ворота.
— Будь осторожен, — я едва выговариваю слова: так сильно колотится сердце.
Снова звучит колокол, теперь к нему присоединяется еще один — более высокая нота, и еще, и еще, пока все двенадцать колоколов не затягивают свои песни. Я выхожу в коридор, вливаясь в поток слуг, устремившийся к воротам. Девушки подбирают юбки и бегут, и даже старые служанки и подметальщицы спешат вместе со всеми. Их болтовня летит эхом по коридорам поверх звона колоколов. Шум доносится до меня словно через стеклянную стену. Страх за отца все еще жужжит в ушах, затуманивая взор.
Но я стараюсь изо всех сил выбросить его из головы. Папа так просто не сдастся. Он ведь проделал весь этот путь, не так ли? И, если ветер будет попутным, а удача не покинет его, он окажется дома к наступлению темноты.
Я как можно быстрее присоединяюсь к группе служанок в углу главного холла. Лора ходит между нами, оттирая муку с лиц и расправляя платья.
— Джулс, — с укором говорит она, — мы ждали.
Я наклоняю голову:
— Простите, мэм.
Лора подносит руку к моим волосам: несколько прядей выбились из узла на затылке и упали на лицо. Она заправляет их за уши, неодобрительно прищелкивая языком, когда они снова выбиваются.
— Какие непослушные, — бормочет она, а потом поднимает голос: — На улицу, девочки, быстро!
На лужайке сотни слуг выстраиваются в ряд вдоль дороги, ведущей от ворот Эверлесса к холлу, — маленькая армия, одетая в зеленые и золотые цвета Герлингов. Я замечаю Алию среди других собравшихся детей-слуг. Она стоит на цыпочках, чтобы видеть дорогу. Стражники ходят по дороге на определенном расстоянии друг от друга — Айван впереди, — их руки лежат на инкрустированных камнями рукоятях мечей. Это самое большое сборище людей, которое я когда-либо видела, и я чувствую себя такой маленькой.
Герлинги выходят все вместе из парадных дверей Эверлесса, словно поток расплавленного железа. Справа и слева от лорда Герлинга — его жена и сыновья. За ними выстроились десятки родственников, поражающие дорогой одеждой из шелка и бархата. Я морщусь, узнав женщину, стоящую позади леди Вериссы: герцогиня Корин выглядит едва ли старше дочери, хотя ей должно быть уже по крайней мере шестьдесят. Я наблюдаю, как она берет что-то из кошелька и засовывает в рот.
Во мне нарастает злость, когда я представляю, как час тает на ее языке. Я поднимаю взгляд на окно башни, где, должно быть, сидит леди Сида и наблюдает за происходящим своими странными бледными глазами. Но вдруг мне хочется увидеть выражение ее лица, услышать, что она скажет при виде Королевы.
Лиам держится немного в стороне от семьи; глаза его полузакрыты, словно празднования наскучили ему. Знакомая смесь страха и злости накрывает меня, когда я вспоминаю, как он толкает собственного брата в ревущее пламя. Как извращен, должно быть, этот мальчик, у которого есть власть, чтобы разрушить две невинные жизни в стремлении скрыть свою жестокость.
Но Роан. Роан.
Старики в деревне говорят, что в венах Герлингов течет древняя кровь — кровь сумасшедшего лорда, который заключил Колдунью и Алхимика так много столетий назад, чья жадность заставила их привязать время к крови и обрекла нас всех на жизни, полные лишений. У них точно достаточно кровавого железа, чтобы это было правдой. Легко поверить, что Герлинги — само зло во плоти, что в их крови есть нечто, делающее их такими. Но смотря на Роана — его сумеречно-голубые глаза, улыбку, от которой замирает само время, — я не вижу ничего даже близкого ко злу.
Он галантно предлагает свою руку бабушке с пустым взглядом. На нем безупречный темно-золотой жилет, но его волосы неряшливо торчат во все стороны, как обычно. Я вспоминаю их споры с матерью из-за этих волос — один из них я подслушала в детстве, — и, несмотря ни на что, мне приходится скрыть улыбку. Я смотрю, как он пихает Лиама локтем, видимо, после какой-то тайной шутки, и гадаю, как он мог простить брата, который однажды пытался убить его.
Глупая, ругаю я себя. Да, Роан красивый и очаровательный и будет оставаться таким, когда я состарюсь, если доживу до старости. Он будет очаровательным даже после моей смерти.
