На глаза Аммы наворачиваются слезы и текут по щекам. Глядя на это, я тоже плачу.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — шепчет Амма.

Это первый вопрос, который я не предвидела, и мое дыхание замирает. Я опускаю журнал, прижатый к груди как щит, и он раскрывается на месте, где грубый рисунок заполняет всю страницу: Лиса кидается на защищающуюся Змею, когти, зубы и клыки.

— Ты мне веришь? — неохотно спрашиваю я дрожащим голосом.

Еще одна долгая пауза, потом Амма берет журнал в руки и открывает его.

— Я никогда не считала тебя убийцей, — тихо говорит она, ее застенчивый взгляд встречается с моим. — Знаю, что ты не любила ее, но Роана…

Его имя прорывает плотину моих слез, и они тихо текут. Амма резко вздыхает и бросается на полшага вперед, чтобы обнять меня, прежде чем отстраниться.

— Я не хотела, чтобы это произошло. Не хотела…

Мои слова резко обрываются, когда Амма преодолевает пространство между нами и обнимает меня. Кажется, я могу развалиться на части — но теперь от облегчения, первой радости, которую почувствовала словно впервые за вечность. Прижимаюсь к ней, а она крепко меня обнимает, не обращая внимания на то, что я покрыта лесной грязью. Я глубоко вдыхаю знакомый запах — запах дома.

— Ты — моя лучшая подруга, Джулс, — бормочет она. — Конечно же, я верю тебе.

От этих слов поток слез становится еще сильнее. Они наполняют глаза, бегут по щекам, прорезая многодневный слой пыли.

— Спасибо, Амма.

Наконец она отстраняется с задумчивым видом.

— Так Каро — Лиса, а ты — Змея?

Ее голос — терпеливый, но скептический, будто она обдумывает одну из невероятных историй Алии, — заставляет меня выдавить смешок.

— Кажется, так.

— Моя Джулс, Алхимик из легенды, — лицо Аммы становится все серьезнее, она осторожно кладет журнал на ящик и берет меня за руку: — Прости, но мне потребуется некоторое время, чтобы понять это.

— Я все еще и сама не понимаю.

— Даже когда из Эверлесса пришли гонцы с новостями, я не верила. — Она опускает взгляд, в ее глазах грусть. — Ну почему она убила Роана? Чтобы разбить тебе сердце? Ведь оно изначально ее!

Я киваю, чувствуя ком в горле.

— Но это не сработало. — Хоть и чувствую себя разбитой, я по-прежнему жива, цепляюсь за жизнь. Чувствую тепло объятий Аммы. — Может, я по-настоящему его не любила. Или просто… недостаточно.

— Это не твоя вина, Джулс, — говорит она. — Возможно, твое сердце сильнее, чем ты думаешь.

Я пожимаю плечами, хотя глубоко внутри знаю, что это неправда. Даже сейчас чувствую себя хрупкой, словно удар в правильное место полностью меня разрушит. Амма делает шаг назад — я чувствую боль потери, когда подруга выпускает мои руки, — и ведет меня под локоть к стогу сена, чтобы я села. Затем плюхается рядом со мной и берет на колени журнал.

— Здесь сказано… — ее взгляд находит мой, и она хмурится: — Лиса будет охотиться за Змеей вечно.

— Так всегда и было, — я пытаюсь говорить беззаботно, но внутри все дрожит. — Одиннадцать жизней, и, думаю, она убила меня во всех них.

Амма стучит по страничке пальцем.

— Что ты собираешься делать?

Я вижу, как страх сковал ее тело, но голос звучит беззаботно. Это почти утешает, словно все, что мне нужно, — это придумать хороший план, и тогда я выживу.

— Я направляюсь в Эмбергрис, портовый город, — продолжаю после небольшой паузы. — Покидаю Семперу. Вот почему мне надо было тебя найти.

Амма поджимает губы.

— Полагаю, ты знаешь, что лучше. — В ее голосе звучит сомнение.

— Ты несогласна?