Ворота со скрипом отворяются, и благоговейный шепот слуг разносится по двору. Я отрываю взгляд от Роана и смотрю на свиту Королевы.
Пять сверкающих карет, запряженных гордыми белыми лошадьми, въезжают одна за другой. Несколько стражников идут рядом с ними, их мечи блестят в полуденном солнце. Сердце начинает биться чаще, когда первая карета подъезжает достаточно близко, чтобы я смогла увидеть женщину, сидящую внутри.
Как и все, кто стоит рядом со мной, я не могу не вскрикнуть. Она высокая, сильная, на лице нет морщин, хотя я знаю, что она выглядит так уже много веков подряд. Слабая улыбка играет на ее губах, когда она приветствует толпу, и я чувствую недостойное желание рассмеяться, похлопать или сделать и то и другое.
Стоящая рядом Ингрид наклоняется ко мне.
— Я слышала, что она красива, но это… — Она делает паузу. — Такого я не ожидала.
— Мама говорит, что за ней ухаживает ведьма, — вставляет Бея. Она одета по случаю, насколько это возможно для нас, слуг. На ней голубая шаль поверх кухонного платья, которая красиво оттеняет ее смуглую кожу. Запах лаванды доносится от ее одежды.
Была бы здесь Лора, приказала бы им обеим замолчать. Если Айван услышит, как мы болтаем, — кто знает, что он с нами сделает в назидание другим.
Подъезжает еще одна карета, поменьше, но столь же роскошная. Когда она проезжает мимо, я впервые вижу невесту Роана Ину Голд. Короткие темные волосы едва касаются мочек ушей и красиво обрамляют лицо. Она так прекрасна, что практически светится. Ее идеальная улыбка адресована точно Роану, и она в нетерпении приникла к окну кареты, словно ждет, когда стекло исчезнет и она сможет кинуться к нему. Мое сердце сжимается, когда я вижу, что он улыбается ей в ответ. Я отворачиваюсь, мой взгляд возвращается к карете Королевы, и я замечаю глубокие бороздки на деревянном остове, словно кто-то стрелял по ней из лука. Странно.
Кареты с Королевой и Иной Голд останавливаются, за ними и остальные. Когда Королева выходит по узким, украшенным жемчужинами ступенькам, алые одеяния ниспадают вокруг нее, а Герлинги встают на колени и кланяются. Слуги следуют их примеру, и мы все опускаемся на траву. Мои юбки намокают от росы.
После долгой паузы лорд Герлинг поднимается и подает сигнал всем остальным тоже встать.
— Ваше величество, — громыхает он, — какая невероятная честь принимать вас в нашем доме.
Королева коротко кивает, окидывая взглядом лорда Герлинга, прежде чем отвернуться. Даже издалека я вижу, как он вздрагивает под ее взглядом.
— Спасибо, Николас.
Ее голос кажется далеким, словно она говорит из длинного темного туннеля. Королева красивая, как будто неземная, элегантная и излучает силу. Красный водопад ее плаща придерживает темноволосая придворная дама. Когда Королева осматривает Эверлесс, странные слова папы — «Не дай ей увидеть тебя» — эхом раздаются в моей голове.
Что он вообще имел в виду?
Где он сейчас?
Ступая вперед, Роан берет леди Голд за руку и целует ее; она откидывает голову назад и смеется. Звук, чистый и хрустальный, наполняет воздух, словно звон колокола.
— Джулс, — говорит Бея слишком громко, — ты пялишься.
Я вздрагиваю и отрываю взгляд от них; мое лицо краснеет. Вместо того чтобы смотреть на Роана и леди Голд, я наблюдаю, как поток мужчин и женщин появляется из кареты, следовавшей за экипажем Ины. Свита, одетая в королевские цвета: мужчины в жилетах и женщины в платьях с длинными рукавами и шляпках, все темного красно-фиолетового цвета. Их меньше, чем я ожидала, и что-то в них кажется странным. Выражения лиц у вновь прибывших разнятся от настороженности до облегчения. Никто не улыбается. Одна женщина кутается в не подходящую случаю льняную шаль, забрызганную странными красными пятнами, а платье свисает из-под нее под странным углом, словно разорванное. За ней хромает мужчина, его красный камзол испачкан чем-то коричневым.
Конец ознакомительного фрагмента