— Просто… — она заламывает руки, нервная привычка, означающая, что подруга в раздумьях, — не хочу проявлять неуважение к твоему папе, но то, что он делал все эти годы, вроде не сработало.

— Я скоро вернусь, — не знаю, правда ли это, но я не в силах думать о другом варианте, — когда буду достаточно сильной, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.

— Лови момент, Джулс, прежде чем он поймает тебя. — Амма смотрит на меня горящими глазами. Я смеюсь: это одно из ее любимых выражений, хотя у него мрачное значение. Живи сейчас на всю катушку, потому что, если ты бедняк в Семпере, завтра может не наступить. — Полагаю, мне лучше сделать все возможное, чтобы подготовить тебя к этому дню. Что тебе нужно?

Я мотаю головой, радуясь, что в глазах все еще стоят слезы. Она уже дала мне все, что нужно, и даже больше, и я чувствую, что ее вера в мои силы может вдохнуть в меня энергию пройти весь путь до Эмбергриса и корабля Лиама. Но, конечно же, это не тот случай.

— Немного еды, если у тебя есть, — говорю я, улыбаясь как помешанная. — И, может, я могла бы остаться здесь сегодня?..

— Конечно, — отвечает Амма, наклоняясь, чтобы собрать яйца. Подруга снова стала той практичной Аммой, которая заботится о сестре в одиночку. — Солдаты уже проходили этим утром, думаю, можешь оставаться здесь столько, сколько нужно.

В груди щемит от благодарности.

— Спасибо, Амма.

— Мне надо быть в мясной лавке через час, но я попробую ускользнуть после утренней давки на рынке. Вернусь с едой, как только смогу. Может, заодно принесу немного мыла и теплой воды. — Она ухмыляется мне. — Ты похожа на лесных фейри: вместо одежды — грязь.

Звук собственного смеха заставляет меня вздрогнуть.

— Значит, я постараюсь как следует вымыться.

Амма поворачивается, чтобы в последний раз посмотреть на меня, прежде чем выйти из сарая. Теперь, начав улыбаться, она как будто не может остановиться, края ее губ все время поднимаются.

— Вернусь раньше, чем ты заскучаешь.

* * *

Несмотря на тесноту в сарае и компанию кур, я сплю весь день напролет впервые с тех пор, как покинула Эверлесс. Присутствие Аммы придало мне духу, а разговор с ней успокоил. Меня не мучают кошмары о Колдунье, преследующей меня или преследуемой мной. Вместо этого мои сны наполнены приятными воспоминаниями о Крофтоне: летних играх с Аммой в полях, полных пыльцы, и посиделках за кухонным столом с папой (на его лице гордая улыбка, которую он не пытается скрыть от меня). Во сне мы счастливы и довольны, нам тепло, наш маленький коттедж благоухает копченой олениной, которую я принесла с охоты, и она теперь готовится на огне.

Но что-то не так. Где-то за стенами нашего коттеджа крики, вопли. Папа напрягается, улыбка исчезает с его бледного лица. Запах дыма очень сильный. В нем есть что-то странное, едкое.

Когда я просыпаюсь в маленьком темном сарае, запах не исчезает.

Я сажусь и осматриваюсь, словно пребывая в забытье. Куры кудахчут в панике. Дальняя сторона сарая озарена мерцающим оранжевым светом, горящие языки которого тянутся через щели в досках. Я поднимаюсь и хватаю сумку как раз в тот момент, когда пламя проникает внутрь и поджигает сено, разбросанное по полу.

На мгновение я вновь семилетняя девочка, словно вросшая в пол, пока кузница Эверлесса горит вокруг меня.

Но в этот раз здесь нет папы, чтобы защитить меня, унести прочь. Только я.

Не оставив себе времени на размышления, я хватаю сумку, разворачиваюсь и бью ногой в стену позади себя: раз, два, три — пока гнилое дерево не поддается, затем распахиваю клетки, чтобы куры могли спастись.

Но все переживания из-за потери кур или сожженного сарая исчезают, как только я поворачиваюсь, следуя взглядом за огненной рекой, затекшей в мое укрытие.

Потому что Крофтон объят пламенем.